Член Международной Гильдии Писателей, член Международного Союза писателей «Новый современник» и член СП Казахстана атырауский писатель и поэт Бекет Карашин в этом году отмечает свой 60-летний юбилей.
Достойным подарком нашему земляку, признанием его литературного таланта и мастерства зарубежными читателями и устроителями литературных ристалищ стало взятые очередные высоты. Бекет стал призером престижного Международного литературного конкурса «Русский стиль» в Германии по двум номинациям.
По номинации «Литературоведение и эссеистика» конкурсная комиссия присудила Бекету Карашину звание «Автор — стильное перо!» На эту номинацию им были представлены литературоведческие исследования великого произведения «Слово о полку Игореве», в которых автор осветил многие «темные пятна» из текста первоисточника, выдвинул свои открытия по некоторым фрагментам этой поэмы.
По номинации «Проза» Бекету Карашину было присвоено звание дипломанта конкурса. Что примечательно, — выдвинутый на эту номинацию рассказ «Дядины забавы» до этого принес автору звание лауреата международного конкурса «Флорида Кон» (США), а также звание лауреата международной Каверинской литературной премии (Россия, Псков-Мурманск, 2012 год), а Б. Карашин был награжден медалью имени В.А. Каверина.
Просто — старший!..
Нет, ну и в самом деле ведь — экое чинопочитание в нас воспитано, что непременно, казалось бы должно на определенном рубеже лет восхвалить и… не, возлюбить не обязательно! Те же традиции чинопочитания четко распределили регламент, назначили градацию, коей не соответствовать — моветон, а соответствовать — чревато собственным «моментом славы». Так вот любить восхваляемого особо не нужно, потому как это уже не чинопочитание, а почти герантофилия, что есмь суть все тот же моветон.
А я вот не буду! Ну не стану я писать так, как будто мне старшего брата своего по перу пора уже живьем в музейный запасник сдавать! Не дождутся! Он у меня еще того… ого-го… и ежели его прислонить в теплом месте к теплой стенке, и дать немножко постоять, как говаривал сатирик, то он еще ТАКОЕ может… А ежели не прислонять — тогда вообще загуляет, и ищи его по планете, потому как он то ли в Египте, чрез пирамиды вдохновенье поэтическое ищет, то ли в Иране выискивает следы древних тюрок, то ли в Германии, награду очередную получает, а может и вовсе в Астане — пробивает для нужд областной литературы очередную помощь… потому как кроме него, кажется, никому это уже и не нужно. А ему вот — нужно!
Так уж получилось, что я этого человека люблю. Так, как можно и нужно любить старшего брата, который тебе близок по крови… А мне он близок по духу, по пониманию того, что есть словесность, как ею заниматься, чтобы ни перед читателем стыдно не было, ни перед собой, ни — что главное! — перед Богом, что наградил нас этим даром. Писатель — это не просто профессия, не статус, не графа бухгалтерских расходов. Писатель — это призвание. Ведь что Бальзак сказал? Писателем надобно становиться только в одном случае — если не можешь им не быть. У нас с ним как-то не получается не писать. Мы того… пробовали… никак!
Он может в самый неожиданный момент вдруг сказать: «Сейчас… я на минутку… подожди…»… И летают пальцы по клавишам, со стуком отбивая ритм, который ни одному барабанщику не повторить… летают, вбивая чувствительный пластик по самое «не могу» сенсорной платы нежной компьютерной клавиатуры… Это потому что он — Старший… он писатель с тех времен, когда не было нежной клавиатуры, а жесткие клавиши механических печатных машинок словно требовали боя, удара… И каждая буква впечатывалась, словно в жесткую степь кочевник вбивает шаг своего коня… Вот так он пишет — мой Старший!
Поэт не может без любви. А мой Старший — поэт. И когда сидишь с ним в кафе, обсуждая очередной проект, а симпатичная официантка приносит кофе, он может вдруг заговорить стихами… Как-то просто у него это получается и очень красиво, и в глазах у девочки, которая, может, и стихов-то от мужчин еще не слышала, и искренне верила, что верх проявления чувств в современном мире — билет в кино на боевик, вдруг загораются звездочки такого чувства, какое бывает только у влюбленных девушек… Вот так он умеет вызвать любовь — мой Старший!
Писатели редко бывают хорошими друзьями?! Дурацкий миф! Когда тебе плохо, ему не нужно звонить. Он вдруг сам нарисует себя из ткани пустого, злого времени беды, превращая ее в праздник, потащит в ресторан, позовет друзей, и незаметно для себя ты обнаружишь, что вокруг — люди, которые любят тебя, с которыми тебе интересно быть, и нет уже беды, а есть яркая жизнь, в центре которой паном-сатиром на свирели своего Божьего Дара дружбы стоит он. Мой Старший. Так он умеет дружить.
И поэтому я не хочу, и не буду превращать моего Старшего в какой-то памятник, ведь он у меня самый настоящий, живой, такой яркий, что никаким гранитом и мрамором славословий не передашь, только испортить все можно… Не хочу превращать его в сухие цифры годов, приправленных сахаром достижений и наград… Хочу, чтобы те, кто о нем еще не знают, увидели, какой он живой и настоящий Человек! Просто — мой Старший!..
Знаешь Бекета Карашина?
Друга, товарища… Старшего!
Среди людей, что украшены
даром про степи писать,
много рисованных, ряженных
в тоги поэтов. Раскрашенных
краской безвкусицы… Не страшно
ли в ряд этот приторный встать?
Есть среди этих Бекет?
И не ищите — там нет
тех, что про степи поет
Правду. В ряды не встает
поэтов придворных — Бекет.
Придворный — уже не поэт!
В степях Ак Жайыка восход
акынам свободу поет.
Кто этим восходом рожден —
к свободе навек осужден.
И рыцарь степей Махамбет
звучит уж по-русски! Бекет
его перевел, чтобы свет
узнал: у казахов поэт —
и воин, и честный батыр,
он чужд политических игр.
Лишь меч и перо признает
Степей Ак Жайыка восход!
Знаешь Бекета Карашина?
Поэта… Мыслителя… Старшего!
Честью, признаньем украшены
годы Учителя — нашего!
Москва, февраль, 2013 год
Аждар УЛДУЗ,
писатель, поэт, режиссер (Москва)
Дядины забавы
Рассказ принес автору звание лауреата международного конкурса «Флорида Кон», США (опубликован в журнале «FLORIДА», №10, October 2011), звание лауреата международного конкурса «Русский стиль» (Германия, 2013), а также звание лауреата международной Каверинской литературной премии (Россия, Псков-Мурманск, 2012 год). Автор награжден медалью имени В.А. Каверина.
…Был у меня дядя, муж дочери моей бабушки. Тракторист. И зимой, и летом носил огромные кирзовые сапоги. Жил в другом селении, в километрах десяти от нашего поселка. Летом он работал на сенокосе, а зимой волынил и бил баклуши. Притопав к нам пешком по зимнему снегу и оставив на нем огромные следы своих сапог, отлеживался, ел да спал, как на курорте.
Родители мои были всегда на работе, дома оставались мы вдвоем с бабушкой. От скуки и безделья дядя придумывал потешные забавы. Фантазии у него были ограничены, например, заставлял меня бороться с его ногой, а была она как у слона, такая же огромная, толстая и толстокожая. Перебороть ее было невозможно. Довольный победами своей ноги надо мной, он хохотал. Хохот его был потрясающим. Он сотрясал стены, пугал спящую бабушку, которая, просыпаясь от страха, ругалась:
— Это опять ты, албасты, не даешь людям покоя!
Албасты в мифологии тюркских народов — чудище, чудовище. Таким же чудовищно огромным и страшным на вид был дядя. Йети, да и только.
А еще он научил меня играть в карты. В картах он был докой, выиграть у него было невозможно. Играли «в дурака» на «щелбаны», — щелчки пальцами по голове. Играли до тех пор, пока моя голова не разбухала от шишек. Выяснялось, что он знал разные шулерские трюки. От безделья и скуки он обучил меня и этому. Ни в шашки, ни в шахматы он играть не умел, не умел ни читать, ни писать, ни рассказывать о чем-то. Это я понял сразу, когда пытался расспросить у него, где находится Парагвай.
— Барак-бай? — переспросил он, и тут же, не задумываясь, отвечал:
— Знаю чабана по имени Барак, живет за нашим полевым станом, но не знал, что он бай. Откуда у него богатство-то взялось?!
После таких ответов беседовать с ним было скучно, но он не хотел оставаться наедине со своей тещей, то есть с моей бабушкой, поэтому приковывал меня к себе. Ему нужна была потеха, а потешаться он мог только надо мной, да еще, пожалуй, над нашим козлом.
Козла он приучил потреблять махорку, а потом и окурки, да так, что превратил его в наркомана. Двор наш был чист до неприличности — козел подбирал, жевал и проглатывал не только окурки, но и пустые табачные пачки. Он ждал с утра дядю, чтобы ходить за ним по пятам и хватать налету остатки выкуренных папирос и сигарет. Радовался от души, когда в доме появлялись гости, добрая половина которых были курящими. Он жирел от табака. Летом весь домашний скот отправлялся на выпас в степь, а этот был поселковым бродягой. Шел к различным конторкам и предприятиям, чтобы собирать свой никотиновый урожай. Так он избегал участи быть зарезанным, ибо все воспринимали его не как животное, а как дворника.
На перемену в поведении козла бабушка особого внимания не обращала, но дядиных измывательств надо мной простить не могла.
— Ты что сделал с головой ребенка, хочешь, чтобы он стал слабоумным?! — с криком набрасывалась на него бабка. — Иди к себе домой и щелкай по головушке своей женушки, под черепом которой вряд ли есть мозги, коль не видели ни зги, когда выдали свое туловище за такое чудище! — поносила она и дядю, и свою дочь.
Обиженный на тещу дядя отчаливал к себе, а за ним увязывался и привязавшийся к нему козел, так как его карманы воспринимал как постоянный источник своего пропитания.
