На 22 июня 1941 года в рядах Красной Армии насчитывалось свыше 33,5 тысяч этнических немцев. На фронте оказались молодые люди, призванные на военную службу перед войной. Подавляющее большинство этих ребят было призвано из Республики немцев Поволжья. Предвоенный призыв для военных комиссариатов республики был делом хлопотным, проводился очень осторожно, в ограниченном количестве и строго в индивидуальном порядке……..
Именно в этот период, в ряды Красной Армии призвался выпускник физико-математического факультета педагогического института в городе Энгельс, успевший даже немного поучительствовать, Филипп Думлер.
Мое поколение привыкло узнавать что-то важное о жизни своих родителей, всегда как-то неожиданно, почти таинственно….Немногословные, в том что касалось депортации, лагерей, трудармии, они старались не посвящать наши неокрепшие, да и еще не понимающие всего этого души, в то страшное прошлое.
О том, что отец воевал, я узнал совершенно случайно….Шел февраль 1962 года, мы жили в Норильске, отец работал мастером гальванического отделения медеплавильного цеха Норильского горно-металлургического комбината. В один из дней, в дверь позвонили, открыла мама, на пороге стояли трое военных в белых полушубках и портупеях (зимой с учетом климата военные в Заполярье носили именно полушубки). «ДумлерФилипп Яковлевич здесь проживает?»- сказал по-видимому старший.
«Филипп к тебе.» — позвала мама.
Я уже был рядом, интересно же…. Военные…..
«Филипп Яковлевич, просим вас прибыть в горвоенкомат для вручения медали «За оборону Сталинграда». Пауза….
Помню отец что-то сказал военному и добавил: «Больше прошу вас меня не беспокоить.»
До конца своих дней он не переступал порога государственных и партийно-советских учреждений.
Дожив до тех его лет, имея уже собственный жизненный опыт, я стал понимать, чего это все ему стоило….
Представление о войне из моего детства в большом бывшем лагере ГУЛАГа НКВД СССР, под названием Норильск, складывалось из фильмов, где мы переживали за нашу Советскую Родину, игрушек из оружейных гильз, красных звездочек с пилоток, немецких железных крестов, других знаков отличий, в изобилии водившихся в городе, где помимо ссыльных и депортированных народов, обычных зеков, содержались ещё и немецкие военнопленные под усиленным надзором войск НКВД…..
Ставши уже взрослым, потерявши отца, который ушел из жизни в 55 лет, я часто просил мама рассказать о его военном прошлом. Все что я знаю, я узнал от нее, деда и близких…..
Отец родился в селе Гримм, ныне разъезд Александровский, Каменского кантона Саратовской области, в большой и дружной семье Якова и Шарлотты Думлер. Из детства помню, когда еще в шестидесятых, впервые побывал на родине отца, чувство восторга и гордости, охватившее меня, когда отец показал склад местного сельпо и сказал, что это был их бывший ледник. Как и все немцы в селе они много работали. Из семи детей Якова и Шарлотты выжили пятеро. Судьбы их в дальнейшем сложились по разному: — Август умер молодым в 1933 году во время голодомора в Поволжье, Андрей умер в трудармии в Красноярском крае, сестра Лотта пережила невзгоды и уехала в Германию, последний брат отца, Яков Думлер – трудармеец, скончался в этом году в городе Красноярске в возрасте 97 лет. Обычная немецкая семья, с обычной немецкой судьбой советского лихолетья.
И только военный период в жизни отца выделяется особняком….
После учебки в городе Ростове-на-Дону отец проходил службу в стрелковых частях Западного военного округа, войну начал в Киевском особом военном округе, выходил с боями из окружения в Киевском, а затем Харьковском котлах. Мама часто вспоминала его лаконичные рассказы, больше похожие на эпизоды из военной жизни, именно о первом годе войны, страшном 1941-вом. Бои в окружении при выходе из Киевского котла, когда воду для питья приходилось ночами брать после дождя из бомбовых воронок зачастую с телами павших бойцов. От роты отца почти ничего и никого не осталось, когда они попали в село богатого винодельческого колхоза. Приказ ничего врагу не оставлять в окружении выполнялся с особым ожесточением, технику и огромные подвалы с вином приказано было уничтожить. Жажда делала свое дело. Солдаты просто подходили, стреляли по бочкам с вином и подставляли каски….
Из этих подвалов ушло только пятеро, трое суток бойцы шли лесами, когда лоб в лоб напоролись на немецкий разведывательный дозор. Пять на пять, лицом к лицу, с оружием наперевес стояли молча. Когда на вопрос одного из немецкого дозора они в ответ услышали немецкую речь от красноармейца, каково было их удивление. «Откуда знаешь немецкий язык»- спросил немец, в ответ красноармеец ответил:- «Я поволжский немец, это мой родной язык». Трое из пяти солдат вермахта оказались докерами из Гамбурга, двое учителями как мой отец. Умирать никто не хотел, договорились разворачиваться и расходиться. В спину не стрелять!!! Филипп Думлер усмехнулся:- «А нас в спину стрелять не учили». На 12-тые сутки ночью перешли передовую, казалось счастью нет предела, попали к своим. А оказалось из огня да в полымя. Харьковский котел…. Время было страшное, утром закреплялись на одном рубеже, ночью уже были далеко от него. Почти не стреляли, патронов не хватало, винтовки брали у убитых. На привалах спасала губная гармошка «Mundharmonika», откуда она взялась я уже и не помню, но отец пронес ее через войну и лагеря. А «смерть» она нашла в детский ручках Саши Думлера, сломал ее я. Вот так бывает. Переходы по оккупированной территории давались мучительной душевной болью, отец часто говорил маме:- «Я не мог понять этих солдат вермахта, на пряжках ремней у которых написано: — «Gott mit uns», а что они творили. Семья Думлербыла очень религиозной, отец пел в церковном хоре, но после войны он одинаково безразлично относился и к религии и к идеалам коммунизма.
Сталинград…. Родные места на Волге…. Отец рассказывалчто ощущение ненависти к врагу, ощущение правоты, борьбы за свою землю, за Родину здесь на Волге сформировалось окончательно. Нет, не было «чувства родной крови», был только враг, которого нужно уничтожить, прогнать с родной земли. От ожесточения опять спасала губная гармошка. «Лихо ты на ней чешешь»- говорил ему друг курянин, (имени уже не вспомнить)–«Немецкий пролетариат с нами» — смеялся он. Отец никогда не говорил о плохом отношении к себе как к немцу. В одном окопе все одинаковы.
Изъятие немцев из действующей армии проводилось практически всю войну, основанием для этого послужила директива Наркомата Обороны №35105С от 8 сентября 1941 года. В памяти немцев-фронтовиков она оставалась как «Приказ Сталина». Немцев из армии убирали внезапно, без всяких объяснений, на фоне известий о том, что их родные и близкие депортированы в Сибирь и Казахстан. Филипп Думлер попал под третий этап, начавшийся с января 42-го года. Немцев удаляли из армии тихо. Мероприятия носили локальный характер и осуществлялись уже не командирами частей, а особыми отделами НКВД при воинских подразделениях.
Летом 1943-го года, практически после окопов Сталинграда, решением военного Трибунала, так называемой «тройки» от 9 июля 1943-го года красноармеец Думлер был этапирован в Норильлаг, по пресловутой статье 58, сроком на 15-ть лет….
Часто перебирая семейный альбом, прокручивая в памяти отрывочные рассказы о том времени, невольно ловлю себя на мысли: «А фото отца в военной форме всего-то одно, сделанное перед самой войной». Одно фото, миг в жизни, а сколько памяти….
И надо помнить, потому что Отечественная война за свободу огромной страны – это война всех ее детей за эту свободу, в том числе и не заслуженно обиженных Родиной-матерью, но не предавших ее, не на фронте не в лагерях….
Они не прогнулись, не изменили идеалам и поэтому победили!!!
«Никто не забыт и ничто не забыто!»
Нам надо помнить, чтобы не повторять ошибок прошлого…..
Александр Думлер, сын фронтовика.
На фото: Так выглядит станция Александровка сегодня
Фото Людмилы Кураминой
