Сегодня мы печатаем продолжение хроники войны, которая будет рассказывать о мужестве советских воинов, в том числе казахстанцев и атыраусцев как бы по этапам, самым переломным моментам Великой Отечественной. (В номере «ПК» за 21 июня мы рассказывали о подвигах казахстанцев в самом начале войны, в выпусках за 17 и 24 июфля о вкладе казахстанцев, о том, как казахстанцы сражались за Москву. 31 июля и 7 августа рассказывали о непокоренном Ленинграде). Сегодня мы продолжим разговор о мужестве блокадников, о стойкости бойцов их защищавших.
Пример ленинградцев подтверждает, что успешный отпор врагу зависит не только от наличия дееспособной армии, но и от участия в борьбе всего народа. Ибо 871 ДЕНЬ мужества, поистине не поддающийся осознанию стойкости и умения вознестись над муками мученическими, ставят Блокаду и блокадников на такой пьедестал, что она становится вровень с важнейшими, переломными сражениями войны, как Сталинградская битва, Курская Дуга и другие героические незабываемые страницы нашей истории, о которых мы, конечно же, будем рассказывать, как и об участии в них наших земляков.
ПЛАН «БАРБАРОССА» — НЕ ПРОШЕЛ
Командующему группой «Север» генерал-фельдмаршалу фон Леебу поручалось к 21 июля овладеть Ленинградом, выполнить план «Барбаросса». Поясним: действующие войска Германии делились на три группы: северную, центральную и южную. На Ленинградском направлении наступала северная группа, сосредоточенная в Восточной Пруссии. В ее состав входили 16-я и 18-я армии и 4-я танковая группа, всего 29 дивизий, около 500 тысяч человек. Войска были отлично вооружены и оснащены. Преследуя цель взломать нашу оборону и штурмом взять город, немецко-фашистское командование ввело в бой более тысячи танков, до тысячи самолётов, большое количество миномётов и артиллерии; враг превосходил советские войска в боевой технике в шесть раз. Все душевные силы солдат и офицеров были направлены на то, чтобы не пустить врага к Ленинграду, отсюда рождалась их беззаветная храбрость в борьбе с силами противника. Опираясь на единство народа, на его страстное желание разбить врага, советское командование при активной помощи партийной организации города привлекает все имеющиеся в его распоряжении средства для борьбы с наступающими силами противника. Производится мобилизация людей и материальных ресурсов для отражения атак немцев и строительства дополнительных оборонительных сооружений на подступах к Ленинграду. Более 80 тысяч человек Балтийский флот направляет на сухопутный фронт. И надо сказать, что морские пехотинцы в борьбе с фашистами показали образец самоотверженности и отваги.
В короткий срок сформированы десять дивизий народного ополчения, сыгравшие выдающуюся роль в защите города. На заводах круглые сутки изготовлялись сборные железобетонные орудийные и пулемётные огневые точки, броневые артиллерийские доты, железобетонные пирамидные надолбы, которые густой сетью устанавливались в укреплённых районах. На подступах к городу, на заводах и фабриках, на улицах и площадях — всюду шла напряженная работа многих сотен тысяч людей, они превращали город в крепость.
Август оказался месяцем крайнего напряжения. Шли тяжёлые бои на подступах к Ленинграду. Все, кто имел оружие, были брошены в бой.
Воины советской армии оказывали сопротивление врагу: как только самолеты неприятеля покидали поле боя, наши части переходили в контратаки, отбрасывая пехоту и танки противника. С 8 сентября Ленинград был блокирован с суши, противник на участке Пороги — Шереметьевка пытался на плотах переправиться через широкую и полноводную Неву, но, понеся большие потери от огня рабочих отрядов, охранявших правый берег, от переправы отказался. Этот естественный рубеж и явился надежным щитом для осажденных, под прикрытием которого они уверенно отбивали атаки, противника. Всего какие-нибудь 14-15 кмотделяли немцев от центра города. Фашисты невооруженным глазом видели окраины Ленинграда, заводские трубы, портальные краны верфей, купол Исаакиевского Собора. Дорога побед, так называла немецкая пропаганда путь на Ленинград, стала для фашистов дорогой могил. На 25 сентября 1941 года было убито и ранено более 190 тысяч немецких солдат и офицеров, потеряно 500 орудий и 700 танков.
Войска Ленфронта понесли тяжёлые потери и находились в тисках блокады, но не были разбиты, более того, они оказались в положении сжатой спирали, отчего становились более опасными и грозными для противника. Трудно переоценить трудовую доблесть рабочего класса Ленинграда. Люди недосыпали, недоедали, но с энтузиазмом выполняли поставленные перед ними задачи. Выпуск боевой техники и боеприпасов нарастал. В ноябре и декабре производство снарядов и мин превысило миллион штук в месяц, а это было так необходимо для обороны. Солдаты и население прилагали усилия к тому, чтобы не допустить врага в Ленинград. Среди них и наши земляки.
По-разному складывались их судьбы фронтовые, но каждый из них старался приблизить Великую всеобщую Победу и отдавал колыбели революции все, что мог. И даже больше. Так, например, Салих и Сабыр Сабильяновы не только защищали город с оружием в руках, но еще зарекомендовали себя прекрасными агитаторами, умеющими поднять боевой дух товарищей, подбодрить в самые сложные моменты.
Дмитрий Катков попал под Ленинград, пройдя школу минометчиков. И оказался в интересной ситуации. Поскольку их часть охраняла железную дорогу, то фашисты, не желая, чтобы Ленинград получил подкрепление, беспрерывно бомбили ее. И вот часть Каткова попеременно занималась расчисткой завалов, отбивала атаки наземных частей. Это был поединок — только расчистят дорогу, подремонтируют пути – проскочит эшелон с медикаментами или продуктами, так снова налетят черные вороны со своими бомбами. Везде же зенитки не расставишь. Как же кипело у бойцов в груди. Как хотелось им сразиться с фашистами уже не в качестве объекта для бомбежек, а в бою. И этот час настал, блокада была прорвана. Его 281-я гвардейская Ивановская дивизия с упорными боями продвигалась к дислокации финских частей, воздавая фашистам за те унижения и бессильную ярость против летающих стервятников, что довелось им пережить. Все ближе к линии Маннершейма, но 18 июня 1944 года Дмитрий Александрович был тяжело ранен. И вернулся в Ленинград, теперь уже в госпиталь, где ему ампутировали правую руку. Было ему о чем подумать во время длительного лечения в госпиталях. А дома думать было некогда: брат был на фронте, и на его иждивении оказалась вся семья. И такую сноровку показал, слесарничая одной левой, что ему потом и трактор доверили, и машины. И потом любую машину мог починить, разобрать и собрать. Нет, не смогли фашисты, искалечив его тело, сломать дух и душевную мощь этого прекрасного человека. Сына своей земли.
Евгений Калинин в военкомат пошел сразу же после объявления о нападении фашистов — 22 июня. И выпала ему горькая доля испытать и гибель товарищей, и стыд отступления. И дойдя до Ленинграда, решил для себя, что будет стоять здесь насмерть — дальше ни шагу. Враг должен сполна отплатить за то, что нарушил нашу жизнь. Падали рядом товарищи, но теснее и еще тверже становился строй. Там и Евгений Иванович был ранен. Но не мог простить фашистам измывательств над советскими людьми, не мог остаться в стороне от великой битвы. И, не долечившись, вновь вернулся в строй. И был надежным помощником командира взвода.
Сержант Калмагамбетов Куаныш был направлен на Ленинградское направление после окончания школы младшего командного состава под Оренбургом. Попал в часть, что вела бои под Нарвой. Здесь было очень тяжело. Шли беспрерывные затяжные бои, перемежаясь артобстрелами и налетами авиацией. И даже, еще не успев толком оглядеться, он был ранен, да так тяжело, что очень долго находился на излечении. Но в строй вернулся. И продолжал сражаться в качестве командира автоматчиков на танках. Были такие особые части. Мобильные и, конечно же, очень опасно сидеть открытым на броне. Кругом осколки летают, дым, пороховая гарь, к тому же тряска, а еще мороз пробирает зимой, а летом — сидели буквально на раскаленном металле. Мечтали только об одном — скорее бы ворваться в населенный пункт и отомстить фашистам за все неудобства сразу. Воевал солдат честно. А служил вплоть до 1947-го.
Глубина обороны Ленинграда достигала девяти километров. И здесь накоплены были большие силы для отпора врагу. Оказались здесь и курсанты Гурьевского пехотного училища, в том числе и Орынгали Карасаев. Но небольшой оказалась ленинградская страница его боевой биографии — усилились провокации японских милитаристов на Дальнем Востоке, и Ставка Верховного командования решила перебросить туда часть подразделений. Стране нашей приходилось обороняться от нападок со всех сторон. И успех Победы зависел от каждого участка. Во всяком случае, Орынгали Карасаев хорошо проявил себя и на патрулировании, и участвуя в боевых действиях, о чем свидетельствуют боевые награды.
Не непосредственно у Ленинграда, но на Ленинградском направлении воевал Сейилхан Кожаназаров. Внося свою лепту в общее дело. Он был отличным минометчиком. Не зря ведь у него были медали «За отвагу», «За боевые заслуги». Когда стабилизировалось положение под Ленинградом, в составе второго Белорусского освобождал Украину, Белоруссию. И дошел до самого фашистского логова. Их часть освобождала Дрезден, другие города и фольвраки. Отслужив службу ратную, вернулся Сейилхан домой и, обучившись счетоводству, стал вести бухгалтерию на промысле Косчагыл, считал, сколько «черного золота» прибавилось в казне страны. Которую он так храбро защищал.
Ефим Аксентьевич Кравченко с ранней юности ощущал предрасположенность к воинской службе. Вот и направили его в Саратовское пограничное училище. А уж служить офицером и потом принять первый бой ему выпало на новой границе, в недавно присоединившейся к СССР Эстонии. Застава долго вела неравный бой. А когда отступали, то сжигали за собой переправы, мосты, чтобы затруднить продвижение фашистских войск. Вот и после жестокого боя под Усть-Нарвой именно взводу Кравченко было поручено взорвать мост сразу после прохода наших войск, что они и выполнили. Командование отметило отличное выполнение столь важного задания. И вскоре лейтенант Кравченко стал командиром роты. Их 749-я стрелковая дивизия вошла в состав Ленинградского фронта. И каждый боец должен был воевать за троих-четверых — во столько раз превосходили силы противника наши. И люди стояли, терпели лишения, голод. Они знали, что этот город нельзя отдать врагу. Нужно все перенести, выдержать и преодолеть. Их подразделение обороняло Колпино, где враг особенно жал, стремясь именно здесь, на стратегически важном участке, прорвать оборону. Потери были огромными. Заменив в бою погибшего комбата, Кравченко затем был утвержден на эту должность. Но в одном из боев Ефим Аксентьевич был тяжело ранен, уже и надежды не было, что выживет. И все-таки солдат вернулся к жизни. Стал работать в системе «КазТрансОйл». До самой глубокой старости.
Куатов Калидулла вместе с другими новобранцами прибыл в город, когда он уже был на блокадном положении. Тяжкое то было время и для города, и для его защитников. Пайки до минимума урезаны, а им еще приходилось отрывать от себя, чтобы собрать передачку для раненых товарищей в госпитале. А уж если кто шел в город, ему напихивали в рюкзак все, что могли — хоть знакомым, хоть первым встречным, чтоб отдал — может кого-то и спасут. С тех пор для Калидуллы каждый ломтик, каждая крошечка хлеба святы. Он на встречах с молодыми всегда рассказывал, чему был равен кусочек хлеба в те грозовые дни. Но накопила наша страна силы, укрепила Ленинградский фронт, прорвали блокаду, а потом и вовсе город-Герой освободили. И пошла часть Куатова дальше на Нарву и в составе Третьего Белорусского — к Берлину. И вот надо же, всю войну прошел стрелком-пехотинцем и на удивление всем — ни царапинки. А тут — ранение в позвоночник. Ребята и не думали, что выживет, но все-таки оттащили друга в походный перевязочный пункт, оттуда в госпиталь, на Украину, в Нежин. Крепка солдатская воля. Он все-таки встал, и когда сам сорвал спелое яблочко, всей душой ощутил радость жизни.
Михаил Ниточкин осваивал азы воинской науки в Култугановке (где проходило подготовку большинство гурьевских призывников) и показал отличные результаты по стрельбе, потому и был направлен в снайперскую школу в Уфу. И так хорошо учился, что его оставили инструктором, чтобы и других научил так ловко находить цель. Сколько он рапортов написал, прося отправить на фронт. И, наконец, его просьбу удовлетворили: он попал в 48-ую стрелковую дивизию Ленинградского фронта. Он особенно приловчился выбивать командный состав. А уже позже, когда блокада была полностью снята, когда успешно развивалось наступление наших войск на Прибалтику, он выходил на самостоятельную охоту — выбивал финских и немецких «кукушек». Но под Нарвой попался ему очень опытный противник, он был тяжело ранен. И в госпитале его комиссовали подчистую. Михаил Сергеевич отнюдь не собирался довольствоваться заслуженными льготами. Он стал работать на Доссорском авторемзаводе и внес немалую лепту в пополнение нефтяной реки Эмбы.
Сангинов Турсунбай, что говорится, человек от матушки-землицы. С какой любовью и наслаждением выращивал он овощи всем на зависть. Но когда ворвалась война в жизнь народа, пришлось и ему обучаться ратному делу. В учебке его подготовили обеспечивать линейно-кабельную связь. И вскоре он уже «связывал» подразделения Ленинградского фронта. Сколько раз приходилось ползать по-пластунски по тающему снегу, по грязи, под свистящими вокруг осколками. Но во имя спасения города, страны родной все терпели и все превозмогали солдаты. Выстояли воины, выстоял город. И прорвали блокаду, пошли в наступление. Турсунбай выбыл из строя — получил ранение в ногу. А после госпиталя воевал уже в составе Прибалтийского фронта. Был стрелком, получил звание сержанта, назначен был командиром отделения. Снова ранило в феврале 45-го. И снова вернулся в строй. Служил аж по март 1950. А после войны бравый старшина приехал в наш город в составе СМП-136. И многие возведенные транспортными строителями объекты хранят тепло его умелых рук.
Владимир Степанов с детства мечтал об авиации, занимался в аэроклубе, даже окончил училище. Ждал распределения на постоянную работу в Аэрофлоте. Но грянула война, и уже о гражданской авиации не приходилось думать: их самолеты не годились для военных действий. А современных боевых машин не хватало -слишком многие сереброкрылые птицы погибли под бомбами фашистов в самые первые дни войны. И летчиков направляли в пехоту. Владимир Григорьевич попал под Старую Руссу, был разведчиком. Удача сопутствовала ему: из нескольких разведок возвратился живым. За одного «разговорчивого» языка был представлен к награде. Но на этот раз и его задело. После госпиталя уже не вернулся в свою часть, так как к тому времени уже наладили выпуск самолетов и танков, и всех специалистов возвращали в «свои» рода войск. Получил Степанов Як-7 Б и был направлен охранять небо над Ленинградом. Совершил 15 боевых вылетов. Он был ведомым, в его обязанности входило не столько самому сбивать фашистов, как защищать ведущего. И он не один раз спасал командира от верной гибели. Потому что досконально знал самолет, его возможности, умел быстро выполнить вираж. И это при том, что они все время «пересаживались» на новые, более современные машины. Степанов освоил 17 типов истребителей за войну. А уже после Победы летчик-истребитель со своим МИГом-15 участвовал в японской кампании. И после войны его ценили как профессионала. К Красной Звезде, полученной на фронте, добавилась вторая, как сказано в наградном листе «за освоение новой реактивной техники в сложных метеоусловиях».
Вот благодаря таким храбрым и умелым воинам первый наиболее острый период сражения за Ленинград не дал фашистам желаемого результата, цель не была достигнута, а время безвозвратно потеряно. И фон Лееб понимал, что преимущества внезапности кончились, его войска в преддверии зимы окончательно остановлены и находятся в незавидном положении. Продолжение штурма города приведёт только к огромным потерям и без того ослабленной армии. Назначенный Гитлером командующим группой «Север» генерал-полковник Кюхлер из кожи лез, чтобы угодить фюреру, выполнить его приказ уморить население голодом. Топил суда, доставлявшие городу продовольствие, сбрасывал на парашютах мины большой взрывной силы, с дальнего расстояния обстреливал город крупнокалиберными снарядами. Вряд ли в летописях истории войн найдется еще такой генерал, который умертвил столько мирных людей, сколько это сделал Кюхлер. Вскоре неприятель начал интенсивную бомбардировку города с воздуха, сбрасывая сотни зажигательных и фугасных бомб.
(Продолжение следует)
Любовь МОНАСТЫРСКАЯ
