По подсчетам демографа Макаша Татимова, казахи во время коллективизации потеряли два миллиона сто тысяч человек, что составило 42 процента казахского населения. Сегодня тема коллективизации становится вновь актуальной: многие казахстанские СМИ обсуждают ее вместе с экспертами. А на недавно прошедшем в Астане Первом форуме историков тему Голода 30-х годов подняли именитые профессоры, доктора исторических наук.
Голодомор – лишь одно из преступлений, совершенных советским руководством в годы так называемой классовой борьбы, массовой коллективизации, репрессий, в ходе которых имели место повсеместный голод, разруха, этническая чистка, нарушение привычного уклада жизни одних кочевых народов, выселение из родных земель других, приведшие к массовой гибели целых народов и этносов.
В эти дни, когда Казахстан готовится отметить 20 лет со дня независимости, тема звучит несколько иначе. Появился свежий взгляд молодого поколения, озвучиваются смелые мнения, всплывают новые факты, порой, более чем жестокие.
Для того, чтобы узнать, услышать истории о Голодоморе, надо, наверное, быть достаточно взрослым. Потому что рассказываются жуткие и страшные вещи. Жительница Атырау Рая была совсем еще подростком, когда отец, пропустив однажды по поводу семейного праздника несколько «лишних» фужеров вина, поведал историю раскулачивания его семьи. Они жили в Кокчетаве, когда Казахскую ССР захватила коллективизация. У отца Раи была небольшая семья – собственно его родители да он с сестрой. Хозяйство неплохое – несколько буренок, птицы. Когда большевики прибыли к ним в дом и заявили, что скот изымается, равно как и их просторный дом с приусадебным участком, глава семейства (дед Раи) стал возражать, за что получил пулю, она пронзила его сердце насквозь. Также была застрелена и мать (бабушка нашей читательницы), и дядя. Детей – девочку (тетю Раи) и мальчика раскидали по разным детдомам в Атырау (в то время в Гурьеве). Свою сестру отец Раи так и не нашел. Потом он всегда любил вспоминать, что в Гурьеве они выжили только благодаря рыбе. Рыба стала спасительницей, и если в других регионах Казахстана люди варили кошек, собак, и даже были факты людоедства, в Гурьеве, к счастью, главным кормильцем для всех стал Урал…
В государственном областном архиве мы листаем описи тридцатых годов прошлого столетия.
«23 декабря 1931 года. Принято постановление по проведению сплошного оседания казахского населения. Оседание по Гурьевскому району проводилось по трем направлениям: на базе животноводства, совхозов, промышленности. Оседающие хозяйства группировались в поселки…».
Решение советской власти о конфискации байских хозяйств переросло в трагедию, привело к тому, что советская власть отобрала скот даже у середняков. Эта кампания на словах преследовала цель сделать кочевое население оседлым.
В то время более трех четвертей казахов вели кочевой образ жизни, они полностью зависели от скота.
Конфискация скота началась в 1929 году. К 1932 году казахи были лишены основного средства к существованию, и начался голод. Люди массово покидали родные земли. Те, кто жил ближе к границе, бежали в соседние Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и даже в Китай и Монголию. Но те, кто проживал в центральных районах страны, были обречены. Центральный Казахстан понес колоссальные человеческие потери.
ГОЛОЩЕКИН РАБОТАЛ НА ОПЕРЕЖЕНИЕ
Многие политологи и историки делают сегодня акцент на слишком рьяной деятельности тогдашнего первого секретаря Казахстанского крайкома Коммунистической партии Филиппа Голощекина (настоящее имя – Шая Ицович-Исакович). В памяти казахского народа он остался человеком, чье имя связывают с голодом.
— Голощекина мы, казахи, за глаза называли «кужак» — «голая щека» в переводе с казахского на русский, — вспоминает Роза апай, у которой во времена голода вымерла вся семья, она выжила благодаря соседям, которые взяли ее к себе маленькой девочкой.
Голощекин, заручившись непосредственной поддержкой самого Сталина, по прибытии в Казахстан подверг репрессиям и гонениям видных людей в руководстве республики и представителей казахской интеллигенции. Как заметил на Первом форуме историков в Астане директор института истории государства министерства образования и науки Буркитбай Аяган, коммунисты Казахстана под руководством Филиппа Голощекина намного опередили Москву, где официальный указ, предписывающий постоянное расселение кочевых племен на территории РСФСР, был принят лишь 6 сентября 1930 года. ЦК Компартии Казахстана постановил, что из 566 000 кочевых и полукочевых хозяйств к январю 1930 года к оседлости должны были перейти 544 000. При этом указывалось, что население на оседлость необходимо переводить насильно. Местные комитеты кинулись свято выполнять спущенные сверху директивы. В проведении курса коллективизации в Казахстане, впрочем, как и во всей стране, воцарился полный хаос. Не хватало ломов, семян, скота, а ретивых «колхозников» не останавливало даже то, что сами земли были непригодны для земледелия – казахи уже, как правило, находились в пустынных и полупустынных районах. Люди беспорядочно забивали свой скот, так как государство занялось бесплатной конфискацией всей живности — она направлялась на мясо строителям новых промышленных гигантов.
В Казахстане начался повальный голод. Люди вымирали целыми семьями, аулами. Но любая информация о трагедии, поразившей республику, засекречивалась. Только в последние годы стало, например, известно о письме Турара Рыскулова Сталину, обращениях интеллигенции, «письме пяти», где описывались ужасы голода в Казахстане. Массовое нарушение законности, насилие, произвол породили среди местного населения широкое недовольство. Партийные служащие, приезжавшие на места для проведения коллективизации, сталкивались с вооруженным сопротивлением, нередкими были случаи расправы с ними. Оживилось движение басмачества. О широкой волне недовольства говорит и тот факт, что с 1930 по 1938 годы в Казахстане произошло до 700 крестьянских волнений.
Вину за трудности, а затем и провал курса коллективизации в Казахстане компартия свалила на давно уже распавшуюся «Алаш Орду», отмечает Буркитбай Аяган. Прокатилась новая волна репрессий как против бывших членов «Алаш Орды», так и против самих руководителей движения. В ходе проведения политики раскулачивания в 30-е годы более 60 тысяч хозяйств были объявлены байскими, и их имущество подлежало конфискации, свыше сорока тысяч раскулачены.
…Голод собрал в Казахстане обильную дань. Например, по данным центрального управления народно-хозяйственного учета Госплана СССР, население Казахстана за годы коллективизации сократилось с 5 млн 873 тысяч человек до 2 млн 493,5 тысячи. За этот период из республики эмигрировало 1,3 млн человек. Смертность и уровень миграционной подвижности была высокой практически среди всех национальных групп Казахстана – русских, украинцев, уйгуров, дунган, а показатели среди казахов все же на порядок были выше, потому что кочевники традиционно не имели навыков земледельческого труда.
Видный англо-американский историк Роберт Конквест замечает: «В Казахстане с предельной наглядностью проявились поразительная механистичность и поверхностность партийного мышления». А голод 30-х годов он оценивает как «колоссальную человеческую трагедию казахов». Действительно, замечает Буркитбай Аяган, ничем, кроме презрения к человеческой жизни, вопиющей неграмотности, игнорирования веками выработанных правил цивилизации кочевников, нельзя объяснить такую нечеловеческую политику деятелей, гордо называвших себя большевиками.
«ЭТО БЫЛ УДАР ПО МНОГИМ НАРОДАМ…»
— В результате сталинской продполитики в эти самые годы от голода гибли люди не только в Казахстане, но и на Украине, в Повольже, — поясняет преподаватель истории одного из городских учебных заведений Жанибек Ищанов. — Это был удар, можно сказать, по многим народам, а не выборочно по казахам или украинцам. Чтобы понять это, нет нужды «копаться» во всевозможных архивах. Было преступление против советского народа. Под замес попали все, и именно так это надо расценивать. Сейчас уже нет страны-ответчика за те преступления. Тоталитарный коммунистический режим уничтожал не отдельно какую-то нацию, а СВОЙ народ. Это наша огромная жертва, которая была заплачена за индустриализацию.
— Сегодня казахстанское общество поднимает вопрос о голодоморе не для того, чтобы отдалиться от России, — продолжает тему известный в Казахстане политолог Айдос Сарым, — а для собственной идентификации. Народ, не знающий своего прошлого, не может процветать. Мы лишились в XX веке более 4 миллионов человек. А ведь у них у всех были имена, фамилии, они были кому-то дороги. Они были чьими-то отцами и матерьми, чьими-то детьми. Многие из них так и остались неоплаканными. Если бы эти люди и их нерожденные потомки были живы, нас бы сейчас было вдвое больше чем, скажем, узбеков.
Давая политическую оценку голодомору, мы не стремимся кого-то осудить или наказать, — говорит политолог. — Ясно, что должна быть осуждена Коммунистическая партия, преступная организация, повинная в истреблении миллионов людей. Так как именно коммунистическая идеология повинна в массовом истреблении нашего народа.
— В мифологии русских есть такие понятия, как «мертвая вода» и «живая вода». Для излечения ран и возвращения к жизни человека на него сначала брызгают «мертвую воду». И только после этого дают испить «живой воды». «Мертвая вода» – история. Мы до сих пор не обрызганы этой «мертвой водой». Для воскрешения народного духа и пробуждения патриотизма необходимо знать свою историю. Если мы будем спрашивать себя: «А что же скажет Россия, и как она поступит?», то следующие 20 лет для нас пройдут бесцельно. Главное — узнать истинные имена тоталитарных преступников. Для этой цели нам необходимо создавать народные институты и мемориалы в Алматы и Астане. Следует каждый год 31 мая собирать народ в мечетях, чтобы они помнили о жертвах геноцида. Это в первую очередь важно для самого народа, — подчеркнул Айдос Сарым.
…Когда Казахстан обрел независимость в 1991 году, было решено воздвигнуть памятник жертвам Голода. В 1992 году правительство, идя навстречу призывам казахской интеллигенции, выделило место для будущего монумента. Прошло 16 лет — памятник так и не появился. Но есть свидетельство о голоде – это память людей, которая гораздо прочнее холодного камня. Хотелось бы, чтобы нынешнее и последующее поколение казахстанцев не забывало об умиравших от голода людях, детях, стариках и вымерших и покинутых кишлаках и аулах, о замерзших в степи и больных…
СПРАВКА «ПК»
Если в 1929 году численность скота в Казахстане доходила до 40 миллионов голов, то в 1933 году осталось только четыре миллиона голов. Существует мнение, что и это количество было достигнуто за счет помощи извне, оказанной Казахстану, охваченному в начале 1930-х годов голодом.
СПРАВКА «ПК»
Казахский народ пережил великое бедствие – нашествие джунгар в 1723 году, Вторую мировую войну, но и в те времена не был подвергнут такому истреблению, как это было в 1931–1932 годы.
Надежда ШИЛЬМАН
