«Мама, мама!» – в слезах кричала маленькая девочка лет пяти, пытаясь догнать уходящую вниз по улице Алма-Аты женщину. Но та удалялась стремительно и не обернулась. Девочка бежала, влекомую инерцией малышку поймала незнакомка, прижала и отвела к себе домой.
С «мамами» не везло
Это одно из первых воспоминаний из детства Тамары Фёдоровны Максимихиной. Родилась она в одном из красивейших городов мира, колыбели трех революций – довоенном Ленинграде. А увидела родной город спустя 30 с лишним лет. Так сложилось. В сентябре 1941 года «Северная Пальмира» оказалась в блокаде. Гитлер задумал разрушить город полностью посредством бомбардировок и дальнобойной артиллерии. А когда с продовольствием стало совсем худо, то решил не выпускать из него мирных жителей: «Советы будут вынуждены кормить население, а значит, бойцам достанется меньше». Но эвакуация все же шла. В первую очередь вывозили детей. В кузове одной полуторки, уходящей из города по «Дороге жизни», среди разновозрастной ребятни сидела и Тамара – совсем еще кроха.
– Смутно помню, что вокруг все взрывалось, – говорит она.
Ей повезло – их грузовик прорвался на безопасный участок, а еще через некоторое время она оказалась в одном из детских домов Алма-Аты. Да, война, неразбериха, немцы в нескольких километрах от центра второй столицы государства, но как же так вышло, что девочка оказалась совсем одна?
– Не знаю, есть только предположения – возможно, к тому времени отец был на фронте, а мама умерла от голода, может, пошла за водой или стояла в очереди за пайком, когда городские службы пришли к нам и застали меня одну. Кто теперь разберет?
Историки говорят, что в блокадном Ленинграде умерло от голода и холода от 600 тысяч до более миллиона человек. А Тамаре повезло. Вопреки всякой логике ребенок, оставшись без родителей, выжил в окруженном и опухающем от голода городе. Конечно, ее судьба не уникальна, тысячи и тысячи детей остались сиротами на оккупированных территориях, в том же городе Ленина, и даже в глубоком тылу – война паровым катком прошлась по жизням миллионов.
Но, видимо, у Бога были свои планы на Тамару Фёдоровну – она не просто выжила, но и сумела построить свою жизнь интересной, счастливой, полной. Естественно здесь и доля везения, его величество случай. Фёдор Фёдорович Радченко – крепкий крестьянин из Белоруссии – был раскулачен и выслан в Казахстан. Власть обобрала его до нитки, но он сумел и на новом месте обжиться, женился, родил дочь, начал строить дом под Алма-Атой. Но тут грянула война, и его призвали на фронт. Когда вернулся, недостроенный дом был на месте, а вот жена и дочь его не дождались – умерли. Фронтовик не сломался, все же поднял дом и пошел в ближайший детский дом.
– Не знаю чем, но, видимо, я ему понравилась больше других ребят, и он меня удочерил. Так я стала Тамарой Фёдоровной Радченко, – продолжает наша героиня.
Затем он женился, а спустя некоторое время случился эпизод, описанный в начале этого очерка.
– Отец был тяжелым человеком, у него была навязчивая идея, что его обворовывают, что всё могут снова отобрать, как это было в Белоруссии. Поэтому, приходя с работы, он проверял всё: шкафы, ящики комода и даже соленья-варенья в подвале, заготовленные на зиму. Естественно это страшно обижало его жену, понять она не захотела или не смогла и однажды, когда папа был на работе, просто собрала вещи и ушла. Чтобы я не увязалась за ней, она послала меня в подвал за какой-то мелочью, а когда я вышла оттуда, то уже не застала ее. Я выскочила со двора, она уходила вниз по улице. «Мама, мама!» – кричала я ей вслед, она слышала, но не обернулась, лишь ускорила шаг. Улица вела вниз (в Алматы есть такое понятие: в сторону гор – вверх, в обратную – вниз), я бежала и по инерции начала падать, и тут меня поймала незнакомая женщина, прижала к себе и отвела домой.
Фёдор Фёдорович потом женился еще раз, но снова разошелся, и каждый раз Тамара оставалась с отцом. «Мамы меня почему-то не хотели брать с собой», – вздыхает Тамара Фёдоровна.
Декабрист
Такой неуживчивый, с тяжелым подозрительным характером Федор, тем не менее, очень любил свою приемную дочь, не ругал и тем более никогда не бил её. Тамара росла очень живой, сметливой, ловящей все на лету, активной.
– После школы я поступила в сельскохозяйственный техникум, – продолжает она. – Почему? Не знаю. По какой-то причине тогда очень много городской молодежи выбирало сельские профессии. Видимо, я поддалась этой общей тенденции, хотя к агрономии у меня никакого интереса не было.
В те же годы она познакомилась со своим будущим мужем. Между молодыми вспыхнули чувства. Володя был из рабочей семьи, уже работал, но грезил морем. И когда после окончания техникума Тамаре вручили направление в Гурьев, она решила ехать, хотя была возможность остаться в столице – ведь Гурьев расположен рядом с морем. Через полгода Володя приехал за ней в этот затерявшийся в полупустыне захудалый городок. Они поженились.
Здесь Тамара устроилась на работу:
– Сад, который находится рядом с вокзалом, сажали мы, – не без гордости продолжает она, – там есть частичка и моего труда. Но, как я уже говорила, земля не была моей стихией, меня тянуло к творчеству, так что через год я нашла работу сначала воспитателя, а потом преподавателя обществоведения в местном профессионально-техническом училище. Да, забыла сказать, сразу после техникума я заочно поступила на филологический факультет КазГУ.
В училище было очень много ребят из Белоруссии. Наверное, какие-то невидимые нити связывали ее с этой республикой, больше всех пострадавшей от оккупации фашистов. Это были дети-сироты, чьих родителей поглотила война.
– Они были разных возрастов – от 13-14 и до 17-18, – говорит Тамара Фёдоровна, – мне было их жалко, особенно младших. Я подолгу общалась с ними, угощала, чем могла, рассказывала им разные истории и сказки.
Жизнь течет, все меняется. С Владимиром они родили двух чудесных девочек, но совместная жизнь не сложилась. Он начал выпивать, а последствия не заставили себя ждать – начались измены, ссоры.
– Последней каплей стал анекдотический эпизод, – я через телефонную трубку чувствую улыбку Тамары Фёдоровны, – он как-то, будучи хорошо навеселе, перепутал двери. Дело в том, что в нашем подъезде этажом ниже жила супружеская пара, а жену звали Тамарой. Вот он и постучался туда. «Тамара дома?» – спросил у открывшего дверь мужчины, и, получив утвердительный ответ, отодвинул его в сторону и пошел прям в квартиру. Дальше все как классике – завязалась драка, Володя был избит и сдан в руки милиции. После всего случившегося я отмыла его, перевязала и сказала, что все кончено.
Вот так жизнь совершила еще один крутой вираж, а от некогда пылко влюбленного в нее «декабриста» она унаследовала фамилию Максимихина.
Комсомол
Однажды подруга по секрету сказала ей, что в горкоме комсомола ищут человека в идеологический отдел и посоветовала попробовать: «А что, у тебя все получится, ты активная, умная, настойчивая, имеешь диплом лучшего высшего учебного заведения республики», – уговаривала подруга.
«Была не была», – решилась Тамара и пошла в горком. И опять его величество случай. Как оказалось, тогдашний первый секретарь городского комитета комсомола как-то в составе комиссии побывал у нее на открытом уроке. Ей он не запомнился, а вот сам остался под впечатлением.
– Меня приняли сразу, – смеется Тамара Фёдоровна, – вот я ни разу не карьеристка, но жизнь меня всегда сама толкала вверх. Никогда не мечтала и не стремилась к высоким постам. Всё как-то получалось само собой. А через три года мне пришлось уйти из комсомола по возрасту – мне исполнилось 28 лет.
Она перешла в городское общество «Знание» – читала лекции на темы «Международное положение» и «Культура поведения». Начитанная, с большим кругозором, Тамара Фёдоровна умела интересно подать материал. Это были не скучные лекции, куда в те времена людей загоняли добровольно-принудительно, и те стремились сесть как-нибудь подальше, поспать втихаря или шепотом посплетничать. Она увлекала слушателей, и скептически настроенный вначале зал постепенно оживал, а вопросы от них уже далеко отклонялись от главной темы встречи.
– Я всегда старалась быть в курсе событий, происходящих в стране и за рубежом, у меня постоянно было включено радио, выписывала все доступные в стране газеты и журналы – от республиканских до центральных, учась в университете, я освоила немецкий язык, так что и «Deutschе Allgemeine Zeitung» читала, которая выходила в Казахстане. Все это помогало разнообразить лекции, выходить за заданные шаблоны.
Лекции были настолько увлекательные, что организации, где она выступала, делали ей подарки. Больше всего ей запомнились отрезы ткани, которые ей преподнесли в кондитерской фабрике (почему не конфеты?), и в обществе слепых.
– По тем временам это были царские подношения, – делится Тамара Фёдоровна, – я сшила себе платья по тогдашней моде и имела возможность щеголять в них.
Еще в комсомоле Тамару приметили старшие товарищи и, оказалось, наблюдали за ней, отмечая все ее качества. И этот день настал:
– Как-то меня вызвали в обком партии, не скрою, немного испугалась, вроде ничего плохого не делала, но все же. И какого же было мое удивление, когда мне предложили занять пост заместителя главного редактора областной газеты «Прикаспийская коммуна» по идеологии. Сказать, что я была ошарашена – ничего не сказать. Да, уже со времен комсомола я активно сотрудничала с «ПК», писала об организованной нами игре «Зарница», о других наших начинаниях, не забывала о газете и работая в обществе «Знание», но чтобы перейти в штат редакции, да еще и сразу в замы, – я растерялась. Благо, в обкоме не стали слишком давить, дали время подумать. В процессе обдумывания Тамара Фёдоровна пришла к давней своей подруге – заведующей отделом культуры газеты Зое Николаевне Свидиной – посоветоваться. Подруга была категорична: «А что тут думать, соглашайся, у тебя все получится». Дома девчонки тоже горячо поддержали ее. Так она 15 лет проработала на этом посту. Нельзя сказать, что все шло гладко, были трения, было недопонимание, были откровенные конфликты, о которых Тамара Фёдоровна только намекала в разговоре. Она даже на некоторое время уходила из редакции, а потом вернулась простым корреспондентом, но все же это были годы полнокровной, творческой, насыщенной новыми впечатлениями и знакомствами жизни. О них Тамара Фёдоровна вспоминает с особой теплотой.
Сейчас Тамара Фёдоровна живет с младшей дочерью в России, в городке Изобильный (звучит, правда!) Ставропольского края. Мы долго общались с ней по телефону, я старался не перебивать ее лишними репликами, но по ходу разговора у меня возникло два вопроса, которые я не смог ей не задать.
– Тамара Фёдоровна, вот вы рассказываете, как любите театр, читать книги, сочиняли сказки детям в ПТУ. Мне кажется, что это все заложено в вас на генетическом уровне. Не пытались найти родителей, мне кажется, они были не просто интеллигентами в советском понимании, тут аристократизмом веет?
– Не знаю я, кем они были. Ведь не осталось никаких документов. Я не знаю свою настоящую фамилию, точную дату рождения, вот имя вроде мое – данное настоящими родителями, а на самом деле полной уверенности тоже нет. Но, вот что интересно, вы не первый, кто подозревает во мне дворянские корни.
– И еще. Вы родились в самом Ленинграде, а оказались в Казахстане, ладно бы еще в Алма-Ате все время жили. А сами добровольно приехали в забытый Богом (тогда) Гурьев. Не возникало сожаления, обиды на судьбу…
– Конечно же, мелькали такие мысли, а вот сейчас я поняла. Да, в самом начале судьба крепко ударила меня, врагу не пожелаешь. Но потом ведь жизнь сложилась хорошо. Неважно, что не в Ленинграде. Я очень благодарна Казахстану, его народу, что моя жизнь сложилась именно так и никак иначе. Мне всегда встречались хорошие люди, помогали, выдвигали. И вообще, знаете, я шла по жизни легко, не встречая каких-то серьезных препятствий. Уже говорила, но повторюсь, я не была карьеристкой, не шла по головам, но жизнь сама так складывалась. Не знаю, почему.
А я после долгой беседы с Тамарой Фёдоровной, по-моему, понял секрет ее успеха. Все очень просто. Умная, активная, начитанная, с большим кругозором и, как принято теперь говорить, креативная женщина всегда работала так, как велит сердце, нашла любимое дело и отдавалась ему вся. А преданность, честность и трудолюбие, невзирая ни на что, толкают людей вперед.
Кайрат САТАЕВ
Фото из архива Рахима Койлыбаева
