До преклонных лет дожила в селе Жанбай Исатайского района Шипа Шугаепова – гордость всего округа, живая легенда, часть истории военных лет, ветеран тыла. Ни одно мероприятие, торжество в селе, собрание в школе не проходило без ее участия. Она была не просто свидетелем роковых сороковых, а полноценным участником народного подвига в тылу, когда люди, невзирая на холод и голод, добывали Победу – одну на всех!
Шипа родилась в 1922 году в Нарынских песках – в селе Жанбай Исатайского района. Большая семья жила очень бедно, дети, а их было 11, часто ложились спать голодными. О том, чтобы учиться, и речи не было. Работали от рассвета до заката – выживали.
Сколько себя помнит, она пасла лошадей. Отец-табунщик брал дочку с собой в поле, чтобы хоть как-то отвлечь от мыслей о еде. Эти красивые грациозные животные действительно отвлекали, давали силу. «Все мое раннее детство было связано с лошадьми, – рассказывала наша героиня в интервью автору этих строк. – В 16 лет, в 1938 году я стала табунщицей, работала самостоятельно. Как только началась война, моего отца, двух братьев, дядю и всех наших жанбайских мужчин, кто мог держать в руках оружие, забрали на фронт. Никто этому не сопротивлялся. Наоборот, многие хотели попасть в армию, хотя понимали, что это может быть дорога в один конец. Все знали, что это нужно для Победы. В селе остались старики да дети. Перед отправкой на фронт отец передал мне 150 лошадей, которых пас сам. Они были его настоящей радостью, отдушиной. Порой мне казалось, что о лошадях он знал больше, чем о своих детях».
Уходя на войну, отец строго-настрого наказал Шипе беречь животных, принадлежавших колхозу, то есть государству. Ни одна голова не должна пасть. Чтобы не подвести отца, девушка буквально дневала и ночевала рядом с табуном, пропадая в степи днями и ночами. Весной и летом лошадям раздолье, а вот зимой было очень трудно. Надо сохранить жеребят, не дать им погибнуть. Это было задачей номер один для девушки, и она с ней справилась. В первый год войны эти 150 отцовских лошадей удалось не просто сохранить, а приумножить, получив 50 жеребят. И каждый год поголовье только увеличивалось.
В колхозе труды девушки были замечены, и ей доверили руководить фермой №4. Ш. Шугаепова знала о лошадях все, чувствовала их настроение, берегла и лелеяла как детей малых. И труд этот не был напрасным. Жеребята вообще рождаются слабыми, но благодаря ее стараниям они вскоре превращались в красивых, сильных, крепких стригунков с блестящей, шелковистой шерстью. А вы видели вольный табун, пасущийся в степи? Нереально захватывающее зрелище! Лошади – одни из самых благородных животных на земле. На природе они чувствуют себя свободно и счастливо. Табун Шипы был как раз таким – грациозным, сильным, радующим глаз.
Но раздолью табуна вскоре пришел конец – поступила команда о мобилизации жанбаевских коней. В них нуждалась Красная Армия. Лозунг «Всё для фронта, всё для Победы!» касался даже животных. Наши лошади с Нарынских песков были также необходимы фронту, как и наша эмбинская и доссорская нефть, как и детали для самолетов и танков, которые производились на машиностроительном заводе имени Петровского, эвакуированном из Украины в Гурьев. Жанбаевские кони были также необходимы фронту, как снаряды и боеприпасы.
Так, Шипа в 1942 году получила задание пригнать в Гурьев 500 лошадей. Животные эти были предназначены для высших эшелонов власти.
Нашу табунщицу просили отобрать самых лучших, самых крепких. Все 500 скакунов, пригнанных хрупкой девушкой за один день из Жанбая в Гурьев, прошли специальную комиссию, семь уровней проверки. Военные просто залюбовались, увидев полтысячи отборных, ухоженных лошадей. А Шипа молча вытирала слезы, провожая своих питомцев, было жаль расставаться, а сколько из них выживет там – на полях сражений?! Но что поделаешь?! Только так, ценой жертв, ценой здоровья и жизни добывалась Победа…
«А каких невероятных усилий стоил уход за ними, – вспоминала Шипа апай. – Ведь сами мы ничего не ели, в обморок падали от голода. Муки в колхозе не было. Всей семьей собирали в поле кумаршык. Это дикое растение густо росло в Нарынских песках, и, по сути, было для нас единственным спасением от голода. Сколько жизней спас барханный кумаршык, семена которого напоминали просо! Еще мы ели сулубас, не знаю, как его именуют ученые, только в народе его так и называли – «сұлубас» – «красивая голова». Мы срезали головку, нижнюю часть отдавали животным на корм, а из верхней варили кашу. У нас дома из посуды был один казан. Там и воду кипятили для чая, и еду готовили. С казана по ложке и черпали эту кашу. Было очень вкусно, хотя соли, а тем более сахара, не было. За свою жизнь я много чего потом попробовала, но вкус каши из сулубаса помню до сих пор».
Труднее всего было достать воду. Зимой и весной в селе Жанбай обходились – снег соберут в небольшом котловане, растопят, воду для чая вскипятят. Дождевую воду тоже собирали для купания и стирки. А вот летом приходилось два ведра воды везти за 10 километров. Пока на верблюде в ведрах (другой подходящей посуды дома не было) довезешь эту драгоценную воду, она уже по дороге наполовину расплескается. И в семье ее берегли, пили по два-три глотка, чтобы не жажду утолить, а просто горло промочить. Печь зимой топили соломой и жингилом. Чтобы экономить, в одном доме жили по несколько семей, в одной комнате человек 15 ночевали, а в другой размещали ягнят и козлят, ведь зимой они могли замерзнуть на открытом воздухе. Выхода не было, приходилось дневать и ночевать вместе с ними. В одну военную зиму голод всех буквально заморил. Обессиленные люди шли на ферму, просили забить хотя бы одну лошадку. Но нельзя было. Таков приказ! Это были лошади всего колхоза, за каждое животное Шипа отвечала головой. В ту страшную зиму от голода умерли около 40 жанбайцев…
…После отправки лошадей на фронт встала задача восстановить поголовье скота. И в первую очередь лошадей. Ферма, которой заведовала Шипа, через какое-то время стала лучшей в колхозе. И вновь поползли вверх показатели, а сильные, крепкие, красивые жанбаевские лошади стали очень популярны в народе.
В 1944 году табунщицу снова пригласили в Гурьев – теперь уже для участия в приятной церемонии. Из Кремля пришла радостная весть – Шипа Шугаепова награждается орденом Красной Звезды. По этому случаю она надела старый отцовский пиджак – своей одежды на выход у девушки не было – и отправилась в город. Все в исполкоме видели, что на худенькой девушке надет старый, потрепанный мужской пиджак, да еще большущий, пальцы еле видны. Она смущалась, пыталась как можно меньше внимания привлекать к себе. Но все вокруг знали, что она – герой. Председатель облисполкома взял из коробки орден и стал делать маленькую дырочку на лацкане пиджака. Долго пришлось ему возиться, и она переживала, что испортит единственный отцовский пиджак. Вот вернется папа с войны, что она ему скажет. И Шипа попросила начальника:
– Может, не надо, дайте мне его. Я сама дома приделаю.
– Потеряешь, – ответил он ей. – Лучше сразу повесить. Орден должен висеть на груди. Гордись!
…Отец с войны не вернулся, и некому было ругать Шипу за испорченный пиджак. Не вернулись с войны и два брата, без вести пропал дядя. Кажется, всех местных проглотила эта война.
Еще долго после Победы Ш. Шугаепова продолжала пасти скот. Образования у нее не было, даже начальную школу не окончила. Вся ее жизнь была посвящена табуну, ферме, колхозу. Была бы обучена грамоте, наверное, смогла бы и научный труд защитить на тему о быстроногих, гнедых и пегих. Всё про них знала, за 50 лет работы табунщиком изучила повадки, характер, настроение.
На пенсию Шипа апай вышла в 1977 году, а к ордену Красной Звезды добавились медали «За доблестный труд», «Ветеран труда» и юбилейные ко Дню Победы. А тот отцовский пиджак до сих пор висит в шифоньере у ее потомков, все медали она прикрепляла именно на него в память о родном человеке, который, по сути, помог ей выжить, научив с малых лет ухаживать за лошадьми.
Марина КУАНЫШЕВА
