Министерством культуры Республики Казахстан подготовлен, а также уже представлен для обсуждения и экспертизы уполномоченных органов проект Закона Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам государственной языковой политики».
Одни политологи и эксперты сегодня говорят, что в министерстве культуры произошла утечка информации: закон о языке пока еще совсем «сырой», и его успеют перекроить десятки раз, поэтому что-то обсуждать еще рано. Другие утверждают: давно пора поговорить на тему окончательного внедрения государственного языка в жизнь. Третьи просто записываются на курсы по изучению казахского, спокойно размышляя: если ты – казахстанец и патриот своей страны, учи и знай государственный язык.
Обсудить эту хрупкую и в то же время злободневную тему, дать свои комментарии мы пригласили известного казахстанского политолога, создателя и модератора общественно-политического клуба «АйтПАРК», председателя правления общественного объединения «Культурный фронт», занимающегося поддержкой и развитием казахстанской культуры, Нурлана Еримбетова и политолога, председателя КГП «Атырау-Акпарат» Эльдара Жумагазиева.
— В последнее время на всенародное обсуждение выносятся проекты государственных программ, законов. Во всяком случае, так было с Доктриной национального единства народа Казахстана и с проектом госпрограммы развития языков на 2011-2020 годы. Однако недавняя история с утечкой информации из недр министерства культуры о готовящихся изменениях и дополнениях в Закон «О языках» стала толчком к новому витку полемики вокруг языкового вопроса. По Вашему мнению, в чем причина противостояния?
Нурлан Еримбетов:
— Ну, во-первых, хотелось бы сказать, что за подобную утечку информации из министерства культуры виновного чиновника накажут.
Знаете ли, в свое время была политика центра и партии по продвижению русского языка, граничившая с политикой русификации. Не будем углубляться в ее причины, однако вспомним о ее методах. Вслед за административным ресурсом по внедрению русского языка шли русская литература, русское кино, русский театр, русское искусство. То есть, помимо административного давления, шла широкая культурная, идеологическая и интеллектуальная экспансия. Мы знали не только Пушкина и Толстого, но и академиков Лихачева и Келдыша, Королева и Велихова.
Точно так же развивался в своих колониях английский язык. Англичане были вынуждены уйти из Индии, но разве английский язык там был предан забвению? Почему индийцы не отказались от языка ненавистных поработителей? Видимо, потому, что верх взяли житейская мудрость и простое осознание того, что знание еще одного языка — это, помимо всего прочего, еще одно окно в мир. По той же схеме развивалась и история французского языка в бывших колониях Франции в Африке.
На мой взгляд, наша общая главная ошибка в развитии казахского языка заключается в том, что есть только административные методы, указы и постановления. И я уверен, что те, кто придерживается таких методов — научить сегодня или завтра, дать срок к такому-то году внедрить так называемое поголовное делопроизводство на казахском языке — это люди, абсолютно не верящие в мощную культурную составляющую казахского языка. Отсюда абсолютизация административных методов: заставить, обязать, охватить.
При этом используются, на мой взгляд, уничижительные подходы: раз ты живешь в этой стране, то обязан выучить язык. Но люди должны изучать язык не потому, что их будут вынуждать это делать, а, исходя из объективной потребности войти в мир огромной и востребованной культуры. Не понимать это — значит заранее обречь себя на проигрыш.
Эльдар Жумагазиев:
— В современной истории Казахстана стало плохой традицией оставлять вне поля анализа, дискуссии и даже пропаганды страницы истории казахского народа, его традиций, культуры. Если провести исследования, где задать один единственный вопрос: знаете ли вы историю своей страны, уверен, результат будет неутешительным.
В первую очередь мы должны выработать определенные критерии общественного участия каждого гражданина страны, может быть, даже некоторые общие правила поведения, по которым в мире будут узнавать казаха или, скажем, отличать от узбеков или киргизов, разработать образ современного, конкурентоспособного казаха. В моем понимании он должен быть в первую очередь носителем казахского языка, затем — знать русский и английский, хорошо знать историю казахского народа, соответственно его культуру и традиции. И не просто знать, а придерживаться их.
Сегодня для массового развития подобной личности почвы нет. Многие семьи потеряли ориентиры. И здесь государственная политика, четко очерченная, должна быть для них своеобразной путеводной звездой. К сожалению, на таком уровне работа не ведется. Поэтому родители, подчас интуитивно понимая, что должны отдать своего ребенка в садик или школу с казахским языком обучения, поступают иначе. К чему я это.
В варианте Доктрины «группы Шаханова», про которую Вы завели речь, красной нитью проходит мысль о взаимосвязи поступков, совершаемых в тот или иной исторический промежуток. Боюсь, что без согласованной оценки, выстраивания, пропаганды истории, культуры, традиций, языка эти ценности могут быть утеряны. В этом, я считаю, причина ревностного отношения коренного населения страны к данному вопросу. Но в данный исторический промежуток развивать государственный язык за счет ущемления русского языка недопустимо. Но, повторю, выстраивать поведенческие критерии для будущих поколений казахстанцев необходимо уже сегодня.
— Говоря откровенно, дискуссия вокруг проекта программы развития языков, которую приняли в июне этого года, породила более глубокие и острые вопросы. Самый главный из них можно сформулировать так: «Что дала нам независимость?». Это что-то вроде момента истины для нашей почти двадцатилетней суверенности. Почему востребованность казахского языка остается на крайне низком уровне? А как оценить тот факт, что в стране до сих пор нет ни одного телеканала, полностью вещающего на казахском языке?
Н.Е.:
— Ну, положим, такой телеканал у нас имеется — «Казахстан». Что касается времени. За годы независимости казахский язык развивался. Однозначно. Потому что развивалась в стране наука, развивались экономика, искусство, внешние отношения – все это наложило свои связи на развитие. Почему востребованность государственного языка на низком уровне? Да, это самый больной вопрос во всем комплексе проблем развития казахского языка. Государственный язык не изучают не потому, что пренебрегают им, и не потому, что не уважают его, а потому, что нет реальной мотивации. Не нужны будут никакие курсы, ни «оголтелые» политики, призывающие в кратчайшие сроки выучить казахский, ни митинги и призывы, ни мятежи, когда казахский станет языком науки и новых технологий, высокого бизнеса, политики, градостроительства.
Не будем себя обманывать. Изучать казахский, записывать себя казахом будут тогда, когда это будет престижно. И еще раз подчеркну, что не должно быть уничижительного отношения к тем, кто не знает или только изучает государственный язык. Как сказал мой друг, известный общественный деятель, вопрос в овладении государственным языком не должен дестабилизировать обстановку в стране.
Между тем, должен сказать, что население мигрирует, часто из сел переезжает в города (а известно, что в городах говорят меньше на казахском, нежели в районах), уходит старшее поколение в мир иной, а именно наши аксакалы передавали новому поколению культуру языка, вообще казахскую культуру…
А еще большой вопрос с учебниками и разговорниками по казахскому языку: должны быть введены стандарты в казахском языке. Ученые языковеды должны наконец-то собраться вместе и выработать единые понятия и правила казахских наименований и определений. Вообще, я – за качество в изучении государственного языка. К слову, заметил, что смягчилось у нашего народа отношение к изучению казахского.
Э.Ж.:
— Вопросов подобного характера очень много. Так получалось, что долгие годы они перманентно замалчивались. Теперь настало время, когда власти необходимо обратить на них самое пристальное внимание и не просто обозначать их, а приступить к решительным практическим действиям по их разрешению. Поэтому в данной конкретной ситуации наиболее правильным было бы начать честный и откровенный разговор между властью и обществом на эту тему. Что, кстати, и стало происходить в последнее время.
Палитра мнений — самая разнообразная. Если помните, официальный вариант проекта программы встретили в штыки как казахские национал-патриоты, так и некоторые издания, за которыми стоят такие же национал-патриоты, только русские. Редкое единение позиций.
Первые обвиняли разработчиков в излишнем либерализме и требовали сократить сроки исполнения программы вдвое и уже с 2016 года заставить всех заговорить по-казахски. Тот же Мухтар Шаханов во время обсуждения программы предложил отказаться от идеи триязычия и сосредоточиться на изучении только казахского языка. А доктор филологических наук, академик Мырзатай Сергалиев предложил ввести статью за оскорбление казахского языка, приведя в качестве примера случай, когда «русский старичок» в автобусе потребовал объявлять все остановки на русском.
Их оппоненты так же обвиняли разработчиков, но уже в чрезмерном усилении роли казахского языка и последующего за этим неизбежной эмиграции русскоязычного населения страны, а так же в попрании своих конституционных прав.
Лично у меня сложилось впечатление, что реакция населения на проект программы развития языков, скорее, раскалывает, чем объединяет казахстанское общество. В итоге программа была принята в середине года в несколько видоизмененном виде, с учетом мнения и национал-патриотов в том числе.
Но если отбросить технические моменты реализации программы, то необходимо сосредоточиться над выстраиванием политики востребованности казахского языка всеми слоями общества, даже теми же русскими национал-патриотами, поскольку они тоже являются гражданами Республики Казахстан. Это очень важно, поскольку незатухающие споры могут привести к реальной конфронтации на почве «языкового» вопроса.
— Проблема обозначена, теперь нужно делать поступательные шаги по ее решению. Так как же можно заинтересовать русскоязычную часть населения страны, в том числе и казахов, не знающих родного языка, начать добровольно изучать казахский язык?
Н.Е.:
— Я уже упоминал, что нужно отказаться от административных методов изучения языка. Должна быть мощная экспансия казахского языка: через кино, спектакли, оперы, телевидение. Причем, это должно быть так, чтобы русскоязычные смогли вникнуть, смогли войти в мир казахского языка. Пока этого нет. И над этим сегодня нужно работать. Уверен, всем нам – казахам, русским, всем жителям страны — необходимо хотя бы знать своих поэтов, писателей, общественных деятелей. Как было раньше, при Союзе, если ты не знаешь, кто написал «Мастер и Маргарита» (к примеру), то это считалось чуть ли не позором. И сегодня незнание казахских пьес, фильмов (хотя бы еще советских, из фонда казахского кино) – плохо.
Э.Ж.:
— Боюсь, что без применения административного рычага нам не обойтись. Вместе с тем необходимо усилить, сделать ведущей историческую, культурную, интеллектуальную составляющую, поскольку любое давление будет только усугублять проблему и может привести к отторжению всего казахского. Нужно, чтобы у населения, в первую очередь у молодежи, у детей школьного возраста была потребность в изучении истории, культуры и традиций казахского народа через изучение казахского языка.
А у казахов есть то, что может стать побуждающим мотивом для изучения государственного языка. В детстве отец рассказал мне о богатом американском бизнесмене, который, услышав музыку Курмангазы, изъявил желание узнать о нем побольше. И когда ему сказали, что тот жил в XIX веке, он сильно удивился и сказал, что музыка Курмангазы пережила его самого на целый век. Так вот, для истинных ценителей музыки национальных границ не существует. То же самое можно сказать и о ценителях художественной литературы. Помню, как в школе с упоением зачитывался стихами Пушкина, Лермонтова, Есенина, баснями Крылова. Думаю, и в русскоязычной массе найдется достаточное количество ценителей произведений великого Абая, Мухтара Ауэзова, Ильяса Есенберлина, которые хотели бы прочитать их в оригинале. Таких людей было бы еще больше, если бы машина пропаганды работала над культивированием подобных национальных ценностей.
Но как этого добьешься, если, к примеру, даже на телевидении нет смотрибельных передач на казахском языке. В целом казахстанскому телевидению не хватает креативности, современного управленческого стиля. Тут не нужно изобретать велосипед, достаточно для начала хотя бы пройти тот же путь, что прошли российские, турецкие ведущие каналы. Об эксклюзиве на казахском языке и говорить не приходится. Собкоровскую сеть по всему миру не может себе позволить ни один казахстанский канал. Трагические события в Норвегии, погромы в Лондоне, непрекращающиеся военные столкновения в Афганистане, победа Воскобоевой над Шараповой, да мало ли информационных поводов, посредством которых можно было бы вызывать интерес и потребность изучать казахский язык!
Если наши журналисты будут передавать все горячие новости с мест событий со всего мира на казахском языке – это не только повысит рейтинг информационного канала, но и позволит привлечь максимальное количество зрителей, и не только коренной национальности. Также необходимо создавать отдельные каналы по истории Казахстана, культуре и традициям, спорту, развлекательные каналы. В этом же ряду — реальная перспектива придания национальным видам спорта, например казакша күрес, олимпийского статуса. То же касается и интернета, который дает огромные возможности для изучения казахского языка. Распространение информации через интернет почти не поддается контролю, а тем более запрету.
Поле деятельности для наших журналистов огромно, но готовы ли они на равных конкурировать на мировом рынке информации? Здесь важно не только то, о чем пишешь, а какую мысль автор закладывает в очередной информации или аналитической статье. Ссылки по всему интернету на сайт с авторским материалом, на конкретного журналиста – одни из составляющих успеха любого издания. К этому нужно стремиться. И самое главное — эксклюзив, который в интернете имеет эффект разорвавшейся бомбы. Нужно добиться, чтобы в глобальной сети искали казахскоязычные сайты. А пока, увы, на наших сайтах материалов о глобальных экономических, социальных, политических проблемах практически нет. Поэтому-то казахскоязычные страницы имеют ограниченный круг читателей. Они даже не интересны нашим русскоязычным соотечественникам, не говоря уже о зарубежных пользователях.
— А есть ли успешные факты пропаганды государственного языка, казахской культуры?
Н.Е.:
— Мне сейчас сразу вспомнился Кадырали Болманов. Это известный казахстанский умелец. Он вводит в сегодняшний современный мир национальных героев – мастерит национальные игрушки. Чем не пропаганда нашей культуры? Или вот Батырхан Шукенов, который теперь поет песни на казахском языке. Знаете, можно кричать, можно агитировать изучать казахский язык, постигать казахскую культуру, а можно просто действовать. Должна быть гордость за свою страну, за то, что ты здесь живешь. Когда я вижу и слышу, что на казахском языке говорят иностранцы, приезжие из-за рубежа, мне становится обидно – а почему мы, жители Казахстана, не можем тоже выучить казахский? Уверен, что надо пропагандировать даже игры, которые отражают наш национальный дух (например, тогызкумалак). И когда мы научимся это делать и пробудим интерес к самим себе, то тогда и появится интерес к нашему языку, и многие его проблемы решатся. Появится терминология, которая будет изучаться, а значит будет изучаться и язык.
Э.Ж.:
— В прошлом году все мы были свидетелями массового исполнения танца «Кара жорга» на площади Исатая-Махамбета в Атырау. Город буквально жил его ожиданием. Нужно отдать должное организаторам, которые за 12 дней смогли обучить танцу огромное количество людей, в основном студентов вузов, колледжей, школьников. Желание научиться танцевать проявили и взрослые. О танце «Кара жорга» начали говорить, обсуждать его дома, на работе, в общественном транспорте, на свадьбах и прочих торжествах. За короткое время создалось устойчивое массовое общественное мнение в поддержку «Кара жорга». И все это вылилось в массовое шоу, где все 15 тысяч человек в едином порыве исполнили танец, о существовании которого многие узнали буквально накануне.
Кто-то скажет, что это современные PR-технологии. Пусть так. Но самое важное, я увидел блеск в глазах молодых людей, которые через танец прочувствовали свою принадлежность к народу с богатейшей культурой, историей и традициями. Они, словно губка, впитывающая влагу, приняли танец со всей его философией. Как будто бы и не было тех лет забвения, в котором пребывал танец в советские годы. А самое главное, на мой взгляд, удалось в какой-то степени заполнить исторический, культурологический, идеологический вакуум, образовавшийся в обществе.
Не лишним будет напомнить, что мероприятием заинтересовалось большое количество иностранцев, не говоря уже о наших русскоязычных соотечественниках. У них появилась возможность не только увидеть само действо, но и принять в нем непосредственное участие, тем самым соприкоснуться с истоками истории казахского народа. Наконец, посредством танца удалось объединить людей. Увы, мероприятий подобного рода в повседневной жизни очень мало. Если и проводятся, то без видимого эффекта.
В целом же, считаю необходимым создание таких правовых, экономических условий, чтобы человек, владеющий государственным языком, мог бы прокормить себя и свою семью. Сложилась парадоксальная ситуация, когда в нашем регионе можно устроиться на высокооплачиваемую работу, зная английский, итальянский, китайский и другие языки. Знание казахского языка желательно, но необязательно. Вывод очевидный – сегодня государственный язык неконкурентоспособен.
— С сожалением замечаю, что во дворе почти все дети дошкольного, школьного возраста и их родители, являясь казахами, говорят на русском языке. Может быть, такая ситуация характерна только для городов, но это свидетельствует о том, что взрослые не служат примером уважения к родному языку…
Н.Е.:
— Ну, могу сказать точно, что во дворах Алматы и Астаны, напротив, все чаще слышишь казахскую речь. С балконов родители зовут детей или друг с другом общаются, у подъездов на лавочках жители обсуждают последние новости и тоже часто на государственном языке. И вместе с тем, должен здесь заметить, что не стоит забывать и о русском языке. Это язык бизнеса, техники, технологий. Без официального в стране русского языка невозможно выйти в большой мир политики и искусства. Как и без знания английского. Конкурентным может быть только тот казахстанец, который знает свою историю, является носителем казахской ментальности, знает свой язык. Но при этом он не должен ограничиваться исключительно рамками родного языка. Не менее важно знать и другие языки: русский, английский и, по потребности, иные.
Э.Ж.:
— В 2020 году (срок окончания государственной программы — Ред.) нынешним школярам будет по 20 лет. По замыслу создателей программы к этому времени они должны будут свободно говорить на казахском языке. Абсолютно не иронизирую по этому поводу, да и скепсиса у меня не осталось. Ситуация такая, что хуже быть не может и не должно. Каждый казах — дома, на рабочем месте, в магазине, на улице — должен отстаивать позиции государственного языка. Может быть, это даже историческая миссия нашего поколения. Бездействие — в ближайшей исторической перспективе – может обернуться ошибкой целого поколения. Я не хочу, чтобы мои дети завтра упрекали меня в том, что я не привил им любовь к родному языку, а, соответственно, и к истории, культуре, традициям. Смогу ли я тогда оправдаться тем, что были или не были, работали или не работали государственные программы? Вряд ли. Каждый сам в ответе за будущее своих детей.
Подготовила
Надежда ШИЛЬМАН
