Его каждый день не похож на другие. Он со скоростью света меняет профессии, но ловит кайф (как он сам выражается) только от одной – профессии телеоператора. У него достаточный опыт работы, но он по-прежнему учится и считает, что багаж знаний надо постоянно пополнять. С телекамерой он на «ты», но признается, что всякий раз в момент телеинтервью волнуется как мальчишка.
Накануне Дня работников информации и связи «Прикаспийка» пригласила в свою «Гостиную» коллегу, представителя масс-медиа — оператора агентства «Хабар» по Атырауской области, обладателя высокой награды «Отличник СМИ» («Ақпарат саласының үздігі») и просто приятного жителя нефтяной столицы Темирлана Султангазиева.
Феллини был прав
— Темирлан, знаменитый режиссер Феллини говорил, что нужно только чуть-чуть изменить освещение, и все у оператора получится. Вы с ним согласны?
— Да, освещение играет большую роль. Я начал свою работу с областного ТВ. Во время стажировки у нас был американский преподаватель Билл Фитс, известный западный новостной журналист, который научил нас снимать логическую цепочку, делать монтаж и самое главное — настраивать свет. А чуть позже я учился этому в школе-студии телевидения в Алматы, где преподавал профессор операторского мастерства Медынский, а также один оператор из «Мосфильма», к сожалению, имени его не помню.
Вот, например, снимаешь преступника, и можно свет «ставить» снизу – сделать преступника более страшным; если снимаешь толстого человека – свет «настроить» посередине и по бокам затемнить, тогда человек будет выглядеть худее. Освещением ты преподаешь всю суть темы и подчеркиваешь человека, который дает интервью.
Светом можно «играть», сделать красивый фон, можно бумагу А4 порезать, посередине покромсать и поставить перед светом, и отражение получится как жалюзи… Словом, всякое можно придумать, чтоб отснять интересно и чтобы сюжет, видео получилось. Добавлю, что это всё важно для художественной съемки, а я сейчас в основном оператор новостной, репортажник, и со светом возиться времени нет. Но когда оно есть, с удовольствием провожу такие съемки.
— А как вы вообще пришли в профессию телеоператора?
— Я с детства увлекался фотографией, это у меня от отца. И как-то вот почти сразу после школы решил стать оператором. Как уже выше сказал, свою работу начал на областном телевидении в 1997 году под руководством Тулегена Беришбаева, Болата Нургазиева, Георгия Трухина. Это была самая большая школа для меня. Работая там, сразу вник в суть дела. И съемка стала моим призванием. Одними из первых моих учителей были Онербек Жанабаев, который сейчас работает на республиканском телеканале «Казахстан Атырау», покойный Серик Бахметов, он тогда трудился тоже на областном ТВ, потом был оператором «Хабара».
Это были нелегкие времена. Напряг с камерами, работали на неполноценном оборудовании, у нас не было даже штатива. Но мы придумывали, брали какие-то предметы, например, лестницу и использовали как штатив. Тогда я еще научился брать интервью без штатива, да чтобы камера не дрожала. Кстати, до сих пор, когда снимаю интервью, почти не дышу или дышу совсем медленно – так лучше выходит!
Возвращаясь к концу девяностых и работе на облТВ. У нас в студии новости всегда выходили в прямом эфире. Тогда работали с огромными советскими видеокамерами, которые на тот момент уже свой век отслужили. Они были без держателей, и приходилось нам самим подпирать их. Повторяю, все в прямом эфире. А представьте, если подпорка упадет, и камера всё свернет с кадра?! Вот мы все это контролировали. И прямые эфиры у нас, несмотря на это, выходили безо всяких проволочек.
К слову, несмотря на то, что я пришел молодым, мне вскоре начали доверять ответственные съемки, прямые эфиры.
Прямой эфир – это испытание на профессионализм. Вот сейчас в агентстве «Хабар», где я работаю, нам предоставили передвижную телевизионную станцию. И мы уже неоднократно выходили в прямой эфир и с площади, и с выборов, и с аулов, в общем, с любой точки нашей области.
— А какие-то забавные моменты прямого эфира можете вспомнить?
— Раньше редакция облТВ находилась прямо рядом с Уралом. Летом, в жару, многие телевизионщики выходили купаться. Однажды до такой степени увлеклись купанием, что потом пришлось бежать на прямой эфир. Диктор не успел надеть брюки и вышел в прямой эфир, извините, «ню» — то бишь в нижнем белье. Зритель-то видит диктора по пояс, и все в порядке, есть рубашка, галстук. А мы, операторы, наблюдали всю, так сказать, картину.
Сейчас на «Хабаре» ничего этакого не припомню. У нас все серьезно. Без шуток.
— Да, вы вот уже сколько лет являетесь телеоператором агентства «Хабар». Это ко многому обязывает? Вообще, как работается на одном из главных ТВ страны?
— Это очень ответственная работа. Вместе с тем, я очень рад, что являюсь оператором республиканского телеканала номер 1, который большими темпами развивается. Там же не только агентство «Хабар», есть теперь и канал «24 KZ», «Білім және мәдениет», на все эти телеканалы мы работаем. Там суперсовременная техника, камеры, монтажное оборудование, компьютеры, машины, офис. Работать очень престижно, приятно. Большой спрос, другой формат подачи и, самое главное, мы все время снимаем интересных людей!
До «Хабара» и после областного ТВ я два года работал на «КТК», где было весьма интересно: криминал, интриги, расследования. Отсняли много проблемных сюжетов, которые после выхода в эфир находили решение. Так вот, когда я работал на «КТК», меня и приметили хабаровцы. Не могу не отметить моих наставников на «Хабаре»: старшего опера (так сокращенно называют операторы самих себя. Н.Ш.) алматинского филиала Кайрата Атагельдиева, старшего опера Едиля Ермекбаева и личного опера Президента Хасена Омаркулова – они все многому научили.
Вот когда вы смотрите «Хабар», знайте: по ту сторону голубого экрана – огромный сплоченный коллектив. И когда работаешь и представляешь, что все эти люди трудятся вместе с тобой, то гордость распирает. У нас-то в атырауском корпункте всего 10 человек.
Снимай это объективно…
— Говорят, что операторская работа достаточно сложная, тонкая…
— Просто, когда снимаешь, ты должен хорошо представлять, как все будет выглядеть на экране, на мониторе и обязательно передать зрителям то, что происходит. Если зритель даже отключит звук телевизора и поймет по картинке, в чем суть того или иного сюжета – значит, оператор все хорошо снял. То есть нужно, чтобы и без текста журналиста было все понятно. Вот так и стараемся работать.
А еще у нас есть такое понятие, как объективные и субъективные камеры. Объективные – это то, что со стороны видишь, и субъективные – мы показываем зрителю все глазами героя. Например, герой – рыбак и ловит рыбу. Субъективная камера может показать удочку, как он ее держит и его взгляд.
И потом, мы ведь не только операторы. Например, в корпункте мы сами себе осветители, звукорежиссеры, постановщики, словом, четыре в одном. Сами и монтируем потом отснятый материал.
Когда Темирлан чувствует себя пацаном
— Каждая съемка для вас…
— Как в первый раз! И у меня не бывает такого — мол, я все знаю, кнопку нажму и буду снимать левой рукой. Я давно работаю, но перед каждой съемкой волнуюсь как маленький пацан (смеется). И еще раз десять переспрашиваю, чтобы заранее знать – кто придет сниматься и как, с какой стороны будет стоять. Иногда, бывает, и руки трясутся.
— Сейчас операторов заметно стало больше. Пришло много молодых ребят, которые заставили «шевелиться» операторов старшего поколения. Появилась творческая конкуренция. Вы бы кого из коллег выделили?
— Да, много талантливых, молодых, перспективных ребят. Кстати, у телеоператоров сейчас появилось новое «явление» – видеографы. Видеограф – это оператор, журналист, режиссер монтажа в одном лице. Можно сказать, что видеограф – универсальный солдат в журналистике. Так вот, чтобы не отставать, езжу на мастер-классы, смотрю много обучающих фильмов. Каждый раз включаю новости других каналов, и в большей степени мне важно то, кто как снимает, какую картинку, то есть все еще учусь…
Да, надо «шевелиться». Поэтому недавно приобрел фотоаппарат «Марк-2» и тоже им снимаю природу, детей, клипы для себя в свободное от работы время.
Что касается творческой конкуренции, хорошо, что в Атырау она здоровая. Никто ни от кого ничего не скрывает. Если кто-то что-то снял, всегда делимся друг с другом. Сегодня молодые перспективные ребята трудятся на телеканалах «КТК», «Астана», «31 канал», и на нашем облТВ есть хорошие операторы, например, нравятся съемки Айбека Утемисова.
«Говорящие» головы и доктор с камерой
— На своей страничке в Фейсбуке вы как-то раз поместили фото, где вы в белом халате, и подписали «Эту съемку никогда не забуду». А что там такого было, и какие съемки для вас вообще трудны, а какие просто легко даются?
— Я вспомнил, о чем вы говорите: в тот день мы снимали роды, которые случились у женщины в возрасте. И вот я сам как доктор вырядился: на меня надели халат, бахилы, маску, меня дезинфицировали. Я тогда впервые вообще снимал роды, и это все очень впечатлило. Я увидел, как появляется на свет живое существо! И все это заснял.
Каждый день ты превращаешься то в нефтяника, то в учителя, то в доктора, и один день живешь его жизнью. Прежде чем, например, снять того или иного человека, я интересуюсь у него — чем занимается, что конкретно делает. Например, у токаря. Он объясняет, и я начинаю вникать в его специальность, дело, снимать то, что он действительно делает. Словом, я вхожу в его работу, понимаю и начинаю снимать. Это касается съемок постановочных. А если человек работает, яму копает, к примеру, и так понятно, тогда уже не вмешиваешься и со стороны снимаешь. Но зачастую приходится вмешиваться для того, чтобы хорошо снять и подать материал, чтобы зрителям было понятно.
А еще у нас все время командировки, причем, можем отправиться за полтысячи километров и отснять маленький сюжет на полторы минуты.
А легче всего съемки совещаний: говорящие головы и слушающие люди. Мы называем эти съемки паркетными.
Трудные съемки — ЧП, снимать в труднодоступных местах, выходить в жару и в холод.
Такие вот тонкости телевизионщиков. А еще бывают ночные выезды, у нас вообще ненормированный рабочий день. Но телевидение для меня — наркотик, я уже столько лет работаю, и до сих пор не могу работой насладиться. Не могу даже в выходные дома спокойно сидеть, спрашиваю – есть ли съемки.
А вообще, я очень рад непосредственно участвовать в развитии нашей области во всех направлениях. Например, строят завод: закладывают первый камень, и ты это снимаешь. Нравится снимать процесс стройки, я общаюсь со строителями, потом снимаем завершение, пуск, разрезание ленты и сам видишь, что такая махина на твоих глазах выросла и работает! В этот момент, честно, переполняет такое чувство, что ты не зря снимал и будто участвовал в строительстве.
Или вот АНПЗ: начиная от первой реконструкции и заканчивая последними новыми установками (ароматика, бензол). Также нефтедобывающие острова на Каспийском море. Я снимал строительство мостов, домов, детсадов.
Однажды мы делали сюжет про молодого горожанина Женю Хлюпина, которому необходима была пересадка печени. Сюжет вызвал большой общественный резонанс, парню сделали эту операцию! То есть наши сюжеты не только просвещают, но и помогают людям.
Все это есть в нашем огромном архиве, и когда это все видишь, перебираешь, честно, ощущаешь свой вклад (только не сочтите это за хвастовство!) в развитие СМИ.
«Передайте пакет. Для “Хабара”»
Вспомнил некоторые трудности, с которыми сталкивались раньше: на «Хабар» мы готовые сюжеты отправляли через пассажиров, улетавших на самолете в Алматы, когда еще офис там располагался. Допустим, если сегодня сняли, мы монтировали и отправлялись в аэропорт, и сюжет выходил только назавтра. Потом сюжеты «перегоняли» по оптиковолоконной линии в «Казахтелекоме». В определённое время назначали перегон, и ты, что называется кровь из носа, должен был успеть смонтировать сюжет на двух языках и стремглав бежать на перегон. И самый кайф – это когда в итоговых новостях вечером транслируют отснятый тобой полутора-двухминутный сюжет. И никто не знает, каких трудов это стоило. А сейчас, когда повсюду высокоскоростной Интернет, «лафа»: только что отснял, и через полчаса сюжет может появиться в эфире.
— Вы побывали во многих странах мира, опять же судя по вашим фото в соцсетях, это в силу профессии или вы любите путешествовать?
— Я побывал в США, Канаде, Италии, в Голландии, в Китае благодаря телеканалу «Хабар». Интересно было видеть страны. Интересно было снимать за границей. В Китае, например, меня останавливали – мол, нельзя снимать на улице. В Москве на Красной площади, оказывается, тоже запрещена съемка профессиональной камерой. Когда были в командировке, подошли и сказали – мол, снимать нужно, но тут же отрезали: нужно разрешение. Тогда пришлось слукавить, что у нас частная съемка, сделали пару кадров и ушли.
Конечно, там, за границей, все по-другому: необычно, увлекательно. Хотелось бы еще побывать где-нибудь за рубежом.
— Как вы смотрите на то, что сегодня телеоператоры стали часто зарабатывать на тоях? Это вообще не зазорно?
— Считаю, что ничего в этом зазорного нет. У людей в жизни происходит какое-либо торжество, день рождения, юбилей или свадьба, и люди хотят это важное событие запечатлеть. И запечатлеть красиво, чтоб была яркая память. И операторы работают, с утра до вечера на ногах. Нет, это не зазорно – это заработанные, как говорится, потом и кровью деньги. Я, например, нечасто выхожу на такие съемки. Но если меня приглашают друзья в свободное от работы (прошу подчеркнуть) время, я иногда снимаю мероприятия частного характера. И снимаю я своей аппаратурой, у меня же масса аппаратуры – два фотоаппарата, монопод, штатив, свет, дома уже почти как студия. Меня также нанимают другие видеостудии снимать передачи, клипы, фильмы. Но это не моя основная работа – моя основная работа – мой любимый канал агентства «Хабар».
— Телеоператор и журналист – не разлучны. Для вас комфортнее всего работать с (продолжите с кем)…?
— У меня нет такого – с кем комфортно, а с кем нет. У нас есть такой момент «Стенд ап», когда журналист в кадре. Так там по 10, 20, 30 дублей делают. Вот таких журналистов не люблю. А так со всеми мне работается. Когда едем на съемку – спрашиваю, а что мы снимаем, какая тема. И когда мне говорят, я не спрашиваю, как мне снимать, я ухожу на свою съемочную площадку, так называемую, и набираю кадры для сюжета. А иногда бывает такое, что езжу на съемки без журналиста, когда в вертолете или машине одно место, к примеру. Я один еду, все действие снимаю, и, смотря на видео, журналист потом пишет текст.
У нас в корпункте всего 4 журналиста — Виктор Сутягин, Арыстанбек Кенже, Бекен Алирахимов и Талгат Утегулов. Со всеми комфортно, и мы не делимся никогда. Зато я порой журналистами командую (смеется). Говорю – стой там, а оттуда уйди или вообще не мешайся в кадре. У нас сплоченная команда, мы дополняем друг друга.
— Накануне Дня работников информации и связи что бы вы пожелали своим коллегам?
— Пишущим коллегам–журналистам банально — здоровья, успехов в личной жизни. Семейного счастья, ведь если в семье плохо, на работе тоже плохо; а также стабильной зарплаты – без этого никуда. Коллегам-операторам желаю одного, и они меня поймут: чтобы они всегда были в нужный момент и в нужном месте. Для меня это всегда является главным. Потому что работа очень интересная, каждый день полон событиями и никогда не похож друг на друга. И на другой работе я себя просто не представляю.
Надежда ШИЛЬМАН
Фото из архива Т. Султангазиева
Блиц
— Если мой сын станет телеоператором…
— Вряд ли! У него нет к этому наклонностей, он тянется к компьютерам, математике. А вот дочка – наверняка! Хорошо рисует, лепит, придумывает в свои 9 лет всякие мультфильмы с помощью компьютерных программ, сама снимает анимационные фильмы с фотоаппаратом.
— Утро вы начинаете с…?
— Со стакана воды и овсянки. Я за здоровый образ жизни!
— Если бы предоставилась такая возможность, вы бы сняли фильм…
— …у нашего земляка, известного режиссера Тимура Бекмамбетова, у него поработал бы.
— Я никогда не смогу снять…
— Я всё могу снять. И даже под водой: недавно купил для этого камеру «Go pro», уже и лужи снимал, когда город утопал в воде, Может, космос, планету земля, не смогу снять… Хотя, если я стану космонавтом и полечу в космос, обязательно сниму оттуда Землю.
