События последних дней дают серьезный повод задуматься о том, что происходит на самом деле. Самоподрывы, уничтожение террористической группировки, нападение на полицейских, многочисленные проверки на дорогах представителями правоохранительных органов с автоматами наперевес — это не новостные сюжеты с места событий в Ираке или Афганистане. Это все творится с нами сейчас в Атырау.
Критиковать полицию и другие силовые структуры нет причины, на данный момент любая информация играет на руку преступникам, которые, к сожалению, до сих пор на свободе. Поэтому нам приходится довольствоваться сухой констатацией фактов, не приправленных подробностями. Но все же вопросы имеют место быть, обществу требуется осмысление происходящего, чтобы получить однозначные ответы, где черное, где белое. В процессе поиска истины мы не раз обращались к экспертам-политологам, религиоведам. Сегодня мы поговорим с директором по аналитике Института политических решений Рустамом БУРНАШЕВЫМ.
— Рустам Ренатович, что происходит? Ведь была какая-то уверенность, что удалось решить эту проблему. Можно ли говорить о том, что террористы активизировались?
— Во-первых, да, теракты происходят, к сожалению. Во-вторых, я бы не сказал, что они активизировались. То есть следствие, правоохранительные органы и эксперты комментировали, что с конца 2010 года началась активизация террористической активности. А в настоящее время эта тенденция сохраняется. Причем, в каком направлении она сохраняется? У нас до настоящего момента ряд событий не получил полной интерпретации: является ли это террористическим актом или какой-то иной формой преступления. Более того, наблюдается тенденция расширения категории терактов. В настоящий момент очень многие преступления, политическая подоплека которых еще не ясна, тем не менее, относятся к террористическим актам. Поэтому мы остаемся на данной позиции, что уровень террористической активности с 2010 года резко возрос и на настоящий момент остается на этом возросшем уровне.
— В международной практике, если так можно выразиться, обычно террористы предъявляют какие-либо требования политического характера. Может ли быть так, что кто-то использует молодых фанатиков в своих преступных целях?
— Дело в том, что существуют разные формы терроризма. Есть терроризм, используемый в крупных политических процессах. Если вы помните, во второй половине 2011 года у нас появились «Солдаты Халифата», которые действительно брали на себя ответственность за теракт и предъявляли именно политические требования по изменению законодательства Республики Казахстан. По некоторым событиям у нас до сих пор остаются неясные акции, но с чем это связано? Это, может быть, терроризм локального уровня. Когда задача террористов, например, состоит в том, чтобы повлиять на действия тех или иных силовых структур, снизить их активность и так далее. Здесь требования явно как бы не предъявляются, но они считаются ясными по умолчанию. То есть если теракт, например, совершается против сотрудника какого-нибудь антинаркотического ведомства, то считается, что это какой-то сигнал — чтобы антинаркотическое ведомство снизило свою активность.
Поэтому вполне возможно, что в Казахстане мы сталкиваемся именно с таким вариантом – локальным терроризмом.
— В последнее время в обществе начинают складываться тревожные настроения, когда люди порой сомневаются в действиях правоохранительных органов. С чем связано такое недоверие к тем, кто призван защищать нас от угроз?
— Я уже эти проблемы обозначал. Многие акции у нас действительно, скажем так, судебно не доказаны, что они являлись именно террористическими акциями. Это не становится основанием для недоверия к правоохранительным органам, потому что очевидно — если человек оказывает вооруженное сопротивление сотруднику правоохранительных органов, то последний вправе применить оружие. Другое дело, какая оценка дается данным событиям потом. Как правило, у нас начали это приписывать к терроризму.
— А как быть с реакцией населения? Это должно беспокоить, поскольку люди перестали остро реагировать на подобные события, будто теракты – это обыденность.
— Здесь я с вами соглашусь, начала теряться острота. Потому что здесь еще причина в самих терактах. Дело в том, что они же очень локальны и не резонансны, к большому счастью. Акты касаются, как правило, только правоохранительных органов.
— Существуют ли какие-либо эффективные методы борьбы с терроризмом?
— На самом деле этих методик очень много. Не возьмусь всех их перечислять. Данной теме посвящено немало тем, это и воспитательная работа с молодежью, с населением. Это большой и кропотливый труд.
— Есть ли у нас повод бояться, что такое повторится вновь?
— Видите, в чем дело. Когда только появилась идея международного терроризма в начале 2000-х годов, уже тогда говорилось о том, что в любой ситуации необходимо быть предельно осторожными, также необходима бдительность населения. Безусловно, речь не идет о том, что человек должен находиться в постоянном страхе за свою безопасность. А о том, что необходимо внимательное отношение к ситуации и понимание этой ситуации.
— Участниками терактов, произошедших на территории Атырау, стали, в основном, молодые люди, у которых, как правило, есть семья, родители. В любом случае родственники должны были иметь представление, чем занимается их ребенок, поэтому несут ли они ответственность за то, что вовремя не смогли предупредить данные трагические события?
— Знаете, я не могу анализировать или комментировать какие-то слухи. Другой вопрос, что существуют нормы Уголовного кодекса, которые предполагают ответственность за то, что вы не сообщили о готовящемся теракте. В этом плане люди попадают под действие Уголовного кодекса. Но морально-этическая сторона тоже здесь присутствует. Если человек знает о готовящемся террористическом акте и не сообщает об этом, то это просто преступление.
Беседовала
Шынар ТЕКЕЕВА
