Неподдельный интерес празднование в нашей стране юбилея Алтын Орды вызвало со стороны мирового сообщества, поскольку позволило взглянуть на историю Евразии с другой, доселе малоизвестной, стороны.
Алтын Орда стала государством кочевников — главной силой Евразии, сохранившей все свои традиционные политические институты. Для истории Казахстана она явилась предвестником появления собственного государства. Но необходимо сказать, что появление собственно Алтын Орды также было длительным процессом, имевшим свои истоки. Долгое время золотоордынская история трактовалась однобоко негативно, поскольку завоевание Киевской Руси монголами истолковывалось как чуть ли не главная причина общего культурного и экономического отставания России от стран Европы. Отождествление же предков казахов с населением Алтын Орды могло нарушить концепцию «дружбы народов», именно поэтому история Алтын Орды долгое время находилась в «серой зоне», а события в ней всегда отражались лишь в качестве некоего исторического фона.
Вот почему понятен и интерес к празднованию юбилея Алтын Орды со стороны наших соседей. Заметили, что с даты объявления празднования юбилея Золотой Орды, интерес к казахстанской истории в российских СМИ возрос в несколько раз. И если официальные СМИ преподносили эту новость в нейтральном свете, то отдельные деятели науки и политики позволяли себе неадекватные высказывания. Данное обстоятельство на поверку оказывается рассчитано на внутреннего обывателя: ведь монгольское иго до сих пор остается не пересмотренным и не переосмысленным историческим феноменом в российской истории, а значит по-прежнему вызывает негативную реакцию. Именно в расчете на подобного рода избирателей и рассчитаны такие выкрики со стороны популистов.
Конечно, это вызвало ответную реакцию со стороны широкой общественности не только Казахстана, но и самой России. Ведь российская историческая наука до сих пор остается флагманом мировой медиевистики. Именно Нижнее Поволжье, Крым, Дон, Башкирия, Татарстан и другие регионы стали основными местами исследования общего евразийского золотоордынского пространства, где учеными были достигнуты немалые результаты. Сложившийся фронт против однобокого трактования истории кочевников опирается на научные изыскания ученых, к сожалению, мало доступных обывателю.
Казахское ханство в принципе унаследовало всю систему, сложившуюся в Алтын Орде, в том числе, сохранив династийность, территорию и политическое господство кочевников над оседлыми поселениями. Титул «хан» перешел не только по наследству казахской кочевой элите, он в себе содержал претензии на господство во всем регионе. К примеру, именно казахских султанов приглашали на ханский престол каракалпаки, туркмены, башкиры, Хивинское ханство. Но это не означает, конечно же, единоличные претензии на историко-культурное наследие Алтын Орды, а подчеркивает правопреемственность всех кочевых народов Евразии.
Кочевники и оседлые жители: реконструкция взаимоотношений
Казахстан в плане изучения своего золотоордынского наследия только в начале пути. Несмотря на то, что существуют определенные наработки и достижения, по сей день не сформировалась своя школа отечественной медиевистики. Импульс к ее созданию был придан празднованием юбилея, и сегодня можно говорить об определенных успехах. Например, открытие городища в Уалихановском районе Северо-Казахстанской области позволяет пересмотреть устоявшиеся границы городской цивилизации Алтын Орды.
Немалый интерес представляют собой и городские поселения Западного Казахстана. Именно они позволяют нам реконструировать систему взаимоотношений между кочевниками и оседлыми жителями.
Если южноказахстанские города представляли собой симбиоз степной и оседлой культур, где последняя была репликой общесреднеазиатской культуры, то городские поселения Западного Казахстана стали подлинным примером седентаризации кочевников и степени зависимости данных поселений от кочевников в период Средневековья.
Долгое время само существование городов в аридной зоне рассматривалось как исключительное явление, где главным приматом было оседлое население, а кочевники выступали в качестве некоего исторического фона. Однако новые данные подчеркивают, что именно кочевая культура выступала в качестве основной, а продукты кочевников являлись главным источником самого существования городской жизни.
А как проживали совместно кочевники и оседлые земледельцы в определенной географической точке? Наверняка этим вопросом задастся внимательный читатель, погружаясь в мир Средневековья, ведь сформировавшееся мнение о жителях степей только как кочевых скотоводов мешает воспринять и реконструировать наше прошлое как-либо иначе.
Условия для симбиоза оседлой и кочевой культуры наиболее идеально сложились в южной полосе казахской степи: именно юг республики стал неким лекалом для реконструкции вида городов, его архитектуры, культуры и воссоздания вопросов повседневной жизнедеятельности. Сам факт существования городов в западноказахстанских степях был известен давно, так, например, Сарайчик был описан еще в XVIII-XIX вв. многочисленными русскими путешественниками и исследователями. Именно в XIX веке появилась теория о важном торговом значении казахстанского Урала, многочисленные ученые – востоковеды, географы, историки, лингвисты, этнографы, биологи, зоологи и геологи сделали многое для изучения истории, культуры и быта казахского и других народов Центральной Азии. Именно они, на наш взгляд, сумели заново открыть для мировой культуры богатство и многообразие историко-культурного наследия казахского народа. Многие выдающиеся дореволюционные российские исследователи, такие как П. Паллас, П.И. Рычков, А.И. Левшин, К.Ф. Гебель, А.Е. Алексеев, В. Григорьев и другие, исследовавшие природу, флору, фауну, климат, рельеф, этногенез и этническую историю, родоплеменной состав, культуру и быт народов Центральной Азии, относились с уважением и симпатией к казахскому народу и его истории.
Смените тон
Исторический фон, на котором шло формирование научной мысли и знания, общеизвестен и в дополнительном представлении не нуждается. Высокомерие и снисходительность, столь характерное для исследователей на раннем этапе, во многом подогревались становлением чувства имперского превосходства, осознанием своей цивилизаторской миссии в среде «диких», некультурных народов, а также незнанием/неприятием чуждой им культуры. Данное отношение к объекту изучения — истории кочевых народов — находилось вполне в общеевропейских рамках понимания цивилизации и общехристианской морали. Поверхностное отношение к историческим данным, отсутствие научной критики источника и прочие так называемые детские болезни науки сопровождали не только российских исследователей, а являлись своего рода мировой нормой научного познания того периода. К российской исторической науке в полной мере можно отнести и справедливое замечание того же О. Сулейменова, что к дореволюционным историкам и их детским болезням примешивалась и обида за «подлое прошлое».
Отечественная медиевистика сегодня находится на стадии дальнейшего познания и переосмысления истории Казахстана. Инициированное Президентом Республики Казахстан углубленное изучение золотоордынского периода в отечественной истории призвано придать новый импульс поиску и формированию новых контуров своей идентичности. Доминирующая ранее идея об извечном противостоянии Степи и Города в последнее время подлежит адекватному и объективному пересмотру. Открытие ранее неизвестных науке городов в казахстанской части Урала (Сарайшык и Актобе-Лаэти в Атырауской области, Жайык, Жалпактал и Сарыозен в Западно-Казахстанской области) позволило реконструировать новый взгляд на процессы урбанизации и номадизма. И задачей для нас, современных историков, нынче является реконструкция процессов взаимодействия кочевников и оседлых поселенцев.
Сарайшык: подражание Сараю?
В отечественной исторической науке появление оседлой культуры на казахстанском Урале до сих пор увязывают с политическими решениями золотоордынских ханов. Однако учитывая сенсационное обнаружение хазарского слоя на городищах Сарай – Берке и Сарай – Бату, а также тот факт, что на месте городища Сарайшыка обнаружены фрагменты дозолотоордынского времени, а именно постройки жилищ ХІ-ХІІ веков и наличие черной глиняной посуды, предположительно кипчакского типа, говорит в пользу более раннего существования городских поселений на казахстанском Урале.
Сам город Сарайшык, как известно, был основан предположительно в период правления Менгу-Тимура, после середины XIII века. Точного года основания нет ни в одном источнике, но по собранным народным преданиям путешественники писали, что Сарайшык построили в подражание Сараю, что там кипчакские ханы бывали только летом, в течение 3-4 месяцев. Так как он был меньше Сарая, то получил уменьшительное название Сарайшык. В XIV веке город становится известным в письменных источниках. Арабский путешественник и купец Ибн Батутта посетил город в 1334 году и описал в своей книге блеск ханских дворцов, большое количество мечетей и гостиниц, использование технологий — водопровода и канализации. В 1335 году город упоминает флорентиец Франческо Пеголетти, который описывал торговые путешествия через город из Европы в Азию.
При пристальном внимании и учитывая современные достижения в области археологических практик и исторических теорий, нужно признать существование второго центра оригинальной городской культуры в золотоордынский период, сложившемся в Нижнем Поволжье, и под чьим несомненным, как культурным, так и политическим влиянием находилась оседло-земледельческая культура Урало-Каспийского региона. На архитектурный облик и градостроительные традиции городов, расположенных на Урале, непосредственное влияние оказывали природно-климатические условия, которые сильно отличались от условий Южного Казахстана. Это холодная, многоснежная зима и жаркое, засушливое лето. Отсюда особенности в строительстве усадеб, в частности, наличие более мощной системы обогрева, иные размеры комнат и построек, которые по своим параметрам ближе к поволжским, чем к среднеазиатским.
О жизнедеятельности в городах Западного Казахстана в золотоордынский период казахстанцам стало известно относительно недавно, что представляется вполне закономерным. Например, недавно во время раскопок в Цымлянском городище, что в Ростовской области, возле самого города были обнаружены крупные по размерам земледельческие поля и поселения, жители которых, по-видимому, были одними из кормильцев Сарая – Берке.
Подобные открытия заставляют пересмотреть прежние суждения, где вся территория Золотой Орды представлялась заселенной преимущественно кочевниками, с лишь изредка встречающимися поселениями. Понятное дело, что территорию Нижнего Поволжья давно уже исследовали на предмет генезиса городской культуры, где ее стержнем являлась среднеазиатская традиция градостроительства. Территория Северного Прикаспия, в том числе и казахстанской части Урала была изучена гораздо меньше. Широко известный Сарайшык, а также менее известные Жайык, Жалпактал, Сарыкамыс и Актобе-Лаэти составляют все известные на сегодня центры городской культуры. Думаем, что более централизованные и полноразмерные исследования позволят лучше изучить Уральский бассейн, и, надеемся, выявится еще немало остатков оседло-земледельческой жизни.
Рыбные диеты и поставки мяса
Исходя из выгодного географического положения, следует предположить, что данная местность издавна привлекала насельников. Обилие питьевой воды, удобные пастбища и достаточно богатая на лес пойма реки, предопределили появление здесь центров оседло-земледельческих поселений.
Интересно, что животноводство было основным источником питания. Если в городищах Придонья и Крыма говядина выступала основным ингредиентом для повседневной пищи, то жители городищ Башкирии и казахстанского Урала питались в большинстве своем бараниной. Кроме того, изученные мусорные ямы в основном содержали и продукты рыболовства, когда каждые 12 лет, то есть на период джута, содержание рыбных костей могло доходить до 30%, что говорит о давних традициях «рыбной диеты» жителей региона.
Все эти факты нуждаются в углубленном изучении. Малочисленность остатков земледельческих культур в городищах Западного Казахстана предполагает сильную степень зависимости жителей указанных поселений от продуктов животноводства, и должно указывать на их торговое значение. Так, согласно генуэзским торговым записям и содержащимся в них картам, Актобе–Лаэти представлен в виде довольно процветавшего крупного торгового центра или небольшого города, что указывает на его тогдашнюю важность.
Привлечение географических карт, как латинских, так и восточных, в качестве новых источников позволит уточнить саму топонимику объекта, поскольку только Галкиным Л.Л. было выдвинуто предположение о соотношении городища и топонима, указанного на генуэзских картах. Сохранились и не введены в научный оборот по ряду причин карты русских путешественников периода позднего Средневековья, где предположительно на месте раскопок Актобе был указан город Рифан (Ризан), что также может быть отражением транскрипции какого-либо местного наименования.
Как правило, городище Актобе упоминается в исторических трудах в связи с набегом генуэзцев и разграблением города Лаэти в конце XIV века. Подтверждением данного события могут быть арбалетные стрелы, обнаруженные на месте раскопок. Историческую загадку представляет собой его географическое месторасположение. В современное время месторасположение городища Актобе-Лаэти довольно далеко от естественного источника питьевой воды и достаточно близко от Сарайшыка и находящейся там переправы, чтобы придавать ему статус очередного караван-сарая. Следует продолжить изыскания, в том числе и геологического характера на предмет выявления некоего стратегического продукта, чья ценность послужила оправданием существования данного памятника.
Большой комплекс ремесленных изделий опровергает его только торговое значение. Интерес к этому поселению специфичен: данное городище представляет собой один из удобных пунктов изучения взаимоотношений «Город — Степь». Как справедливо указывал Г.А. Федоров-Давыдов, в золотоордынском государстве, как ни в каком другом, сочетаются и переплетаются развитая культура кочевников и высокий уровень городской жизни. Жизнь кочевника неразрывно связана с животными, и в первую очередь, с домашними копытными. Экономика обществ с преобладанием кочевого населения устроена таким образом, что только очень существенные внешние обстоятельства или «специальный заказ» могут заставить кочевнические хозяйства производить больше скотоводческой продукции, чем необходимо для поддержания нормальной жизни семьи. Одновременно с этим любой город нуждается в мясных продуктах. Поставки скотоводческой продукции в крупные золотоордынские мегаполисы с многотысячным населением должны были быть хорошо отлажены. К сожалению, до сих пор не введены отчёты археологических раскопок или вовсе отсутствуют сведения о наличии и количестве остатков домашней скотины, употребляемой в пищу по городищу Актобе. Но, учитывая данные по другим поселениям и примерно одинаковый тип климата в Волго-Уральском междуречье, можно сделать важные выводы: степень зависимости жителей городов и поселений от скотоводческой продукции была весьма велика. Велика настолько, что поставки мяса от кочевников определяли саму жизнеспособность населения.
По общему мнению, как средневековых путешественников, так и современных исследователей, экономическая особенность Золотой Орды состоит в кочевом скотоводстве как основе хозяйства государства. Потому и информация о жизни золотоордынского города в нарративных текстах содержится минимальная, отсутствуют исследования ученых, связывающие внутри единой системы город со степью, например, работы об обеспечении городов мясными продуктами. Основным источником информации о городах Золотой Орды является их археологическое изучение. Городские памятники изобилуют находками, и на основе вещественных источников исследуются различные стороны городского быта, реконструируется экономическая жизнь государства. При раскопках городов массовым археологическим материалом предстают обломки керамических сосудов и кости животных. Однако для золотоордынских городов находкам костей животных отводится особая роль – на их основе считалось возможным реконструировать хозяйство основного населения страны – кочевых скотоводов. Крупные коллекции из золотоордынских городов открывали широкие возможности для изучения видового состава животных и морфологии домашних копытных, чему и уделялось особое внимание.
Набор видов домашнего скота и его размерные показатели по остеологическим коллекциям соответствовали в целом информации письменных источников. Поскольку кочевники полагались основным населением государства, их семьи – главными хозяйствующими единицами, то создавалась иллюзия возможности реконструировать основу экономической жизни Золотой Орды – кочевое хозяйство – на основе тех огромных коллекций костных остатков животных, которые были получены при раскопках городов.
Конец ХIII в. — первая половина ХIV в. исследователями истории Золотой Орды характеризуются как годы наибольшей стабильности и расцвета городской культуры. Возрождаются некоторые важнейшие торгово-экономические центры, пострадавшие в период завоевания, появляются десятки новых городов и крупных поселений. Этот период интенсивного роста приходится в основном на время правления ханов Узбека и Джанибека (1312-1357 гг.). В бассейне реки Яик, как и на берегах Итиля, появляются города и оседлые поселения. Они образуют, как это обычно и бывает в процессе оседания и урбанизации, своеобразные микрорегионы с соответствующей внутренней иерархией поселений. Открытие городов, образованных в период Золотой Орды, позволяет по-новому взглянуть на историю региона и переосмыслить многие страницы исторического прошлого Казахстана.
Города Западного Казахстана в некотором плане являлись предвестниками возрождения оседло-земледельческой культуры в регионе, что подтверждается последующим расширением Казахского ханства на запад, включая и временную столицу нашего государства – Сарайшык.
Ернар УЖКЕНОВ, кандидат исторических наук,
директор общественного фонда «Институт национальной истории»,
Галия ШОТАНОВА, кандидат исторических наук,
ассоциированный профессор КазУМОиМЯ имени Абылай хана
