Только за 1937-1938 годы в Казахстане по политическим мотивам были осуждены более ста тысяч человек, каждый четвертый из них — расстрелян. Историки лагерей ГУЛАГа указывают, что на территории Казахстана было создано 11 лагерей: КарЛаг, ДжезказганЛаг, Дальний, Степной, Песчаный, КамышЛаг, Актюбинский, Петропавловский, Усть-Каменогорский, Кингир и печально известный АЛЖИР. Но почему-то практически нет упоминания о лагере, созданном в нашей области еще в начале тридцатых годов и получившем название «Лагерь смерти». Это — Прорвинский исправительно—трудовой лагерь (ПрорваЛаг), организованный приказом №858/с ОГПУ СССР от 05.09.1932 г.
Управление лагерем находилось в Гурьеве (Атырау). Основной лагерь располагался на острове Прорва. Лагерные заключенные занимались добычей и переработкой рыбы, которую добывали на Каспии и в низовьях Урала и Волги. Рыбацкие лагерные лодки имели отличительную особенность – они ходили под черным флагом. По объему добываемой рыбнойпродукции ПрорваЛаг занимал второе место в системе ГУЛАГа, что говорит о многом. Осужденные были вынуждены работать в нечеловеческих условиях, результатом которых был высокий уровень смертности в лагере. В апреле 1940-го лагерь переименовали в АстраханЛаг и перевели управление в Астрахань. Видимо, с этимсвязан тот факт, что данный лагерь выпал из поля зрения казахстанских историков. При приближении немцев к Сталинграду управление лагерем опять перевели в Гурьев. Затем произошли трагическиесобытия, и лагерь на острове Прорва был ликвидирован. Что конкретно произошло в лагере,как и точная дата, неизвестно. Предположительно,это случилось в 1943-1944 годы, так как он был расформирован
вследствие чрезвычайной ситуации. Один из осужденных к отбыванию наказания в АстраханЛаге – Василий Павлович Корельский — в своей автобиографической книге «Годы неволи» так описывает произошедшее событие: «Меня повезли в местную тюрьму… О том, что это может быть лагерь смерти — ПрорваЛаг, старались не думать… Я стал готовиться к худшему: ходили слухи, что из Прорвы живыми не выходят. Но тут оказалось, что к моему прибытию этот лагерь прекратил свое существование. Весь контингент (говорили — семь тысяч бедолаг!) вымер от голода и какой-то эпидемии. Лагерь смерти захлебнулся собственной смертью…» По словам людей, побывавших наместе нахождения лагеря на Прорве, там сохранились останки построек и бараков. Заметно, что лагерь опустел стихийно, а вследствие чего — еще следует выяснить. Известно, что в Гурьевеуправление лагерем находилось в районе нынешней областной больницы — «микрорайоне медиков», где ранее были бараки и размещалось здание первого Гурьевского медучилища. Сам АстраханЛаг еще продолжал существовать в Астраханской области до его закрытия в 1950 году.
Стоит отметить, что в тридцатые годы в городе активно работали органы НКВД. По воспоминаниям бывшего сотрудника МВД, в старом здании КГБ на улице Пугачева (ныне Балгимбаева) были оборудованы комнаты пыток.
В рассекреченных данных, опубликованных недавно государственным архивом Атырауской области, очень много документов того периода, описывающих бесчеловечные условия содержания людей. Вот обращение прокурора Гурьевской области Тюрешева, датированное ноябрем 1938 года:
«Затяжка расследования и рассмотрения дел по контрреволюционным преступлениям как в органах НКВД, так и в судах в течение 10-11 месяцев, поэтому заключенные скапливаются, нарушены лимиты тюрем. Если в Гурьевской тюрьме по лимиту и объему должно содержаться 200 человек заключенных, то на 15.08.1938 г. содержалось около 700 человек. Заключенные по 5-6 суток простаивали на ногах при допросе, им не давали спать, отдыхать, и поэтому обвиняемые в полусознательном состоянии подписывали протоколы допросов». Очень мягкая формулировка. Видимо, прокурор намеренно избегал описания, каким образом выбивались нужные показания. Читать такие строки очень тяжело: заними стоят судьбы ни в чем не повинных людей. Результатом подписанных протоколов и доносов становились расстрельные статьи и годы-десятилетия лагерей и жестокого труда. Есть материалы обвинительных приговоров, вынесенных Гурьевским областным судом, в том числе приговоров к высшей мере наказания, приведенных в исполнение на месте.
Старожилы также рассказывали, что в районе Сутягинского сада, занынешним парком Победы, было расстрельное место, подобное Бутовскому полигону или Донскому кладбищу в Москве, где были расстреляны и похоронены многие жертвы политических репрессий. Мы помним, что именно в 1930-1940 годы расстреляли или сослали в сталинские лагеря пред- ставителей казахской интеллигенции: Ахмета Байтурсынова, Алихана Бокейханова, Магжана Жумабаева, МиржакыпаДулатова, Халела Досмухамедова, Жаханша Досмухамедова, Уалитхана Танашева и многих других.
По данным ФСБ России, с января 1935 года по 22 июня 1941 года в СССР были арестованы 19 миллионов 840 тысяч человек. Из них семь миллионов расстреляны.
Упомяну еще одного свидетеля тех страшных лет, первенца казахстанской нефтепереработки — Атыраускийнефтеперерабатывающий завод, гордость нашего города и страны. История его строительства ярко показывает, какой ценой он обошелся. На строительстве завода было задействовано более 12 тысяч человек. Это были так называемые строительные колонны ГУАС НКВД, состоящие из трудармейцев. Сами трудармейцы были, всвою очередь, представителями народов, подвергшихся сталинским репрессиям: немцы, татары, корейцы, болгары, греки и «граждане других национальностей воюющих с СССР стран», как было указано в постановлении государственного комитета обороны СССР (всего около 50 национальностей). «Призывников — немцев, румын, венгров, итальянцев, финнов в армию не призывать, а использовать в соответствии с постановлением ГОКО
№2383сс от 7 октября 1942 г. (директива №М/5/4652 от 12 октября 1942 г.)
и №2409 от 14 октября 1942 г. (директива №М/5/4666 от 17 октября 1942
г.). Призывников — болгар, китайцев, турок, корейцев, работающих в про-
мышленности и на транспорте, оставить на месте, остальных направить понарядам Главупраформа для работы впромышленности и на строительство». Вот как решался вопрос пополнения рядов трудармии. Принудительный, по сути, рабский, труд, отсутствие бытовых условий, жестокая дисциплина и болезни приводили к тому, что отчаявшиеся люди сводили счеты с жизнью или пытались бежать. Их ловили и приговаривали к новым срокам, а кого и к высшей мере наказания — расстрелу. Только в 1944 году от болезней и невы-носимых условий труда, содержания и питания (очень распространен был ди-агноз «дистрофия»), скончалось более 500 человек. Немым свидетелем сейчас является заброшенное кладбище в поселке Мирном, недалеко от завода АНПЗ, на котором хоронили не толькотрудармейцев — строителей завода, но и бойцов Красной Армии, которые их охраняли. Кто были эти люди, почему нет списков погибших? Это живой укор нашей памяти.
По моему мнению, кладбище должно стать мемориальным захоронением в память о страшных событиях той эпохи. Потомки представителей этносов, депортированных в Казахстан, и сейчас проживают в нашей стране, став одним единым казахстанским народом.
К слову, в Атырау нет ни одной тематической выставки, посвященной тем трагическим событиям. Нет музея, подобного музею КарЛага в Долинке, пусть даже в виде экспозиции в краеведческом музее. А ведь это часть нашей истории. Уверен, надо не только рассказывать, но и показывать, в каких нечеловеческих условиях существовали люди, подвергшиеся репрессиям, что им пришлось пережить, через что пройти, за что получили такоенаказание. Многие погибли в тюрьмах и лагерях, а те, кто выжил, через всю жизнь пронес эти страшные воспоминания, искалечившие их судьбы. Забвение — страшнее смерти. И для того, чтобы мы не забывали о тех страшных временах, помнили и не повторяли ошибок прошлого, Указом Главы государства и был учрежден День памяти жертв политических репрессий.
Чтобы помнили!
Андрей КОРАБЛЕВ,
председатель ОО «Русское этнокультурное объединение «Былина»
