Мы сидим у дочери депортированного в Гурьевскую область дальневосточного корейца Николая Ли, обложившись фотоальбомами. Нет, родительских фотокарточек, снимков самой Клавы в детстве ничтожно мало. Клавдия Николаевна с гордостью показывает семейный альбом, начиная от своего замужества и заканчивая внуками. И подчеркивает: хоть и не по своей воле забросило родителей в полупустынный Казахстан, но именно здесь они, благодаря радушию местных жителей, обрели счастье.
Сегодня у Клавдии Николаевны в роду, помимо корейцев, татары, казахи, украинцы. И дом – полная чаша. А если б отец Николай Ли и его жена имели образование, кто знает, как бы в дальнейшем сложилась их жизнь в период депортации корейцев в СССР и после. «Родители были рабочими, а таких особо не трогали», начинает интервью «ПК» Клавдия ХАГАЙ.
Из Находки – в Гурьев
Депортация корейцев началась в сентябре 1937 года. В Википедии сообщается: «На основании совместного постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б) № 1428-326 «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» от 21.08.1937 года, подписанного Сталиным и Молотовым, 173 тысячи этнических корейцев были выселены из приграничных районов Дальнего Востока на необитаемые пустынные и необжитые районы Казахстана и Средней Азии. Депортация мотивировалась тем, что 7 июля 1937 года японские войска вторглись в Китай, а Корея была в то время частью Японской империи. Однако обвинений в «пособничестве врагу» корейцам Дальневосточного края как народу не предъявлялось».
Клавдия Ли родилась у родителей через тринадцать лет после их депортации в Гурьевскую область. То есть она – коренная жительница и не столкнулась с горестями и трудностями. Хотя среди ее родных были и печальные события, связанные с депортацией. Наша собеседница знает, как добирались ее родные с Дальнего Востока, как им было поначалу нелегко в степи.
– Мама вспоминала: они жили в небольшом приморском городке Находка. Были из семьи работяг, не имели никакого образования. Однажды, в том жутком 1937-м, как рассказывала мама, пришли домой люди в штатском и сообщили, что у них есть всего 48 часов, чтобы собрать самое необходимое – вещи, документы. Они, конечно, не думали, что их будут навсегда переселять, взяли с собой, как говорится, по минимуму. Их посадили в вагоны, в товарняк. И повезли в Среднюю Азию. По пути кого-то выселяли, в разных регионах СССР. А наши – бабушка с дедушкой, мама с папой, родители моего будущего супруга – все попали в Гурьевскую область, приехали в голую степь, – делится Клавдия Николаевна.
Мать с отцом, еще при жизни, не говорили детям – куда именно поначалу их определили в Гурьевской области. Известно, что где-то в степи. Возможно, это был аул. Дети же помнят себя уже в самом Гурьеве.
– Но родители всегда с теплотой подмечали: местные жители-то и так жили бедно, однако, вот ведь гостеприимность и сострадание к ближнему! – помогали строить жилье, – говорит Клавдия Николаевна и находит старую фотокарточку будущего свекра у мазанки в Гурьеве, показывает. – В то время из доступных стройматериалов были лишь толь да саман с досками. Так вот кто из гурьевчан приносил толь, кто доски, помогали из глины изготавливать самодельные кирпичи – саманные. А с нашими детьми делились молоком, бауырсаками.
Между тем, как пишет ru.wikipedia.org, депортированные корейцы подверглись серьёзным ограничениям в своих правах. Вопреки утверждениям некоторых источников, статус спецпоселенцев корейцы получили только после Великой Отечественной войны – 2 июня 1945 года, во время подготовки СССР к войне с Японией. Переселённые корейцы имели статус административно высланных − они были ограничены в передвижении пределами Средней Азии. В отличие от представителей других депортированных впоследствии народов, корейцы могли занимать руководящие должности и учиться в высших учебных заведениях. Они трудились в собственных колхозах, на выделенной им земле, или вступали в колхозы местного населения на общих основаниях.
И вот у родителей Клавдии появилось жилье.
– Даже не то что домишко – это как землянка была, с «комнатами»-отсеками, – поясняет Клавдия Николаевна. – И вот в одном отсеке родители готовили, ели, в другом – спали. Чего уж там говорить, не жили, а выживали. И все же смогли и детей родить, и на ноги поставить.
– Клавдия Николаевна, а кто-нибудь из родныхвернулся лина Дальний Восток, когдауже были реабилитированы? – спрашиваю.
– Нет. Думаю, потому что просто нашли свое место в жизни. Все близкие мои, родные тут остались. Но когда я вышла замуж, помню, как соседка родителей мужа по фамилии Тё смогла после объявления о реабилитации вернуться на Дальний Восток. Слышала, ее семья была единственной в Гурьеве, кто возвратился.
Тем временем у Клавдии Хагай на Дальнем Востоке тоже остались родные. Прошу ее показать по возможности письма. Однако собеседница говорит, что не было переписки вовсе, напоминая, что мать с отцом были безграмотными. А отец мог писать только по-корейски.
– Знаю, что у мамы моей семеро братьев было, и вот она в Гурьев попала, а те в Алма-Ату, в Караганду. На Дальнем Востоке три брата остались, и они к нам однажды приезжали. Но переписки не было, – говорит Клавдия Николаевна.
Когда родителей Клавдии депортировали в Гурьев, из коренных жителей здесь жили лишь русские, казахи, остальные – переселенцы. Хагай отмечает, что в 1980-90-е мать с отцом начали ездить по тем регионам, где можно было выращивать овощи – все-таки они являлись земледельцами.
– Клавдия Николаевна, не замечали ли вы какие-либо преследования корейцев во времена вашего детства?
– Нет. Возможно, то, о чем вы говорите, относилось к интеллигенции. Родители-то мои – из числа рабочих. А вот у свекра в семье такой факт имелся: у его родной сестры был муж, у которого двоюродная сестра и супруг последней работал в НКВД. И вот его расстреляли. Его фамилия была Ли. Жена – болгарка по национальности, уехала, а дети в Атырау живут. Помню, лично сама подавала документы за свекровь и свекра, чтобы их реабилитировали.
К Маршаку могли не пустить
Итак, Клавдия Николаевна – яркий представитель детей репрессированных. С детства она отличалась целеустремленностью и желанием познавать новое и интересное. Клава отлично училась и единственная из Гурьева в одном из шестидесятых отправилась в крутое по тем временам молодежное пространство (как сказали бы сейчас) – всесоюзный лагерь «Артек»! Рассказывает нам с гордостью, участвовала в артековских слётах, акциях, а когда объявили, что на встречу с интересными людьми пожалует автор “Шалтая-Болтая” и многих других замечательных произведений – Самуил Маршак, просто была счастлива! Вспоминает, что Маршак был небольшого телосложения, крепкий и очень обаятельный.
– Но меня поначалу могли и не пустить! Причем, со стороны семьи: когда старшая пионервожатая пришла к нам домой и сообщила, что вот, мол, вашу дочь хотим отправить во всесоюзный лагерь «Артек», мама на удивленье отрезала: «Нет! У нас нет на это денег!». Когда же ей объяснили – всё бесплатно, то мама дала благословение ехать. Я была рада! И знаете чему? Шелковому галстуку! В то время мы носили галстуки ситцевые, и края вечно заворачивались, приходилось ежедневно перед школой гладить. Я так хотела шелковый галстук! А семья этого не могла позволить. И вот когда меня отправили в «Артек» выдали настоящий шелковый пионерский галстук! Плюс форму – юбку, белую блузку.
Клавдия, окончив школу им. Куйбышева, собиралась поступить на медика. Но при сдаче документов вышла какая-то нелепица, и девушка не прошла. Чтоб время даром не терять, решается идти в химучилище. Однако там говорят, что ей в этом училище… нечего делать.
– Мол, знания у меня отличные для учебы там. И я посещала не как студентка, а читала лекции как мастер! И через полтора года мне дали направление в НИИ химии нефти и солей Академии Каз ССР в Гурьеве.
Там наша героиня проработала 13 лет, а потом из-за аллергии на химикаты сменила место работы: пошла в УВД – дактилоскопистом! Много было чего интересного, но в память врезалось одно расследование.
– Однажды на бетонный завод в Алматы было совершено вооруженное нападение – крупная кража была! И в то время всех криминалистов-дактилоскопистов из Павлодара, Караганды, Семипалатинска, Атырау собирали в Алматы – мы просматривали дактокарты, чтобы найти следы преступников. Нашли! – с удовольствием вспоминает Хагай.
Но вскоре Клавдия решается кардинально сменить сферу деятельности – идет в парикмахеры.
– Это были девяностые. «Через трудности надо пройти сейчас, чтобы потом стало легко» – люблю это изречение, – говорит собеседница. – Так вот, и мне приходилось работать много, я всю себя отдавала любимому делу. И, кстати, я не знала, что парикмахеры зарабатывают так много в отличие от инженеров в том же институте НИИ. Муж мой Хагай Лев Михайлович, к слову, был офицером, работал в исправительных трудовых учреждениях. Потом его перевели в УВД (к сожалению, около пяти лет его уже нет с нами).
Тут Клавдия Николаевна находит фотокарточки свекра и его мамы. На снимке – 1970-е, частный дом в Киткрае. На меня смотрят немного усталые глаза пожилой женщины и мужчины.
– Мы старшего в честь свекра назвали – Михаилом! – говорит Клавдия.
Что ж, сегодня в ее семье всего вдоволь – и гордости – вырастили отличных детей, Михаила многие в Атырау знают, ранее он был на руководящих постах в ДЧС. Сейчас – в частном бизнесе, у дочери все хорошо. Внуков – полный дом. На момент нашего интервью с бабушкой чаевничал Артем – отличник, каратист, обладатель множества различных кубков.
– Когда у нас семейное торжество, собирается вся наша дружная семья. Я готовлю любимое всеми кукси. Особенно его обожает сноха Акмарал! И зять – украинец – тоже не прочь полакомиться!
– Вот вы спрашиваете: а что, если бы повернуть время вспять, что, если бы родители остались там, на Дальнем Востоке, и если бы тогда остановили ту «машину», которая депортировала наших предков? Да не надо ничего поворачивать: я не ропщу, не сожалею ни о чем – даже не было таких мыслей. Мне много в молодости доводилось трудиться и через трудности проходить. Сейчас я живу легко, свободно. Иногда вспоминаю, как нелегко было родителям. Но они смогли найти себя и в Казахстане. Папа ведь еще и поработал в Киеве в годы Великой Отечественной войны – он возил раненых.
Сегодня у нас полный дом родных. Недавно правнук родился. Это – счастье. Поэтому хочется пожелать всем лишь мира и понимания, согласия и дружбы.
Надежда ШИЛЬМАН
