Он в курсе, где имеется больше всего соли в нашем регионе. Он знает всё о нашей экологии, и у него даже в мыслях не было переезжать из родного Атырау, которому предан и душой, и сердцем. Он неустанно высылает Президенту, Правительству, иностранным компаниям, качающим у нас нефть, свои исследования, доказывая, что дышать в Атырауской области все сложнее и нужно бережнее относиться к природе… Ему далеко за восемьдесят, но, несмотря на свой почтенный возраст, по-прежнему готов к изучению нового и неизведанного.
Сейчас он трудится над очередным, уже 10-м томом из серии книг «Экология и нефтегазовый комплекс», а еще пишет письмо руководителю региона о состоянии экологии нашей области. И это все он — академик Муфтах Диаров, который любезно согласился побывать в «Гостиной «ПК».
Спец по боратам
— Муфтах Диарович, вы слывете одним из активных борцов за экологию и научно все обосновываете. Как только ваша фамилия звучит, то у большинства людей ассоциации такие: «Диаров — нефть — природа». А что для вас главное в вашей научной деятельности?
— Я считаю самым главным достижением научно обоснованную мной перспективу открытия и освоения химического сырья — боратов и калийных солей Прикаспийской впадины. Есть моя методика разведки, и сейчас все подготовлено к освоению. Сатимола, Индер — всего 106 соле-калийных месторождений. Вы только подумайте: это сырье — на многие сотни лет!
Причем, к удивлению или к сожалению, но природа показала, что во всех частях мира были такие соли исследованы, но ни в одном месте бораты не были найдены! А ведь наши бораты по масштабу сравнимы с масштабами Тенгиза или Кашагана (имеет в виду нефтяные месторождения. — Н.Ш.), — их минералогический состав, химический состав, условия, методика переработки, технология переработки — всё нами изучено. Я в этой части собой доволен (не сочтите за хвальбу): для будущих поколений есть направление.
К открытию шел нелегко. После окончания в 1950 году Яманкалинской средней школы, что в Махамбетском районе (кстати, сначала окончил ее с отличием, но потом ошибку нашли, медаль отобрали), в 1955-м получил диплом об окончании Горно-металлургического института. Одна особенность: я учился в казахской школе. Поступил в вуз на русское отделение. По математике вступительные экзамены проводили известные русские ученые, меня приняли, и я на пятерку сдал! Первый семестр я получал обычную стипендию, а все остальные 4,5 года — повышенную! Сначала 399 рублей, потом 660, очень ощутимая разница!
По окончании вуза поехал в Индерскую комплексную геологоразведочную экспедицию, поскольку я родился здесь, все предки — здесь, в Атырауской области, вот и приехал сюда работать. В Индерском районе трудился геологом, а затем главным геологом. Бораты и соль в Индере искали девять лет — так долго в этой экспедиции проработал. Но получил хорошую практику и успел, работая, написать научную работу. В 1963-м, будучи главном геологом, защитил кандидатскую диссертацию. А в 1972 году я стал доктором геолого-минералогических наук, защитив диссертацию по боратам и калийным солям. При этом я специально не учился в аспирантуре, не было у меня научного руководителя.
ООН получила отказ
— Да, Муфтах Диарович, вы — первый казах в Атырау, имеющий докторскую степень по геологии, по крайней мере, таких как вы, еще пока не было. Наверняка, вам предлагали работу в других городах, НИИ?..
— Да. Меня приглашали экспертом в ООН в 1964 году, звали работать в институт геологических наук имени К.И. Сатпаева, в Казахский институт минерального сырья. Но я настолько был предан Атырауской области, что никуда дальше родного края не поехал!
А ведь в изучении калийных солей и боратов в Прикаспийской впадине наша экспедиция оказалась чуть ли не первопроходцем. До нас работали приезжие из Ленинграда, Москвы — борат был открыт в 1934 году. В 50-х же годах запасы бората закончились, и по всему Союзу были проведены изыскания, чтобы найти их новые месторождения. Бораты оказались нужны в более 100 отраслях промышленности, особенно в новой технике, ракетной технике, атомных реакторах.
Итак, мы начали искать — нас была группа геологов. Первый казахстанский горняк приехал в 1953 году, Хусайн Байбосынов. Год спустя сюда прибыли двое геологов — Ергинкалиев Мади и Турсынгалиев Алпамыш, а потом в 1955 году — я, геолог Тухфатов Касым и Аймуратов Ерик. Вот эти геологи-производственники наряду с научными геологами открыли новое месторождение. И сейчас месторождение Сатимола, что в Уральской области, готово к освоению.
М. Диаров показывает мне книгу по месторождению Сатимола, где написано о нашем герое: «Первооткрыватель Сатимолинского месторождения».
— Еще было 6-7 человек в числе первооткрывателей. Там и наши российские учителя, кто был в геологоразведке. Я их всех указал, чтобы не забыли…
Повторюсь, запасы утверждены, пока у государства средств нет, чтобы осваивать. Понимаете, нефть сама выливается на поверхность. А здесь надо шахту готовить и т.д. Но все в перспективе.
Я был лидером, мозговым центром этих работ. Многие мои коллеги сейчас уже ушли в мир иной, некоторые и до 70 лет не дожили, так, видимо, подорвали свое здоровье. А я вот держусь дольше всех. Наверное, потому что до сих пор активно работаю.
— Между тем в одном из интервью вы сказали, что директора иностранных компаний часто меняются, потому что они так беспокоятся о своем здоровье.
— Я изучаю среды обитания человека и животных, защищал здоровье людей. Вот эти все тома, — указывает Муфтах Диарович на 9 томов книг серии «Экология и нефтегазовый комплекс», что на его столе, — о нашей неблагополучной экологии. Все признали их. Издания переведены на иностранные языки.
В каждом из томов, которые дал нам почитать ученый, его собственный взгляд, который, во избежание возможных серьезных экологических осложнений в среде обитания с уникальными биологическими ресурсами, своими научными исследованиями, объединенными под общей тематикой, отстаивает свою принципиальную позицию перед Правительством Республики Казахстан, иностранными нефтяными компаниями, доказывая необходимость научно обоснованных темпов освоения нефтяных месторождений в Казахстанском секторе Каспийского моря. Например, в томе I «Тенгиз и Кашаган. Катастрофические выбросы: реальность и перспектива» говорится о том, что обосновано распространение аэрозолей выбросов, загрязняющих окружающую среду. Указано, что в случае открытого фонтана на морских промыслах акватории Северного Каспия (структура Кашаган и др.) последствия будут намного тяжелее, чем при печальной аварии на скважине №37, что на Тенгизе. Произведен анализ существующих методов локализации нефтяных разливов и способов очистки поверхности моря от нефтей.
— Кашаган… — тяжело вздыхает академик Диаров и чувствуется такая боль за экологию! — Еще в советское время месторождения Кашаган, Кайран, Актоты были известны. В 1972-м новороссийские геофизики провели работу и выяснили вот эту большую структуру. Но тогда власти сказали, что нам нужна не нефть, а красная рыба — а это возобновляемые ресурсы. От красной рыбы поступал доход ежегодно порядка 15 млрд. долларов в то время! Если бы еще и сохранили всю рыбу… Интересно, сегодня 15 млрд. долларов доход от рыбы получают?
В настоящее время около 30 процентов видов животного и растительного мира находятся на стадии вымирания (исчезновения), образуя «редкие» исчезающие виды. Во многих странах, в том числе и в Казахстане, существует «Красная Книга», в которую занесены нуждающиеся в сохранении виды животных и растений. Одной из причин возникновения этой проблемы является вредоносное воздействие загрязненного воздуха. Уничтожающее свойство сернистых соединений при длительном воздействии на окружающую среду в планетарном масштабе описано в науке и является общеизвестным. Мы же решили оценить агрессивное воздействие освоения подсолевой сернистой нефти Тенгизского (в будущем и Кашаганского) месторождения на здоровье населения Атырауской области. Мы проанализировали статистические материалы по заболеваемости населения и загрязнения природной среды Атырауской области. Главным фактором, влияющим на здоровье человека, считаем качество воздуха.
Для изучения длительного, за период 1997 — 2014 годы, влияния качества воздуха на организм человека мы установили, что валовые выбросы вредных веществ в атмосферный бассейн Атырауской области за вышеуказанный период составляют 2764,38 тыс. тонн и за год в среднем 153,58 тыс. тонн; выбросы вредных веществ в атмосферный бассейн от стационарных источников Атырауской области составляют 2223,88 тыс. тонн и за год — в среднем 123,55 тыс. тонн; выбросы вредных веществ от стационарных источников Тенгизского месторождения составляют 1147,83 тыс. тонн и за год — в среднем 63,77 тыс. тонн; общее количество заболевших людей — 5569,93 тыс. человек и в среднем за год — 309,44 тыс. человек; количество первично заболевших людей — 2824,93 тыс. человек.
Нами было впервые установлено поразительное и документальное подтверждение того, что выбросы ядовитых веществ в атмосферный бассейн от стационарных источников Тенгизского месторождения определяют и диктуют темпы заболевания населения Атырауской области. Было подтверждено, что жители районов, где постоянно ведется разработка месторождений нефти и газа, болеют больше по сравнению с другими. Например, в Жылыойском районе, занимающем первое место (47,6%) по заболеваемости населения, в 2001 — 2014 годах на Тенгизском месторождении добыто 296, 66 млн. тонн подсолевой нефти, по 11 надсолевым месторождениям — 11,4 млн. тонн.
Сравнительный анализ показал, что жители Жылыойского района отличаются относительно высокой (4,18%) заболеваемостью органов пищеварения. Это, очевидно, объясняется тем, что с продуктами питания в организм человека попадает, возможно, некоторое количество токсикантов. Заболеваемость органов пищеварения других районов составляет от 2,76 % (Исатайский) до 1,01% (Махамбетский).
О выбросах мы сейчас готовим 10-й том серии «Экология и нефтегазовый комплекс».
Наука до Президента доведет
— Ваши данные впечатляющие и в то же время вопиющие. Как вы, Муфтах Диарович, добиваетесь того, чтобы воплотить свои труды и проекты в реализацию?
— Ну, во-первых, я бываю на общественных слушаниях различных проектных работ и во многих случаях встречаю недостатки, а потом указываю на них, встаю на защиту природы и здоровья людей. Причем, никогда не отступаю от верного ответа, а дохожу до истины.
Вторая часть моей работы: я обращаюсь к Правительству по многим вопросам. Последний мой вопрос был о целесообразности проведения канала на акватории Каспийского моря, вот моя переписка по заводу третьего поколения Тенгизского месторождения (Муфтах Диаров показывает все письма. — Н.Ш.). Я дошел с экологическими проблемами нашего региона до Президента Н.А. Назарбаева. Помощник Главы государства — секретарь Совета безопасности ответил мне. Последнее письмо пришло мне от генпрокурора Даулбаева, который лично ответил. И вот есть даже обращение к Д.Н. Назарбаевой по другим экологическим вопросам. По этим работам предъявлен штраф в размере 70 млрд. тенге. Вообще-то, я способствовал получению сотни миллиардов штрафов…
Никак мне не пробить вопрос по экологической службе. Подумать только: в советское время, когда промышленность Атырауской области была развита не в такой степени, как сейчас, в экологической службе области работало свыше 110 человек! В настоящее время, когда в области разрабатываются крупнейшие месторождения Тенгиз, Кашаган, функционируют новые заводы и десятки других предприятий, в областном департаменте экологии работают всего 39 человек, у которых слабая лабораторная база, не хватает транспортных средств, особенно исследовательских судов для контроля за действиями нефтяников на акватории Северо-Восточного Каспия.
Между тем, до 2003 года при областной администрации существовал экологический фонд, куда поступали все суммы штрафов, выплачиваемые недропользователями за нанесение ущерба окружающей среде. Затем он был ликвидирован и теперь штрафы поступают в госбюджет РК. Получается, за счет ухудшения состояния природной среды и страдания жителей богатеет наше государство, но разве это допустимо?
— Как-то к нам заходил в редакцию сенатор Енсегенов и обещал, что поднимет в Парламенте вопрос по районному коэффициенту. Что вы на это скажете?
— Этот вопрос надо приветствовать и постоянно поднимать. В Советском Союзе были районные коэффициенты для города, для районов. Я тоже много раз писал по этому поводу в Правительство. Это нужное дело. Потому что люди не виноваты — в аулах живут, зарплаты нет, а скот есть, но немного. Еще и людей отравляют, я же вам уже выше говорил, какие у атыраусцев заболевания. Поэтому нужно устанавливать какие-то страховки или районные коэффициенты.
— А у вас вообще есть единомышленники?
— К сожалению, в институте зарплата маленькая, никто не хочет идти. В тоже время, меня часто называют своим учителем (а Диаров 30 лет преподавал. — Н.Ш.). Даже незнакомые люди, причем, где бы я ни был в Казахстане, при встрече со мной сообщают: «Я на ваших трудах учился». Но прямых последователей у меня очень мало. Потому что экология — сложная наука, например, будущая скважина — разведывательная ли, добывающая ли, транспортирующая ли, перерабатывающая ли, это вред окружающей среде, когда получаешь новые химические соединения в окружающей среде. Любое действие — это экология. Допустим, производишь какие-то станки — там тоже выделяются вредные вещества для экологии; печешь хлеб — выделяется газ. Поэтому эколог должен быть всесторонним. И потом, для того, чтобы это все изучать, человек должен сидеть, работать, заниматься собой. Раньше легче было: на одну зарплату живешь, ни о чем не думаешь, работаешь. Сейчас другое время — где-то больше платят, где-то меньше.
— Между прочим Президент страны уделяет большое внимание проблемам казахстанской науки. Однако, так и не удается пока восстановить разваленный когда-то институт химии, нефти и природных солей, в котором вы раньше работали и в котором трудилось большое число других интересных ученых…
— Такие теперь времена. Президент одно время говорил, что лет 15-20 нам не нужно готовить кадры, мол, пусть производство их подготовит. Сейчас рабочие кадры уже необходимы: токарей нет, слесарей нет, вот даже и бесплатным скоро обучение рабочим специальностям сделают… Если потребность будет — откроют институт. Химию и биологию сейчас и в университете преподают, там и научные исследования проводят.
А вообще, знаете, меня в политику не вмешивайте. Я только знаю науку и ее воздействие на природу.
Нефть есть и будет!
— Хорошо. Сейчас повсюду говорится, что нефти во всем мире осталось мало. Как долго, по-вашему мнению, Атырау будет называться нефтяной столицей?
— То, что нефти в Атырауской области не будет, что она скоро закончится — это все разговоры. Нефть у нас есть и будет, говорю вам, как ученый.
А вообще, когда нефтяное месторождение открывается, у меня двойственное чувство: это вроде благо, но в то же время загрязняется природная среда, любой человек этим дышит, и все так безнаказанно.
Вы знаете, что человек может жить без воздуха только пять минут? А потом может наступить клиническая смерть. Поэтому богатый, бедный, молодой, старый — мы ВСЕ дышим воздухом. И качество воздуха нам необходимо. А воздух — всему голова: растения питаются воздухом, вода поступает в воздух, скот дышит тоже воздухом, и рыба воздухом. Новую нефть открыли — это новое загрязнение, но это Правительство особо не интересует, они там в центре живут. Если б здесь жили, по-другому бы все отразили.
Статус «нефтяная столица»: обновить!
Скажу честно: сегодня город не соответствует статусу нефтяной столицы. Здесь не созданы условия для жителей. Город, конечно, хорошеет — здания красивые, сооружения. Но нас испытывают на выживаемость. У нас нет никаких условий: нормального парка — городской был, его закрыли, был парк возле пединститута (АГУ. — Н.Ш.), его застроили. Да сегодня везде застройки! Раньше было пространство между домами, дети по двору мяч гоняли. А сейчас? Везде коттеджи. Остался один Парк Победы. Людям дышать нечем, открывать форточку невозможно, пыль, уровень загрязненности атмосферы часто превышает в 10 раз уровень ПДК! А ведь нет ни одного доступного санатория, у нас нет стадионов больших, где бы проводились массовые мероприятия. В Уральске, Актобе — есть. Как развиваются в этом плане другие области? А в России — в Астрахани, Волгограде, Саратове, Оренбурге? Везде есть центры химические, и в то же время — зелень. У нас же тратятся миллионы на озеленение, но результата нет. Есть только старые больницы.
Мы живем в очень суровом климатическом крае, это просто одно красивое название «нефтяная столица». Нет ни одного большого доступного кинотеатра в городе, ни одной нормально организованной детской площадки, а ведь в каждом микрорайоне — малые дети. Они же должны тренироваться, развиваться.
Сейчас в Атырау проживают 300 с лишним тысяч человек. На одного человека в среднем приходится две машины. Если не было бы построено 5 мостов, мы бы вообще задохнулись.
Хоть бы улицы поливали — и этого ведь нет! В Японии на каждого человека приходится три дерева, так там их поливают вручную даже! У нас же ни один инспектор не останавливает автомобили и не интересуется выхлопными газами. А ведь в выхлопных газах — до двухсот химических соединений! Нам не хватает кислорода. Если бы леса у нас были — но кругом степь, пустыня. И никто никаких особых мероприятий не предпринимает. И я вновь пишу неустанно письма с ответами на вопрос «Что делать?»…
— Муфтах Диарович, вы больше всех знаете о реальном состоянии окружающей среды Атырау, доказываете это языком науки. В минуты безысходности не было желания бросить все и уехать отсюда?
— Я патриот. Да, я мог бы переехать и хорошо жить, не беспокоясь о своем здоровье. Но если бы я так сделал, кто бы эти вот книги написал, кто бы начал бороться за экологию? Сегодня мои труды, знаю, находятся в 24 научных библиотеках разных городов Казахстана. Есть и в Президентской библиотеке, и в академической, в разных ассоциациях, есть в Гумилевском (в Евразийском университете, что в Астане. — Н.Ш.), в КазНУ имени аль-Фараби, в Казахском Национальном техническом университете имени К.И. Сатпаева, в иностранных компаниях. В Интернете в 32 работах обо мне пишут. На моих трудах учатся и, наверное, будут учиться.
Да, хорошо жить для себя. Но я так не могу. Для меня главное — наука. У меня и жизненный принцип соответственный: «Бороться, искать, найти и не сдаваться!». И потом — это мой родной край. За экологию которого я буду биться.
Это актуально
— В этом году исполнилось 25 лет со дня закрытия Семипалатинского полигона. Скажите, что эта цифра означает для Казахстана?
— Закрытие Семипалатинского полигона — хорошее дело, потому что последствия отражаются в течение следующих 6 000 лет, т.к. каждый изотоп распадается в определенное время. Я поддерживаю закрытие Семипалатинского ядерного полигона. Это правильный поступок Президента, признанный во всем мире, поскольку атомное оружие распространяется во многих государствах. Желательно отказаться от применения такого оружия.
БЛИЦ
— Ваше любимое место в Атырау? В Атырауской области?
— Район Жилгородка. Мы с детьми любили там гулять. Сейчас, конечно, этот район запущенный: машины ездят, а тогда была там тишина, берег, рыбалка… Я раньше часто рыбачил. С юности летом пропадал в Махамбетском районе, на Урале. Нарыбачу, бывало, полмешка рыбы! Я, возможно, и живу потому долго.
— Вы не проживете ни одного дня без…
— …научных работ! Они у меня все время в голове.
P.S. Мы собирались уходить, как помощник Муфтаха Диаровича — инженер научного центра Нелля Рафиковна протянула нам брошюру о нашем герое и шепнула: «Обратите внимание на дату». Честно, мы не знали, но Муфтаху Диаровичу, оказывается, в минувшую субботу исполнилось 83 года! Поэтому спешим поздравить академика и пожелать того, чего он сам себе желает: познавать каждый день новое.
Подготовила Надежда ШИЛЬМАН
