В редакцию обратилась наша постоянная читательница Надежда Серебрякова. В парке Победы на мемориальной доске до сих пор нет имени её отца – Фёдора Агаповича Круглова – героя Великой Отечественной войны. Мы публикуем рассказ Надежды о человеке, чьё имя достойно быть увековеченным среди героев.
«Мой отец Круглов Фёдор Агапович – инвалид Великой Отечественной войны – до сих пор не увековечен на мемориальной доске в парке Победы. А ведь за каждым таким именем – судьба. Не только фронтовая, но и человеческая. Иногда тяжёлая, изломанная, но прожитая с честью… .
Отец родился в 1909 году в селе Зелёное, которое тогда находилось в Испульском районе (ныне Индерский). Его отец был репрессирован, и клеймо «враг народа» легло на всех детей, в том числе на Фёдора. Что это значило – знают те, кто жил в то время. Недоверие, унижения, страх, тяжелейшая жизнь… Но, несмотря ни на что, он остался человеком с прямой спиной и чистой совестью.
В 1929 году он женился на моей маме Фаине Патрикеевне – веселой девушке с добрым сердцем и неунывающим характером. Вместе они прожили долгую и трудную жизнь. Родили девятерых детей. Но пятерых из них им не удалось спасти – один за другим малыши уходили, не справившись с болезнями, голодом, лишениями. Четверых похоронили в родном районе. А где покоится одна из девочек? Я как-то спросила: «Мам, а где же её могилка?» – А она только посмотрела на меня и тихо сказала: «Откуда я, доченька, знаю…» Даже крестик не поставили. Просто холмик был. И всё».
В 1937 году семья переехала в Гурьев. Здесь их застала война. Уже 25 июня 1941 года, на третий день после её объявления, Федора мобилизовали. В этот же день у него родилась дочь Галя – ребёнок войны, символ надежды. Фаина осталась одна с детьми.
Отец ехал на фронт через Саратов. Днём эшелон сопровождали наши самолёты. Но ночью недалеко от Москвы эшелон подвергся налёту фашистской авиации. Бомбёжка была страшной – погибло множество солдат. Но отец уцелел. Его первая встреча со смертью случилась ещё до фронта. После этого его часть перебросили под Можайск. Он воевал в составе 36-й стрелковой дивизии. Вскоре получил ранение и попал в госпиталь, оттуда писал домой короткие, ободряющие письма. Старался не жаловаться, просил маму лишь об одном: «Береги детей».
После выздоровления он снова оказался на передовой – теперь уже на Украинском фронте. Он не прятался за спины товарищей, и судьба вновь оказалась жестока. Во время разведки, когда группа возвращалась с двумя «языками», рядом разорвалась бомба. Отца контузило. Его ранило в руку и ногу, осколками оторвало пальцы. Один из осколков так и остался в ноге на всю оставшуюся жизнь.
В 1942 году папу комиссовали по состоянию здоровья. Он вернулся домой – к маме, которая в его отсутствие похоронила ещё двоих детей. Осталась только Галя – та самая, рождённая в день его ухода на фронт, а я появилась на свет уже после.
Мама была крепкая, но один раз, когда мне было всего два года, она серьёзно заболела. Двустороннее воспаление лёгких… – вспоминает Надежда. – Я тогда ещё совсем маленькая по ней ползала, помню, как просила: «Мамочка, не умирай…» Она выжила. Говорила потом, что держалась ради нас, ради папы. А ушла уже потом, в 83 года, когда мне было 50. И всё равно больно.
Вернувшись инвалидом, отец не искал лёгкой жизни. Работал рыболовом, потом устроился в комбинат «Эмбанефть». Несмотря на боль, на осколки в ноге, особенно дававшие о себе знать в холод, он честно трудился. Никогда не жаловался. Не роптал. Не просил для себя ничего. Он просто жил – скромно, с достоинством, растил детей, заботился о семье.
Был награждён медалью «За Победу в Великой Отечественной войне», а также юбилейными знаками «25 лет Победы» и «30 лет Победы». Но самой большой наградой для него, как говорит Надежда, было то, что дети выросли достойными, что страна, за которую он сражался, не порабощена, и что на его внуков уже не навешивали ярлыки.
Фёдор Агапович ушёл из жизни в 1980 году. Всё, что он пережил – и до, и во время, и после войны – он пронёс с удивительным мужеством, молча, без жалоб. Он не говорил о себе, не называл себя героем. Но когда в доме звучали обрывки его рассказов о войне, о товарищах, потерях, фронтовых письмах, дети замирали. Потому что знали: перед ними – человек из той породы, что держит на себе целую эпоху.
Сегодня его имени нет на доске памяти. Но оно должно быть. Потому что это не просто надпись на камне, это память. Это уважение. Это связь времён. Это голос, который должен звучать, чтобы мы не теряли самих себя».
От редакции
Во время нашей встречи Надежда Фёдоровна показывала семейный фотоархив – пожелтевшие снимки, на которых жизнь будто затаилась между кадрами. Говорила неспешно, иногда с дрожью в голосе, но светло. На одной из больших фотографий лица многих членов семьи едва угадывались, и тогда она произнесла: «Мне главное – папа и мама. Остальные ладно». Эта фраза – словно окно в её детство, в ту любовь, которую она несёт через всю жизнь. А, прощаясь, Надежда Федоровна, как бы оправдываясь, повторила:
– Я ведь немногого прошу, только одно: вспомните его. Запишите его имя. Потому что он был. И остался. В нас.
Записала Алёна СОЛОДОВНИКОВА
