ЖИЛГОРОДСКАЯ ИСТОРИЯ

Сейчас мало кто знает, что в послевоенные годы, вплоть до 90-х, Жилгородок являл собой своеобразный город в городе. Можно было, не выезжая за его пределы, долгое время обходиться без городской инфраструктуры. Тут было все: клуб, пляж, парк, магазины, школа, детсады, парикмахерская, баня, стадион, кафе и т.п. Не было только своего моста через Урал, который очень бы не помешал жителям противоположных районов — Жилгородка и Авангарда (хотя последнего тогда даже и в помине не было: всего несколько саманных домиков да областная больница олицетворяли динамично развивающийся ныне и благоустроенный Авангард).

Так вот, функцию сообщения меж районами в 50-60-е годы выполнял за 5 копеек калмык дядя Петя на своей самодельной шестиместной лодке. В 70-е и последующие годы переправа приказала долго жить, и горожанам приходилось пользоваться исключительно центральным мостом. И только в 2000-м вступил в эксплуатацию долгожданный пешеходный мост, как бы открывая новую веху в истории города.

В те же незапамятные 50-60-е годы работники ГНПЗ (завод №441), ныне АНПЗ, по-разному проводили свое время в выходные и праздничные дни. Однако читателю было бы, наверное, интересно узнать и о других пристрастиях и увлечениях заводчан.

Тогда о горячем водоснабжении даже в продвинутом Жилгородке и мечтать не приходилось, поэтому все заводчане мылись в бане. Но путь туда, как правило, лежал через парикмахерскую. Старая заводская парикмахерская располагалась по проспекту Ауэзова, 21, и занимала небольшую комнатушку, 4×4 кв. м, на четыре «посадочных» места. Руководил местным «салоном красоты» дядя Жора. Это был типичный грек лет пятидесяти, с острым, но спокойным взглядом, всегда чисто выбритый и аккуратно подстриженный под «ежик». Мягкий, без акцента, приветливый голос привлекал внимание к одному из лучших мастеров цирюльного дела в старом Гурьеве… «Следующий!» — звучала короткая фраза дяди Жоры, и ты, зажав в кулаке 15 копеек, садился в старенькое кресло, подставляя свою шевелюру под популярный тогда «полубокс». Напарницами дяди Жоры были три женщины: Фира Ломоносова, Лида Кролл и незабвенная Клавдия Варочкина, к которой автор этих строк ходил стричься (уже на дом) фактически до своего переезда в Россию.

…После парикмахерской заводская братия вместе с детьми направлялась в баню. Там, как и в крохотной парикмахерской, тоже очередь человек под тридцать, причем и в мужское, и в женское отделения. Но горячая и холодная вода циркулировала бесперебойно. Мокрый пар выгонял трудовые шлаки, и уже налегке тянулись мужички в раздевалку, где их обслуживал престарелый усатый дед (Чапай). Ему почему-то все отдавали часы на хранение. Скорее, из-за «форсу», нежели из-за боязни, что украдут: часы как-никак!

По окончании положенных процедур, свежие и румяные, заводчане расслаблялись «Жигулевским» или лимонадом тут же, в бане, в небольшом ОРСовском ларьке. Любители выпить что покрепче без труда могли пройти метров 50 до жилгородской остановки, в бражную (позже пивную) или продолжить свой отдых на стадионе, на футбольном матче. И тоже под пивко и шашлычок.

Но главным питейным заведением района было заводское кафе «Чайка», у фонтана. Всякое повидало на своем веку это кафе. Обычно после трудового дня туда устремлялось немало любителей хорошей закуски и выпивки. За столиками располагались, как правило, цехами. Одно время там даже играл свой маленький ВИА «Красные гитары».

За буфетной стойкой попеременно — словно часовые — возникали невозмутимые лица заведующей кафе Екатерины Ивановны и буфетчиц — Фаи и Зои-апа. Келеш-мелеш, анау-мынау, грамм налево, грамм направо — словом, округляем. И все довольны. Ну, а как забыть сакраментальную фразу, которую говорила, нет, восклицала(!) Зоя-апа, когда вдруг оказывалось, что с утра в кафе не завезли пива: «Пиба?! Какой пиба?! Пибзавод ремонта!»… Миловидные официантки четко обслуживали своих постоянных клиентов. Рагу, плов, бефстроганов, гуляш, салаты из свежих овощей, а также пиво с рыбкой, коньячок и водочка поднимали настроение, делая жизнь нефтепереработчиков более комфортной. Пили много, но в… меру. То ли водка и закуска были натуральными, то ли и впрямь были наши отцы и деды как по Лермонтову богатыри — не мы, только утром, по заводскому гудку, все как штык на остановке, и без опохмелки — на автобус, на завод…

Атмосфера в кафе была настолько доброжелательной и, я бы сказал, доверительной, что если у тебя вдруг в кармане не оставалось ни гроша, здесь тебя всегда бы накормили и напоили в долг, предварительно записав заказ в «черный блокнот». Таким образом, смех, веселье, хорошее настроение завсегдатаев кафе долгое время служили визитной карточкой одного из лучших питейных заведений города. Однако случались и своего рода накладки. Если изрядно поддавшие начинали скандалить, то от таких быстро избавлялись заводские дружинники и сами рабочие, вышвырнув неблагодарных посетителей из кафе. Порой чтобы унять зарвавшуюся молодежь, сюда приглашали наряд милиции. Ее опорный пункт располагался в ДК ГНПЗ. На вызов обычно приходил участковый, огроменный казах — старший сержант дядя Коля. Как только он появлялся, все становилось на свои места. Он знал про всех все, и все его тоже хорошо знали и уважали за справедливость и порядочность. И он, понимая это, не злоупотреблял данной ему властью. В целом же кафе было местом встреч и отдыха старых друзей и коллег. Здесь всегда всем были рады.

Любил и я потянуть пивка в хорошей компании. Одним из лучших моих собеседников за кружкой янтарного был Юсуп Закерьяев. Известный в городе человек, бывший футболист заводской команды и легендарного «Прикаспийца», Якубыч мог часами рассказывать о футболе. Он был не только знатоком этой популярной игры, но и, как мне казалось, ее заложником. Даже самую незначительную проблему местного футбола он мог превратить в философский трактат; расставить все точки над «i», заклеймить на чем свет стоит «похоронщиков» гурьевского футбола и четко сформулировать только одному ему известный выход из ситуации. И, надо признать, он был недалек от истины.

А какие острые по накалу проходили в кафе шахматные баталии? Самой бескомпромиссной была борьба между непримиримыми соперниками — начальником 1-го цеха химзавода Анатолием Хандохиным и главным технологом ГНПЗ Фаридом Гумеровым. Играли они каждое воскресенье, не менее пяти партий кряду, с переменным успехом. После часовой «разминки», когда вокруг их столика страсти накалялись до предела, они, не забыв прихватить с собой очередную бутылочку и секундантов, плавно перемещались в парк, за столик у старой танцплощадки, где и ставилась точка: кто же на сегодняшний день самая светлая голова Жилгородка…

Ныне существующие бары, бистро, кафе, как грибы выросшие в Жилгородке после обвальной приватизации, наверное, отвечают современным требованиям отдыха, общепита, курортной индустрии и т.п., но никак не олицетворяют дух того времени, дух единого целого. И они уже никогда не станут для меня тем местом, которое можно полюбить, привыкнуть к нему, чтобы затем с щемящим сердцем вспоминать о лучших годах своего детства, о той незабываемой «золотой эпохе» в жизни заводского района и о его жителях.

Летние каникулы всегда любимы, легки и быстротечны. Ребята нашего двора, да и, пожалуй, вся гурьевская детвора повально увлекались футболом. В парке на поле с утра до позднего вечера не смолкал гул футбольных баталий между дворовыми командами.

Матчи проходили всегда напряженно и с переменным успехом. Затем из команд мы формировали одну, которой предстояло защищать честь района в соревнованиях на приз ЦК ВЛКСМ «Кожаный мяч». Наша единая жилгородская команда «Молния» дважды становилась чемпионом города — в 1968 году и в 1970-м(!). Позже многие ребята, и я в том числе, играли в футбол за команду «Юность» ДЮСШ гороно №1, занимались в других спортивных секциях.

Кроме футбола, во дворе мы еще играли в волейбол и настольный теннис. Устраивали дворовые чемпионаты по шашкам, шахматам, домино, соревновались в беге, играли в отмерного козла, маялку, чики, мослы, ну и, конечно же, ходили в парк на аттракционы. По вечерам, когда спадал зной, вместе с девчонками играли в казаки-разбойники, лапту, чехарду и другие популярные детские игры. Это было чудесное время детства, когда рядом со мной были совсем не похожие друг на друга мои друзья-товарищи — словом, пацаны. В том числе Коленька Тынынбаев (Камошка), Алексей Хрестокьянц (Лякса), братья Марат (Бобик) и Сеяджан (Пузач) Бопиловы, и другие. А еще многие из нас с интересом посещали детский сектор при ДК ГНПЗ, где вместе с выдающимся педагогом Л.Д. Широковой ставили спектакли, учились выпиливать по дереву, принимали самое активное участие в заводских праздничных мероприятиях.

Телевидения тогда в нашем городе не было, а если и было, то только по вечерам. Поэтому все любили ходить в клуб, в кино. Если бы нынешнее юное поколение знало, что значил для нас воскресный детский фильм на 12 часов! Битком набитый 500-местный зал ДК не вмещал всех желающих, поэтому многим мальчишкам и девчонкам приходилось сидеть в бенуаре или прямо на полу, в проходах. Да и фильмы-то были — не чета нынешним. Взять, к примеру, фантасмагорические блокбастеры о Гарри Потере или «Властелина колец» — никакой идеи, сплошная коммерция. А наши, тогдашние: «Акваланги на дне», «Республика ШКИД», «На графских развалинах», «Армия Трясогузки», «Неуловимые мстители» — это были потрясающие картины, с реальными героями, с реальными событиями, да и сделаны они были на высоком идейно-художественном уровне.

В дни летних каникул мы редко бывали дома. Наряду с черными, отливающими медом ягодами джиды наш цветущий парк был полон и других, не менее вкусных плодов: тутовник, ранетка, смородина — все шло в утробу за милую душу. Но это еще не все: на противоположном берегу Урала, прямо напротив нынешних коттеджей новых господ нового города, рос чудесный Сутягинский фруктовый сад. Частенько на автомобильных камерах мы переплывали Урал и делали небезопасные набеги в этот райский уголок. Яблоки, вишня, сливы, груши, виноград, клубника, малина — сплошные витамины! — тоже были излюбленными ягодами моих друзей. Порой мы забывали, что дома нас ждал обед из осетрины, черная икра, ведь такого добра в те годы в каждой гурьевской семье было предостаточно! …Частиковая рыба — лещ, вобла, судак, жерех — продавалась рыбаками за копейки прямо на тоне за клубом. Ее без труда можно было купить в магазине «Живая рыба» на площади Победы, на местном базаре по ул. Пархоменко, наконец, поймать самому. Несколько подороже, от рубля до трех (за рыбину), стоили сазан и севрюга. Цена же на черную икру (из-под полы) не превышала 8-10 советских рублей за кило.

Заканчивался вечер, как правило, традиционным походом на пляж. В 60-е и начале 70-х там стоял деревянный плот с вышкой. Покуражившись в теплой ночной воде, вдоволь наигравшись в «чур меня», мы возвращались домой усталые и счастливые и замертво падали в постель. И только утренняя жара могла вмешаться в безмятежный юношеский сон.

С любовью к землякам

журналист, писатель

Валентин ТАРАБРИН