Духовные скрепы

…Я родилась в большой и очень родовитой семье. В семье, где господствовала королева Мама, которая родила 11 детей, из которых двое мальчиков умерли в детстве. Неудивительно, что все ее дети, без исключения, наследовали мамин властный, не терпящий каких-либо пререканий характер. Мама была для нас всё!

Мои родители – папа Козбол Кошек Козболулы, 1910 г.р., мама Дюсенгалиева Меруерт, 1914 г.р. Папа был из рода Тама, предок Кенжебай. Это Младший жуз, Жеты руы, родился в Новобогатинском районе Гурьевской области, ныне Хамит кала. Прапрадед Кенжебая, Нурпейис ата был легендарной, героической личностью! Во все времена у казахской нации был сильный дух и твердая воля, что подтверждает и данный исторический факт. В середине ХIХ века Нурпейис ата и несколько его соотечественников были паломниками в Святыне Аравии – Мекке и Медине. До этого времени казахи ездили в Мекку в лице других наций азиатского происхождения, так как в списке паломников казахи не числились. Чтобы исправить это недорозумение, Нурпейис ата, в отличие от других соотечественников, остается в Мекке и Медине еще на семь лет! И в течение семи лет (!!!) пишет Багдадскому шейху прошения о включении казахов в список Паломников и прошения на землю для строительства Гостевого дома. В течение этих семи лет Нурпейис ата работал не покладая рук, несмотря на изнурительный зной, присущий Аравийскому полуострову. Оказывал помощь нуждающимся и паломникам, носил с горы пресную воду для жаждущих, по два раза в день. А когда получил долгожданное «добро» от шейха на паломничество и землю, разделил землю для трех жузов и киргизов, пригласил богатейших людей трех жузов и киргизов для строительства Гостевого дома. На одном из домов, пишут вернувшиеся соотечественники, есть мраморная доска, высеченная с его именем в знак благодарности Нурпейис ата. Нурпейис ата похоронен на Святой земле Аравии, он умер, когда началось строительство домов (ст. в «Мунайлы Астана» за №16 от 19.04.12 г., Дукенбай Досжан. «Абай айнасы»). Папа являлся представителем одного из богатейших родов западного региона. В семье у деда Козбола было трое детей; старшая дочь Сапура, сыновья Кошек, мой папа Куаныш был очень воспитанным, добрым, мягким, грамотным человеком. Знал несколько языков, учился в медресе, который содержал его отец, Коран читал на арабском, математика была его любимым предметом.

Папа – участник Великой Отечественной войны с 1940 по 1945 г: Пять лет каждый день, смотря смерти в глаза, отец не потерялся в этой жизни. Возвратившись с войны, работал над восстановлением разрушенного хозяйства, руководил колхозом, сельсоветом. Папа с мамой поженились в 1932 г. У родителей до войны было два сына и дочь: сыновей звали Ерболат, Серик и дочь Бакытжамал. Когда папа был на войне, умерли двое его сыновей, говорят, от тифа, осталась дочь Бакытжамал, 1938 г.р. Трудно представить горе матери, пережившей смерть двух сыновей, и психологический шок при мысли о реакции отца на смерть двух долгожданных сыновей. Но сильные духом, они выдержали испытания.

Возвратившись после войны, папа вместе с мамой и дочерью осваивали мирную жизнь. Большая любовь к маме сделала его жизнь яркой, полной, взаимной. Отец был очень красивым, статным, высоким с благородными чертами лица. Самое главное, папа был широкой души человек, бескорыстный. Никогда не был мелочным, злым, мстительным, не имел жажды накопительства, хотя у него были все возможности, он же долгие годы работал бухгалтером, в том числе в торговле. Его состоянием и достоянием были его восемь дочерей-красавиц, нами, как детьми, гордился, хотя нам это было неведомо. Думаю, они вслух не говорили об этом, дабы не «сглазить». Стоило кому-то заболеть, как мама выносила вердикт «сглаза». Высокий рейтинг папы был испытанием для мамы. Представьте себе, на войну уходили многие, а возвращались не все. А тут возвращается папа – тридцатипятилетний красавец, всех овдовевших женщин и девушек сводя с ума.

Но! Как я уже писала, кем была мама в нашей семье, мамин характер! Родив еще восьмерых детей, поставила жирную точку в вопросе ревности и верности. В итоге: старшая сестра плюс послевоенные семь девочек и один мальчик: Бакитжамал, 1938 г.р., Дарья, 1946 г.р., Жанайса, 1948 г.р., Тамаша, 1949 г.р., Улжан, 1952 г.р., Курак, 1953 г.р. – наш брат, Бейбит, 1955 г.р., Рафинада, 1956 г.р., Гульзада, 1960 г.р. Бакитжамал и Гульзада родились в Гурьеве, Дарья родилась над Сырдарьей в вертолете, так как папа вместе с мамой по работе находились в тех краях, остальные шестеро родились в Уральске, папа работал там около десяти лет.

И началась большая жизнь родителей с детьми со своими виражами, связанная с переездами из одной области в другую. Дело в том, что после войны папу направили в г. Уральск. Отец с мамой и дочерью уехали из Гурьева, ныне Атырау. В Уральске папа работал председателем сельсовета Фурмановского района, где и родились остальные шестеро детей, почти погодки. Мне было три года, когда родители переехали опять в Гурьев.

Издревле Гурьев считался маленьким рыбацким городком. Когда в начале XX века в 1911 г. впервые стали добывать нефть, с этого момента статус Гурьева стал нефтяным. Отец был снова востребован, как специалист-бухгалтер. Отец содержал свою большую семью, обеспечив нам безбедную жизнь. Может, благодаря его многочисленным родственникам мы не чувствовали ни в чем нужды. Кстати, один из них был знаменитым чабаном, Героем Социалистического труда, братья отца, двоюродные, троюродные были очень дружны и очень уважали моего отца. Он у них в роду был самым старшим, прошел большую школу жизни, был самым образованным по тем временам. Кроме родного казахского, арабский, русский знал в совершенстве, математику – на «отлично». Коран, как я уже писала, папа с мамой знали наизусть. Но из-за идеологии атеизма в советские времена родители никогда о религии не говорили вслух.

В год моего рождения отцу было сорок пять, маме – сорок, я была одной из предпоследних дочерей. По мере моего взросления я ловила себя на мысли, что мои родители уже в пожилом возрасте и мечтала об одном – видеть их всегда здоровыми и желала им долголетия. Что, кроме детей и заботы о них, видали мои родители? Отец с утра и до вечера был на работе, мы практически дома его не видели.

Воспитанием, заботой о здоровье детей занималась мама. Она была великой женщиной несравненной красоты! Имя Меруерт означает Жемчуг, Жемчужина Западных степей Казахстана! Если бы был конкурс красоты в ее времена, мама была бы Мисс красоты по всем параметрам. Черты маминого лица напоминали что-то из арабского мира, у нее была изумительно прекрасная кожа.

Мама прекрасно готовила, доила, шила, вышивала, вязала, ловко стригла овец, коз, верблюдов, обрабатывала, красила шерсть, пряла, ткала ковры, делала войлок для кошмы, шкуры всех животных солила для половиков и постилок. Просто была кудесницей. Во время войны она работала дояркой в колхозе. Такой непосильный труд могла вынести только героическая личность. Не зря ведь наша мама награждена медалью «Мать-героиня».

И внешностью, и характером она служила примером для детей, и для всего окружения. А это армия родственников, кудалар, знакомые, которых по жизни было с лихвой. Ее можно назвать носительницей культурных национальных ценностей, обрядов. Мама была строгой, с жестким характером, и в то же время с добрым сердцем, справедливой, с феноменальной памятью и ясным умом. Культ отца и сына в нашей семье соблюдался неукоснительно! Я никогда в жизни не слышала грубого возгласа, окриков, возмущения мамы, но она могла высказать молча, одним взглядом, да так, что на всю жизнь для нас это было уроком. Благодаря могучему здоровью папы и мамы, их заботе мы, дети, не знали, что такое болезнь. Папа прожил 80 лет, мама – до 90 лет. Они не знали, что такое больница. Они были сильные духом, с твердой волей.

Вот если и был в старину Институт благородных девиц, то это было в нашей семье с 8 девочками. Мы смотрели маме в глаза, по ее взгляду было ясно все, что она хотела или требовала от нас.

Мама родилась в 1914 г. в богатой семье. У ее отца Дюсенгали и мамы Тотия было 10 детей. Моя мама была самой младшей, избалованной старшими детьми дочерью, шесть братьев и три сестры плюс мама. После октябрьской революции 1917 г. семьи моих родителей стали жертвами вакханалии, в каждой семье погибали родные, как байские элементы. Но извините, все богатство им досталось через труд, который стоял у них во главе угла. А приходит богатство через абсолютную любовь ко всему, к труду через поиск, совершенствование знаний. Я лично в этом убеждена, для этого у нас была непререкаемым ярким примером мама. Мама была уникальным, самодостаточным человеком, с фундаментальными ценностями, которая всю свою жизнь была самой собой. Я всю свою жизнь помню ее трудолюбие. Все вложила она за свою долгую жизнь в детей и внуков. Маму не очень интересовали всякого рода развлечения, сплетни, длительное пребывание в гостях. Она целенаправленно работала на семью. Уникальность и исключительность моей мамы заключалось в каждом ее экстравагантном движении, в высказываниях, в поведении, в знании каждого дела, которое мама доводила до абсолюта. У неё каждая секунда была на счету, мама не разбрасывалась временем. Её общение было с детьми, и праздники были с детьми.

У родителей было большое хозяйство. Когда я была маленькой, лет семи, у нас была бахча, сейчас называется дача. Это была папина задача – взять землю, а мама ее возделывала, поливала, окучивала, чтобы дети могли вдоволь насладиться овощами, дынями, арбузами, набрать витаминов в летний период. На всю жизнь запомнился вкус натуральных овощей, аромат дыни и арбуза. Она и детей приучала к труду, и к такому труду, где порой, казалось, что у нас в хозяйстве, где они жили выйдя на пенсию, на берегу Урала, в близи Сарайчика, функционировал завод и фабрика в лице одной хозяйки, мамы Меруерт. Завод по переработке молока, сливок, производству сметаны, масла, творога, иримшика, курта и айрана. В течение 14 лет, каждый божий день, сдавала молоко по два бидона в совхоз «Первомайский», где ей деньги перечислялись на сберкнижку. Перерабатывала шерсть, козий пух, красила, изготавливала пряжу. Более благородные, тонкие нити – для одежды, пряжа из грубой нити служила для ковров – алаша. Из шерсти валяла войлок, красила цветными красками, вырезала орнаменты, из которых делали кииз в национальном колорите. И получался шедевр, который и поныне есть у каждого из детей. А еще благодаря маме мы ели самые натуральные продукты: мясо выхоженных коров, овец и лошадей с близлежащих лугов. Хлеб сама пекла в чугунной сковородке на углях, и дивный вкус его мы чувствуем на губах и по сей день. Белугу, севрюгу, осетра ловили дети, а переработкой занималась мама. Ели свежую рыбу, а мама делала малосольную и балык. А икру из белуги и севрюги делала собственноручно, в идеальной чистоте, никому не доверяла. Это было нечто, с божественным вкусом! Изготавливала много, чтобы раздать всем детям. В те времена белуги, севрюги, осетра было много в Урале, и они были доступны всем.

Портнихой и швеей была тоже мама. Она шила, обшивала нас всех до 18-летнего возраста. У нас была швейная немецкая машина «Зингер», которая ей служила вечно и пережила маму. Вязала все, начиная от носков, перчаток, которые были по несколько пар, зимы-то суровые были да и нас много, жилеты, кофты, платки, шали – все из козьего пуха собственной выделки. Научила всех детей без исключения шить, вязать, прясть, а также тому, как правильно обращаться с шерстью.

И воспитанию, манерам, поведению мама уделяла неустанное внимание. Мама с детства внушила нас жить без дурных привычек. Жизнь без вредных привычек это не означало не пить, не курить – таких привычек у её детей не было на генетическом уровне. В понятии мамы дурные привычки означало: лень, сплетни, бездарное времяпровождение, и манеры, которые соответствовали бы этим привычкам. Манерам мамочка учила неустанно. Кнутом и пряником, а это означало: стоять не подбочась и не скрещивать руки на груди, не задирать руки за голову, не размахивать руками, жестикулируя, как это делают грузчики в порту. Если сидеть на стуле за столом, то прямо, держа осанку, волосы должны быть всегда прибраны на затылке или аккуратно заплетены в косу. Кушать должны все молча, не чавкая, безо всяких разговоров, как говорила мамочка, дабы не подавиться, садиться за стол и вставать из-за стола строго по иерархической ступени и строго после благословения отца и молитвы Творцу. У мамы был свой метод наказания за те или иные непослушания. Так вот, если кто-то разговаривал за столом во время еды, мама набирала с самовара на блюдечко кипятка малость, и этот кипяток летел в сторону болтуна. Мама прекрасно знала, что в блюдечке водичка остынет, пока долетит до разговорчивых, но психологически этот метод был действенным, только и было слышно «Ой!».

У казахов есть национальная скатерть дастархан, за которым все усаживаются на корпешки вокруг, пьют чай, едят горячие блюда, так же, как и за столом. Но манера сидения за дастарханом для девочек более трудоемка, как мне казалось. Если мужчины садятся на корпе, скрестив ноги или облокачиваясь на подушку подле дастархана, то это считалось нормой. А женщинам надо сесть так, чтобы колени были прикрыты и руками не подпирали пол. Дискриминация, одним словом. Для маминых девочек это было испытанием, так как за отклонение от манеры поведения за дастарханом незамедлительно следовало наказание, и это была не водица из блюдца, а тонкий, отполированный годами от выбивания шерсти прутик джингила. Я не понимала, как этот прут оказывался в руках мамы, и молниеносно наносился удар по тем или иным частям тела, легкое прикосновение которого вызывало жжение на открытых коленях или на руках.

Я в детстве спала у ног мамы, так как возле нее слева и справа спали две мои младшие сёстры, а мне хотелось хоть как-то находиться рядом с её теплом, от мамы исходила божественная энергия, и нам хотелось прикасаться к маме, чувствовать её неповторимый запах, ведь днем мы лишены были её ласки. Мама для таких чувств слишком была занята заботой о семье. Я была многократным свидетелем её прекрасного голоса. Когда мама вышивала, пряла, шила, ткала, она пела и плакала. Тогда я не понимала значение ее слез. А сейчас горько вспоминать, что не было у меня слов утешения. Я не понимала, как это моя мама может плакать? Для нас мама была силой, защитой, тылом, а слезы было что-то такое, доселе неизвестное мне. Только в зрелом возрасте понимаешь, что каждой выплаканной слезинке есть причина.

Пятьдесят четыре года, с 1932 г. до переезда в Алма-Ату в 1986 г., мама занималась любимым делом. Когда вторая старшая Дарьяш Кушековна и зять наш Габдрашид Ахметов решились перевезти родителей к себе в столицу – Алма-Ату, родители были не против. Все случилось за один месяц июнь, в их отпускной период, за который они успели все их дела привести в надлежащее состояние и уехать вместе с родителями до окончания отпуска в столицу. Так как они на десятки лет были старше нас и понимали, что родителям в преклонном возрасте пришло время пожить другой жизнью, без забот и хлопот. В принципе, родители поехали, чтобы быть поближе к своему единственному сыну Кураку, у него уже была семья, женгемыз Зина тоже гурьевская, и двое маленьких детей Мирзада и Мадина. А мы, младшие, остались тут в Гурьеве, с тоской в глазах и с болью в сердце, такова была жизнь. Мы сами были молодые, но уже замужем, имели по трое и двое детей. Родители часто прилетали в Гурьев, каждые три месяца, ностальгия была, затем привыкли. Прилетали по большим мероприятиям, которых было с лихвой в Атырау. Старшие дети в столице старались, все без исключения, устраивали родителям сказочную жизнь, за что им большая благодарность от нас! Папа умер в 1989 году, мама ушла из жизни в 2002-ом. Они прожили достойную жизнь и также достойно были похоронены в Кенсае.

Переехав в столицу, мама частично поменяла свой образ жизни, как была рукодельницей, так и занималась своим любимым делом. Шила, помогала всем детям в обновлении постели, заново всем всё перешивая. Практически все родственники крутились возле мамы. У мамы были наряды, которые она себе пошила на столичный образ жизни, 365 нарядов, платья, камзолы и много других вещей на каждый день. Машина «Зингер» на славу послужила своей хозяйке с 1932 г., все 70 лет.

В канун 100-летия дорогого папы Козбола Кушека, драгоценной мамы Меруерт Дюсенгали кызы хочу еще раз напомнить всем родственникам и близким, что жизнь вечна!!! Наследники моих родителей – 24 внука, 53 правнука, 3 праправнука, и мы благодарим Аллаха и родителей, которые дали нам Жизнь!

Мама по приезде в Алма-Ату была на приеме у Нурсултана Абишевича Назарбаева, работавшего Председателем Совета Министров, который её просьбу услышал, и сделал всё возможное для их дальнейшего достойного проживания в столице. Мама благословляла Нурсултана Абишевича, когда пошла на прием, чтобы выразить ему свою благодарность, и когда Нурсултан Абишевич баллотировался на пост Президента. На следующие выборы на пост Президента она послала телеграмму, что полностью поддерживает его кандидатуру. Для мамы Президент Назарбаев являлся самым честным политиком в мире. В журнале Первого Президента Казахстана «Женщины Востока»– запад за 1999 год опубликовано интервью корреспонденту этого журнала на двух центральных страницах, есть фото, можете прочитать. Мы, дети, благодарим нашего Президента, Лидера Нации Нурсултана Абишевича Назарбаева за своевременную заботу по отношению к нашим родителям. Мы благодарны Вам за наш процветающий Казахстан, который становится краше с каждым годом! Благодарим за красавицу Астану! Желаем Вам здоровья, долгих лет жизни!!!

Бейбит КОЗБОЛ-САБИРОВА