«Старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути». Эти слова из песни как нельзя лучше характеризуют Бориса Алексеевича Матвеева. Чтобы встретиться с ним, нужно было обязательно предварительно договориться с милейшей его половиной — Лидией Васильевной, чтобы она его предупредила, как-то помогла связаться. Но довольно часто она отвечала, что не может его предупредить, так как он снова уехал в Иноземцево.
Да, была у него вотчина — пансионат «Геолог Казахстана». Когда-то, когда геологическая отрасль была достаточно мощной и богатой, директор объединения «Казнефтегазразведка» Борис Хахаев решил иметь собственный лагерь для отдыха ребятишек, и, выбрав весьма живописное и уютное место неподалеку от Железноводска, построили пионерский лагерь. А когда случился распад Союза, естественно, нам предложили освободить «чужую» территорию. Сохранился за нами этот кусочек благодатной земли на Кавказе, и выжил пансионат во многом благодаря Борису Алексеевичу, это — без всякого сомнения. Он употребил весь свой авторитет, энергию, настойчивость — открывал самые «высокие двери». И таки достучался. Выезжала в Иноземцево областная комиссия, подписали договор с кавказцами, создали ККГП «Пансионат с лечением «Геолог Казахстана». Выделили средства из бюджета на капитальный ремонт пансионата. И теперь здесь уже восстанавливают здоровье атыраусцы всех возрастов, можно и семьей отдохнуть. И за это они должны благодарить и Бориса Алексеевича. Вот как отзывается бывший директор ККГП Шолпан Ескалиева о своем бывшем заместителе: «Я работала с этим замечательным человеком с 2001 года. А он официально в штате пансионата состоял с 1991-го, и ему, конечно, не безразлично было состояние, судьба пансионата. И каждому успеху этой здравницы он радовался так искренне, а ведь именно благодаря его настойчивости и прямолинейности было осуществлено то или иное дело».
А как он заботился о своих ровесниках-фронтовиках. Обращаясь напрямую к руководителям крупных нефтяных компаний, он добивался выделения ими средств на приобретение бесплатных путевок для ветеранов. Коллектив пансионата буквально преклонялся перед этим принципиальным, отзывчивым, неравнодушным человеком, верным другом. А как он любил фотографировать всех и дарить потом всем эти запечатленные мгновения жизни. Его быстроте, энергии, эрудиции позавидует любой молодой человек.
Благодаря его профессии Бориса Алексеевича в области знали очень и очень многие. Нет уголка в области, где он не побывал, не зафиксировал на пленку важные события. Это теперь у всех мобильники, планшеты, а тогда фотографии были очень большой ценностью. С 1950 года состоял он в штате газеты «Социалистік құрылыс» (ныне «Атырау») да и в нашей «Прикаспийской коммуне» немало потрудился. И каждый номер газеты читал до самой последней строчки и всегда реагировал, звонил, что-то критиковал, что-то хвалил, подсказывал.
Он был очень многогранен в своих познаниях и навыках. Имея диплом энергетика, он на равных разговаривал с механизаторами: одним из первых заимел УАЗик, а знаете как? Сам собрал его из запчастей нескольких списанных машин.
И со строителями он на «ты»: когда строилась резиденция (тогда еще обкома партии), именно его пригласили исполнять там обязанности прораба — и она построена добротно и надежно. Когда перестраивалось для нашей редакции помещение бывшего Дома пионеров, то «главным распорядителем» тоже был он. Я как-то уже писала о том, что за право называть его «своим» ветераном спорили многие отрасли. Посудите сами. Его репортажи о рыбаках еще со времен морского килечного лова, об их проблемах, об успехах рыбообработчиков заслуженно делают его ветераном рыбной промышленности. Когда обустраивался химзавод — первенец нефтехимпрома, он, естественно, предложил сотрудничество и оказался весьма полезным в решении проблемы быстрого выхода из строя шкал устанавливаемых приборов. Можно сказать, что есть у него немалые заслуги в освоении полуострова Мангышлак: предложенный им метод фотопроектирования намного ускорил подготовку проектно-сметной документации для нефтепромыслов институтом «Гипроказнефть» (где он работал по совместительству). Он готов был впрячься в любое трудное, особенно новое дело — он не любил обыденности, рвался туда, где что-то решалось, менялось, перестраивалось.
Всю свою энергию кипучую он старался направить во благо общества. Сколько его придумок внедрено. Не случайно мы между собой называли его нашим Кулибиным. А еще очень крепко к нему приклеилось прозвище, данное Иваном Ивановичем Евтушенко — БАМ. Действительно, только с громадностью, звонкостью магистрали века можно сравнить этого человека с вечным двигателем внутри. Но в этой своей жизни на бегу он никогда не забывал оказать помощь тому, кто обратится — не погнушается даже детскую игрушку отремонтировать, только чтобы дите не плакало.
Так что он давно уже стал другом, товарищем и братом, настоящим земляком атыраусцев, хотя родился он в Златоусте, и трудовую свою деятельность начал здесь, в неполные 16 участвуя в монтаже оборудования эвакуированных на Урал заводов из Украины. А в 1942-м, в 17, пошел добровольцем в армию. Прошел подготовку и в составе танковой бригады «Челябинский комсомолец» попал в мае 1943-го на Курскую дугу. Их бригада входила в резерв Верховного Главнокомандующего. И понятно, что перекидывался этот резерв туда, где было особенно жарко. Недаром свои воспоминания об этой кровавой битве, одном из решающих сражений Великой Отечественной войны, он назвал «50 дней ада на Огненной дуге». Дорогами войны он прошел до Берлина, участвовал в освобождении крупных городов Украины, Белоруссии, Польши, Румынии, Германии. Пять раз он был ранен, дважды контужен. А вот о таких моментах, которые иные принимают за обычную солдатскую байку, не рассказывал — не все верили, что такое было возможно. Но вот в книге «Путь к Берлину» М. Слободяна прочла о таком удивительном факте его фронтовой биографии, что нельзя не поделиться им с читателями. Это было на Корсунь-Шевченковском направлении, вблизи Медвина. Немцы изо всех сил пытались вырваться из котла. Часть Матвеева несла большие потери. Разведгруппе, которую он возглавлял, поручили добыть «языка». Один из саперов, делавших для них проход на минном поле, вернулся с котелком, полным моченых яблок. На всех их, конечно, не хватило. Тогда Матвеев, не стерпев, обратился к лейтенанту Артюхову: «Разрешите. Пока суд да дело, пока проходы подготовят, я быстро, вы же меня знаете – одна нога здесь, другая там». Тот после раздумья согласился и отпустил их вместе с красноармейцем Майбородой. Поползли, до подвала всего-то метров 150. Но рядом пулеметная точка, о которой предупреждали саперы, да еще ракеты пых-пых, заставляли прижиматься к земле. Сориентироваться помог все тот же запах антоновки. Матвеев, оставив «в карауле» бойца, взяв рюкзак, стал спускаться в подвал. И вдруг из дальнего угла послышалось «Ганс?». «Фашист? Где он?» — мелькнула мысль. Луч фонарика осветил коренастого фашиста у бочки. Матвеев мигом бросился к нему, что есть силы ударил головой в грудь, свалил на землю. Тут подоспел Майборода. Вдвоем скрутили его и заторопились к своим. Таким образом, надобность в вылазке за «языком» отпала. Разведчики быстро опустошили рюкзак, приговаривая: «До чего же хорошее блюдо — «язык» с яблоками».
А это было уже в Берлине. Батарея старшего лейтенанта Григория Курдыбайло получила задание выйти на набережную у парка Тиргартен. От здания, стоящего на правой стороне, отделяющего переулок от рейхсканцелярии, то и дело стреляли крупнокалиберный пулемет и пушка. Где они, как их уничтожить, чтобы появилась возможность выхода на набережную? Нужна срочная разведка. И первым вызвался химинструктор, старший сержант Борис Матвеев. Проходит 15 минут, как он отправился, командир уже корит себя за то, что не дождался прибытия батареи, которая могла бы подавить фашистскую пушку.
Вдруг взгляду напряженно вглядывающихся артиллеристов предстает картина: с подвального окна одного из домов, в соседнем от них квартале, вылезает немец, поворачивается лицом к дому и… поднимает руки. За ним второй, третий, четвертый. И все также, к кому-то поворачиваясь лицом, поднимают руки. Уже полсотни насчитали. Кому же они сдаются в плен? И вдруг из окошка выпрыгивает женщина в белом халате, а за нею… старший сержант. Выстроив их в шеренгу по трое — ведет к своим товарищам. Подойдя к командиру, Матвеев по всей форме рапортует, что пятьдесят пленных доставил и рассказал, как он ходил по подземным ходам, в одном из подвалов обнаружил смертельно напуганных мирных жителей. На ломаном русском (он был в плену в России после первой мировой) один старик показал ему врытый в землю танк с двумя крупнокалиберными пулеметами (это они стреляли по артиллеристам). И рассказал, что рядом рейхсканцелярия, а в боковом подвале госпиталь. И тут Матвеева осенила мысль — выдать себя за парламентера. Он сказал главврачу госпиталя, что верхние этажи захвачены русскими, и от одной из комнат, которая начинена взрывчаткой, идет кабель для взрыва и госпиталя, и рейхсканцелярии. И на главврача возлагается ответственность, чтобы ни один выстрел от охраны не прозвучал, иначе все здание взорвется. Испуганный главврач заверил, что лично соберет и спрячет все оружие. И сделал это. И, в конце концов, наш земляк взял в плен большую группу фашистов. Вот что значит солдатская смекалка.
У Бориса Алексеевича более 30 военных наград. Первую медаль «За отвагу» он получил на Курской дуге. Когда вместе с товарищами-разведчиками обнаружили склад химического оружия, кстати, уже второй, с первым было проще — химик-разведчик, обнаружив его, просигнализировал, и были приняты меры. А здесь снаряды были в угрожающем состоянии после бомбежек, с трудом сумели они обезвредить их и предотвратить взрыв. Из той разведки из десяти воинов вернулись только трое. Матвеев был тяжело ранен. Через 50 лет после окончания войны следопыты нашли Бориса Алексеевича по наградным документам, и администрация города Богодухова Харьковской области присвоила ему звание почетного гражданина города, а президент Украины наградил медалью «Защитник Отечества».
Неугомонный, беспокойный человек. Беззаветно преданный краю, ставшему ему родным. И вполне заслуженно ему вручен орден уже суверенного Казахстана – «Кұрмет». Как жаль, что нет его рядом. Умолк навеки наш громкоголосый БАМ.
Любовь МОНАСТЫРСКАЯ
