Папа, прошло чуть больше месяца как ты ушел. Смогу ли я когда-нибудь в это поверить? Что тебя не станет, когда мне будет всего 25? А тебе 61? Такого не должно было быть. Такого не должно было случиться.
Все, кто близко знаком с папой (да и не близко тоже), знают, что папина мама умерла в его детские годы. Только человек, переживший такое, знает, сколько всего он лишился. Не познал маминой защиты и ласку ее рук. Не узнал, каково это, смотря в мамины глаза, видеть в них поддержку, не слышал слов одобрения, радости, гордости. Папу не научили проявлять любовь. Не такую любовь, что возникает между мужчиной и женщиной или между друзьями. Не научили проявлять любовь к детям. Но папа, безусловно, нас любил. Всех четверых. Еще нашлось место в его сердце для снохи и первого внука. Любил молча, без лишних слов. И мы ощущали отеческую любовь через его заботу и поступки.
Да, Рахымжан был писателем. Да, у Рахымжана много заслуг. Да, он знал многих. Еще больше людей знали его. Но мое повествование – это признание и благодарность самому дорогому родному человеку, опоре моей мамы и …бесконечная и большая любовь к Папе. Он для нас запомнится и будет тем, кто горячо любил своего внука Жахангира. Тем, кто играл с ним по утрам, отложив работу на второй план. Тем, кто из каждой поездки обязательно привозил подарки всей семье. Папа останется в моей памяти таким уютным домочадцем, любившим чай с молоком и бешбармак перед сном. Он часами мог разговаривать с мамой. «Мамасы, жүр шәй ішейік», – с такими словами он уводил маму на кухню и начинал рассказывать, как провел свой день, про тех, кого встретил, про свои творческие планы. Уверена, вы не знали, как папа бережно хранил в памяти каждое доброе слово, сказанное о нем. Вы не знали, как временами он шутливо спрашивал у своих дочек: «Жакон, Кагоз, Айжок, а вы знали, что ваш папа великий писатель? Что я – современный классик?»
Папа, помнишь, ты все рассказывал нам о нашем детстве? Как я хвалила твою спину, говоря: «У папы самая красивая часть тела – это спина» или как подкладывала записки под дверь Вашей с мамой спальни с вопросом: «Папа, а вы меня любите?». А потом, спустя годы папа сам начал вопрошать: «Кагоз, сен осы мені жақсы көресің бе?» – деп.
Самые первые воспоминания о тебе у меня сформировались в трехлетнем возрасте. Тогда наша семья состояла из 4 человек. Папа, мама, Ермерей и я. Ты в то время работал в Посольстве Казахстана в Кыргызстане, к твоему приходу с работы мы с братом уже спали, а ты клал на наши подушки по киндер-сюрпризу. И каждое утро, увидев эти шоколадки, мы радостно визжали: «Папа приехал из командировки!». Это было своеобразным знаком, означающим «Я дома». В детстве с нетерпением ждали тебя, и представлялось, будто ты уехал куда-то далеко-далеко, а на деле ты просто уходил на работу. Даже сейчас мне кажется, будто ты уехал по работе и обязательно вернешься с киндерами в портфеле.
В возрасте девяти лет меня накрыла творческая волна: начала писать про все-все подряд. Особенно нещадно досталось тебе. Я наблюдала за тобой кушающим, пишущим, думающим, спящим. И вносила свои заметки в тоненькую тетрадь. «Папа лег спать. Когда он спит, его глаза беспокойно бегают из стороны в сторону. Дыхание ровное. Обнимает подушку. Спит на животе», — сидя на коленях, старательно конспектировала любое твое состояние, любое движение в мельчайших деталях. Намного позже папа нашел мои тетрадки. Ох, и смеялся же он тогда над «опусами» дочки-шпионки.
Папа, помнишь, как ты называл меня Алией Молдагуловой за храбрость, за умение преодолевать трудности? Мне было двенадцать лет, когда мы только переехали в дом на ул. С. Датова. В дом, где я была грозой электрических щитков. Ведь каждый раз при отключении света, маленькая я, бежала к щитку проверить, вылетели ли пробки или, может, перерезали провода. Папа, смеясь, потом говорил: «Біздің Әлия Молдағулова ештеңеден қорықпайды».
Знал бы ты, пап, что я была храброй потому, что ты был рядом, со мной.
Папа, почему ты ушел от меня так рано? Кто теперь поддержит мои идеи? Ведь ты соглашался со всеми моими капризами. Ты без лишних вопросов, сказав только «Езжай!», поддержал мою идею уехать в Ирландию. Мне было так приятно, когда ты с гордостью говорил: «Біздің Әлия Молдағулова! Іштеңеден қорықпай ту Ирландияға барып, тілді үйреніп келді». Год назад на мои слова: «Хочу уехать. Подальше. Надолго!» – ты, немного смущаясь, только спросил: «Кагоз, вот ты уедешь на два года. А свадьба қашан?».
А что теперь… Мое самое яркое событие в жизни пройдет без тебя. В мечтах моих этот день я представляла совсем по-другому.
Папа, ты будешь жить не только в нашей памяти. Еще ты будешь жить во мне. Я взяла от тебя твои веснушки, привычку косолапить на правую ногу, линию роста волос, разрез глаз и необходимость писать, а еще привычку разговаривать сама с собой. Мама рассказывала, как с ужасом смотрела на новоиспеченного мужа, разговаривающего с самим собой. «Я вышла замуж за странного человека», – не менее странно признается мама. Много лет спустя над этой же привычкой подтрунивала моя сестренка Жансая. «Апа, а с кем ты разговариваешь? Апа, а с кем ты смеешься?» Всю жизнь не видела ничего общего между нами, а сейчас, будто ты стоишь передо мной, освещенный светом софитов, и я вглядываюсь в тебя, как в свое отражение.
А помнишь мою песню? «Папа золотооой, мама золотааая»?
Папа золотой, об одном прошу – не переставай мне сниться. Папа, я тебя люблю!
Каракоз ОТАРБАЕВА
Сообщаем, что поминки (40 дней) Рахымжана Отарбаева состоятся 24 марта 2018 года в ресторане «Версаль».
