ГЕРОИ «БЕЛОЙ КНИГИ ПАМЯТИ»

В «ПК» №111 от 27 сентября 2012 года был опубликован материал под названием «Вернуть доброе имя — наш долг». В нем приведен список 30 гурьевских учителей, которые в 30-е годы ХХ века подверглись политическим репрессиям. Сразу после выхода статьи откликнулись родственники невинно осужденных людей. Нам также удалось получить копии некоторых дел на учителей от департамента Комитета национальной безопасности Республики Казахстан по Атырауской области, за что мы выражаем глубокую благодарность его начальнику А. Кенжебекову. Сегодня мы расскажем о судьбе некоторых учителей, попавших в свое время в так называемый список «тридцати».

 Ссылка за неосторожное слово

Алуф Леонид Ильич родился в 1908 году в г. Кременчуг Полтавской области. Работал учителем русского языка и литературы в средней школе им. Куйбышева города Гурьева. Военным трибуналом войск НКВД КССР в 1941 году по статье 58-10 он был осужден на 15 лет работ в исправительно-трудовых лагерях с поражением в правах на три года. На момент ареста Л. Алуф имел высшее образование, окончил Харьковский коммунистический университет им. Артема. В Гурьев, надо полагать, приехал по направлению, поскольку до войны область испытывала дефицит квалифицированных кадров, а именно учителей с высшим образованием. Школа им. Куйбышева в конце 30-х годов была одной из двух городских, которые имели статус средней школы.

В то время учебным заведением руководила Александра Митрофановна Гусева, сумевшая создать работоспособный педагогический коллектив, где в силу своих профессиональных знаний и умений выгодно выделялся Леонид Алуф. Рассматривая документы давно минувших дней, например, среди них есть анкета арестованного Леонида Ильича, невольно приходишь к мысли о том, насколько тяжелое это было время.

Шел 1940 год. Мир готовился к войне. Многие молодые люди призывались в ряды Красной Армии. Шла финская война. В то время людей с высшим образованием, таких как Алуф, было на пересчет. Тем не менее, производилась тотальная чистка рядов интеллигенции, особенно лучшей ее части — учителей. Это, как нам думается, объяснялось по ряду причин.

Некоторые учителя с высшим образованием, имеющие активную жизненную позицию, не могли или не хотели закрывать глаза на недостатки в советском обществе. Недовольство вызывало многое: то, что люди жили очень бедно, отсутствовали какие-либо элементарные социальные блага. Учителей возмущало состояние материальных баз школ, где они сами работали, а также, по их мнению,  не соблюдались конституционные права граждан.

Например, Леонид Алуф был признан виновным в систематическом проведении в течение 1940 года среди учителей школы контрреволюционной агитации. Заявления Леонида Ильича об отсутствии в стране демократии, проведении в связи с этим формальных выборов в Советы народных депутатов, неодобрительные высказывания о проводимой правительством финансовой политики и слабом материальном положении учителей не могли не привлечь внимания карающих органов.

За подобного рода высказывания Леонид Алуф и был осужден так называемой «тройкой» НКВД. Однако в 90-е годы ХХ века в Советском Союзе началась реабилитация невинных жертв «красного террора», устроенного в 30-50-е годы в отношении интеллигенции большевиками.

В связи с этим, Постановлением Пленума Верховного суда СССР от 29 марта 1990 года под председательством Е.А. Смоленцова Алуф Леонид Ильич был полностью оправдан.

В постановлении говорится, что обвинение Алуфа в проведении контрреволюционной агитации основано на показаниях свидетелей (фамилии их не приводим из этических соображений. — Прим. авт.), из которых видно, что в разговорах Алуф заявлял, что в стране отсутствует демократия, и поэтому выборы в органы власти проводятся для формальности. Он выражал свое возмущение по поводу несвоевременной выдачи заработной платы и тяжелым материальным положением учителей. Эти высказывания не содержали призыва к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти либо совершению особо опасных государственных преступлений, а поэтому не образуют состава преступления, предусмотренного статьей 58-10, ч. 1 УК РСФСР.

Руководствуясь п. 1 ст. 18 закона о Верховном суде СССР, Пленум Верховного Суда СССР постановил: приговор военного трибунала НКВД Казахской ССР от 22 апреля1941 г. в отношении Алуфа Леонида Ильича отменить и дело прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления. Таким образом, по истечении почти 50 лет справедливость по отношению к невинно пострадавшему, наконец, была восстановлена. К сожалению, нам неизвестна дальнейшая судьба учителя. И мы надеемся, что будут отклики на эту статью.

Это коснулось всех

Одним из первых, кто откликнулся на статью в «ПК», стал житель города Актау Нурлан Юсупов.

«Мой дед по матери Мамбетов Балмаш Жылкишиевич, — пишет он, — родился в 1905 году. Получил высшее образование, проживал в Гурьеве. В 1935 году был репрессирован по ст. 58-7 УК РФ «контрреволюционная деятельность» к 15 годам лишения свободы и отправлен в Севлаг (из ответа КНБ). В 1942 году из Колымы добровольцем ушел на фронт, воевал на Воронежском, Сталинградском фронтах. Был ранен. Затем после госпиталя отправлен в Рубцовское пехотное училище, был признан годным к нестроевой и вновь отправлен в город Гурьев учителем».

«Так написано в архивных документах, которые я нашел, — продолжает Нурлан Юсупов. — На фронте дед был командиром артиллерийского орудия, лично подбил танк. Ходил в разведку и доставил двух «языков». Вся эта информация взята из его наградного листа. Был представлен к ордену, но наградили медалью «За отвагу». Думаю, это из-за того, что он был репрессирован.

Можно много написать о нем. Дед вернулся с фронта. В 1968 году он скончался — дали знать тяжелые ранения, полученные во время войны. Похоронен в г. Атырау, на ногайском кладбище. Его дочь Мамбетова Мадина Балмашевна — моя мама. Тоже стала учителем. Она часто вспоминала, как нелегко было быть дочерью «врага народа». Когда деда арестовали, ей было всего шесть лет. Увидела отца только после войны в 1945 году, когда ей исполнилось 16 лет. С какими трудностями пришлось столкнуться, чтобы поступить в вуз, в Казахский женский педагогический институт, с клеймом «дочери врага народа», знает только она. По словам мамы, ей помог один педагог — З.А. Ахметов.

Хочу выслать материалы о моем деде-герое, у которого была тяжелая, но яркая судьба, для Вашей книги. Спасибо Вам за доброе и нужное дело. В годы репрессий в Казахстане истребляли грамотных казахов-патриотов. После войны их остались единицы. Вечная память репрессированным учителям!», — завершает свое послание Нурлан.

Обвинили, расстреляли

В тот период было сломано немало человеческих судеб, каждая история трагична по-своему. Это было время, когда от человека оставалась только бумага со скупыми данными, которые десятками и сотнями накапливались в архивах.

Вот еще одна драматическая история гурьевского учителя. Речь идет о Ким Чан Се, он же Ким Василий, который родился в феврале 1907 года. До ареста работал учителем в корейской школе в селе Сарайчик. Заседанием Тройки УНКВД по Гурьевской области 30.10.1938 г. по ст. 58-11 УК РСФСР приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян 23.10.1938 г.

Арестовали Ким Чан Се 1 апреля 1938 года сотрудники Гурьевского ОКРотдела НКВД по обвинению в том, что он проживал в Дальневосточном крае и якобы занимался шпионской и диверсионной деятельностью в пользу японских милитаристов. Это, по утверждению Тройки, подпадало под статьи 58-6, 58-11 УК РСФСР. В оправдательном документе Ким Чан Се, в заключении от 12 октября1989 г., подписанном старшим помощником прокурора Гурьевской области, советником юстиции Д. Тасановым и заместителем начальника УКГБ КазССР по Гурьевской области, полковником П. Сальником, от 12 октября 1989 года говорится следующее: «Учитывая, что объективных доказательств его преступной деятельности в уголовном деле не имеется и приговор вынесен несудебным органом, Ким Чан Се, он же Ким Василий, подпадает под действие ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов».

Очевидно, Ким Чан Се прибыл в Гурьевскую область в ноябре 1937 года в числе депортированных 1266 корейских семей. За столь короткое время в Гурьевской области уже работало несколько корейских школ. В Баксайском районе их было две, как и в Гурьеве, в Денгизском районе — одна. Ким Чан Се, надо полагать, работал учителем начальных классов, поскольку из анкеты арестованного видно, что у него имелось среднее образование. Этого было достаточно, чтобы обучать детишек премудростям замечательного корейского алфавита Хангыль. К сожалению, учителю не дали трудиться по своей любимой профессии, вскоре он был арестован, а затем расстрелян.

Когда его арестовали, в его семье оставались жена Ким Чун Хон (1910 г.р.), дочь Елизавета (1931 г.р.), сыновья Валентин (1934 г.р.) и Николай (1937 г.р.) Ким. Если кто-либо из этих людей или их потомки живы, просим откликнуться для получения более подробной информации, а они нужны для будущей книги о репрессированных учителях области.

Совершенно очевидным фактом для нас является то, что невинные жертвы сталинских репрессий, такие как Леонид Алуф, Балмаш Мамбетов, Ким Чан Се и другие пострадавшие учителя, внесли огромный вклад в развитие народного образования нашего края. Поэтому вернуть их доброе имя — наш долг.

Шахман НАГИМОВ,

Кандидат педагогических наук, почетный работник образования РК

Справка ПК

Особая тройка НКВД — орган внесудебного вынесения приговоров, существовавший в СССР в 1937 — 1938 годах, обычно на уровне области. Состоял из начальника областного управления НКВД, секретаря обкома и прокурора.

31 июля 1937 глава НКВД Николай Ежов подписал приказ НКВД № 00447 «Относительно операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», в котором определялось задача разгрома «антисоветских элементов» и «состав» оперативных троек по ускоренному рассмотрению дел такого рода. Этот приказ был одобрен на пленуме ЦК ВКП (б). В состав тройки обычно входили: как председатель — местный начальник НКВД, члены — местные прокурор и первый секретарь областного, краевого или республиканского комитета ВКП (б). Для каждого региона Советского Союза устанавливались лимиты по «Первой категории» (расстрел), и по «Второй категории» (заключение в лагерь на срок от 8 до 10 лет).

Приговоры выносились заочно, то есть без вызова обвиняемого, а также без участия защиты и обвинения, обжалованию приговоры не подлежали. Специально указывалось, что приговоры к расстрелу должны приводиться в исполнение «с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения».

Если у кого-нибудь имеется какая-либо информация о людях из этого списка (№111 от 27 сентября 2012 года), просьба обратиться к нам, в редакцию «ПК» (тел.: 45-85-49), или напрямую к автору будущей книги памяти — Шахману Нагимову (тел.:  +7 701 3131605, 26-55-35).