Плохо одетые молодые мужчина и женщина не спеша подошли к мусорным бакам, находящимся на улице Канцева в городе Атырау и стали рыться в грязных контейнерах. Спустя какое-то время они отошли с увесистыми пакетами. Эти люди — представители той часть населения любого города, которая опустилась на самое дно. Несмотря на то, что в наше время общество не обходит их стороной, старается помочь, «вытащить», вернуть в нормальную жизнь, это не всегда получается.
ПОД ЦЕЛЛОФАНОВЫМ ОДЕЯЛОМ
Любой человек выбирает себе профессию, старается обустроить свою жизнь, мечтает что-то еще изменить к лучшему. Строит планы, в том числе возвести дом или купить квартиру, красивую мебель, поехать в отпуск к теплому морю. А рядом живут, или скорее существуют, люди, которые об этом и не мечтают. Для них каждый день — это борьба за существование. Речь о лицах без определенного места жительства, короче, бомжах. Они ведут асоциальный образ жизни, нигде не работают, пьют, подворовывают, кормятся из мусорных баков, спят в подвалах и на трубах теплотрасс, укрывшись целлофановым пакетом. Мы их не понимаем: разве можно так опуститься? Часто сидящим на краю городских тротуаров таким попрошайкам большинство людей милостыню не подают. Жалко отдавать кровно заработанное, ведь понятно, что деньги пойдут на обычное пьянство тунеядцев. Больше всего бездомным приходятся по вкусу центральные районы Атырау, где есть рынки, большие мусорки — все под рукой. Большинство таких людей выживает именно за счет содержимого мусорных контейнеров. Для них это поистине супермаркет — еда, вторсырье, одежда, обувь и даже предметы мебели и быта.
Некоторые из них носят пиджаки и драные шубы, причем часть из них даже летом, так как боятся, что украдут. Близко стоять рядом с ними, мягко говоря, сложно. Они не моются годами, поэтому запах невыносимый.
Парочка у мусорных контейнеров, описанная выше, кажется, с трудом отреагировала на мое предложение «поговорить». Они не понимали, что от них хочет человек не из их круга. Мужчина, с внушительным синячищем под глазом, хриплым голосом, просаженным, скорее всего, водкой и простудно-вирусными заболеваниями, недобро произнес: «Че надо, че говорить?» Однозначно, бомжи не были настроены вести беседу, но через минуту-другую «подобрели». Сыграла роль купюра в 200 тенге, протянутая в качестве «гонорара за беседу». Если вкратце, то суть такова. Мужчину выгнала из дома жена и на его место быстро привела замену. Компанию бродяге составила подруга, с которой он познакомился в подвале многоэтажки. На вид ей больше пятидесяти, а оказалось, нет и тридцати. Ее история запутанная, да так, что и она сама, похоже, в ней не может разобраться: где правда, а где ложь.
БОМЖ-ИНТЕЛЛЕКТУАЛ
Положа руку на сердце, надо признать, если мы сталкиваемся с ними, то благодарим судьбу за то, что сами не скатились на дно, не стали такими, как они — бомжами. Кто они? Почему так низко упали? Почему не поднимаются? Можно ли «бичей» вернуть к нормальной жизни?
Бродяг ловят стражи правопорядка — патрульная служба и участковые уполномоченные. Первоначально их помещают в приемник-распределитель ДВД Атырауской области. Бомжи живут в полной антисанитарии, поэтому они проходят санобработку. Фельдшер берет анализы. По статистике, около 12 процентов бездомных страдают туберкулезом в открытой форме, а более 9 процентов живут с подозрением на туберкулез, 13,2 процента болеют различными кожными заболеваниями, трофическими язвами и экземами, практически у всех — вши и чесотка. Попадаются и ВИЧ-инфицированные. Большой риск подхватить заразу самим полицейским. После банных процедур работают над установлением личности человека без определенного места жительства — вдруг за маской бомжа скрывается матерый преступник?
Как рассказывает начальник приемника-распределителя ДВД Атырауской области Умирбек Мендыгалиев, за 10 месяцев нынешнего года в приемнике содержались 801 человек без определенного места жительства, в том числе из стран СНГ — 725, областей Казахстана — 70 (Атырауского региона — 43), а также шесть иностранцев — из Китая и Турции. Женщин было 94. Причем более трети из всех граждан, занимающихся бродяжничеством, приходится на самый продуктивный возраст — от 20 до 50 лет. Это люди, которые могут приносить пользу обществу — работать, рожать и воспитывать детей.
— Среди обросших и грязных людей встречаются те, у которых высшее образование, стаж работы на солидных предприятиях, взрослые дети, жилье, — продолжает Умирбек Нигметович. — Однажды к нам попал бомж с дипломом московского института имени Губкина. Мужчина в свое время занимал одну из ответственных должностей на нефтяном предприятии. У него была семья, жилье. Как только его сократили на работе, жизнь пошла под откос — жена бросила, документы потерял. Вскоре оказался на улице.
Не все бездомные оказались на улице по собственному желанию. Таких на самом деле единицы. Нередко это жертвы квартирных махинаций. Однажды автор этих строк рассказывала в судебном материале, как мошенники обвели вокруг пальца пьющих людей и завладели их квартирами. Потом жилье перепродавали, брали под него кредиты в банках. Обманутые хозяева, которым обещали с покупкой квартиры меньшей площади, и выдачей компенсации, пополняли ряды бомжей. Кто знает, сколько бы еще преступники создали бомжей, если бы стражи правопорядка не накрыли всю шайку.
Благородные отцы семейства, оставившие после развода все имущество бывшей семье, уходят в никуда. Пожилых, умственно отсталых и больных родственников выставляют на улицу собственные дети и внуки. Скитаются и вернувшиеся с «мест не столь отдаленных», еще и сироты, вышедшие из социальных заведений, и не имеющие своего угла.
Еще в Атырау был случай, когда квартирантка со своим мужем без зазрения совести выгнала хозяйку — одинокую пожилую женщину, учительницу. Сначала несчастная скиталась по чужим углам, а потом перешла жить на набережную — спала на лавочке. Благо погода позволяла. Пенсионерка стала бомжем. Об этом случае редакции рассказала ее знакомая, и мы без промедления ринулись в «бой» за спасение человека. К делу подключили полицию, адвоката, подали соответствующий иск в суд. А квартирантка приходила в редакцию и угрожала, требовала, чтобы журналистка оставила их в покое. В конце концов, наглых квартирантов выселили, и законная владелица смогла вернуться в родные стены. Спустя короткое время, скорее всего, от пережитого потрясения, она умерла.
— В приемнике не обижают, — высказывается 50-летний Владимир, «клиент». Когда-то он жил в Молдове, у него была семья. Много лет назад сорвался с родного места, приехал в Казахстан, на Тенгиз. Радиотехник по специальности планировал попасть на предприятие разнорабочим. По понятным причинам его не приняли. Одно время работал в частной фирме грузчиком. Потом потерял документы, стал прикладываться к бутылке.
— Да, было дело, выпивал, — при этом обреченно кивает головой. И спешно добавляет: — Сейчас не употребляю.
Владимира без документов взял на работу кульсаринский предприниматель. Сотрудники полиции, проводя рейдовые мероприятия, задержали его и отправили для установления личности в приемник-распределитель ДВД.
Бомжей отмывают, кормят, отогревают, по соответствующим запросам устанавливают личность. В нынешнем году в их ряды затесались шестеро человек, находящихся в республиканском розыске за различные преступления. А что дальше? Беглых преступников отправляют в регионы, где их ищут. Определенную часть бездомных направляют в центр социальной адаптации и реабилитации для лиц без определенного места жительства, расположенный в микрорайоне Лесхоз.
ЧАС СУДА
Центр, расположенный в старом, сыром, неприспособленном помещении, рассчитан на пятьдесят коек. Двери открыты только для тех бездомных, которые не болеют туберкулезом и другими опасными болезнями.
— Сейчас в нашем центре живут 35 человек, из них 3 женщины, одна из которых с двумя маленькими детьми, — рассказывает директор данного учреждения Омиржан Жуманиязов.
По его словам, больше трех месяцев держать человека в центре не разрешается. Правда, при необходимости срок можно продлить на аналогичный. Но некоторые не выдерживают и этого времени — сбегают. Их не держат насильно, как в приемнике-распределителе, крепких решеток и контрольно-пропускной системы здесь нет. За прошлый год в стенах центра социальной адаптации побывало 300 бомжей, преимущественно, мужчин. Немало было людей преклонного возраста. У каждого из них простая и вместе с тем сложная биография. Например, от 84-летней женщины отказалась собственная бессердечная дочь. Один из племянников над бабушкой постоянно издевался, а потом ее выгнал на улицу. Несчастная бродила по городу, не знала, куда идти и просить о помощи. Сердобольные горожане обратили внимание на странную старушку, долго сидевшую на скамейке, и позвонили в полицию.
Сбегают, как правило, в теплое время года. Зимой бездомные стараются всеми правдами-неправдами попасть в центр, все-таки, крыша над головой. Иногда их привозят. Как-то на пороге центра появилась молодая женщина — в своем автомобиле она привезла бездомного. Он лежал в Привокзальном микрорайоне, и никто на него не обращал внимание.
Здесь бомжей пытаются перевоспитывать, воспитатели беседуют по душам. Но едва они слышат, что «с вами будет говорить психолог», как они руками машут — «мы — не психи». Сложно у них и с отношенем к труду. 90 процентов до такой степени ленивые, что не допросишься сделать элементарную работу, например, подмести в комнате пол. Работают на различных предприятиях только 4 человека. С работой помогли в горсобесе. Но заставить их зарабатывать себе копейку, да еще и оплачивать за оформление документов, работники центра не могут. Нет такого закона. Открыть в стенах реабилитационного центра мастерскую? Увы, условия не позволяют, любую работу, как отмечено, бомжи просто ненавидят.
— Оформляем документы, удостоверяющие личность, пенсионные бумаги, еще на инвалидность, — говорит заместитель директора Гульбагила Хаби. — В прошлом году в интернат для престарелых устроили 9 стариков.
Есть сложности. Оказывается, государство не выделяет средства на оформление документов для людей без определенного места жительства.
— Надо предусмотреть льготы для нашего контингента, — добавляет Омиржан Жуманиязов.
Как же в такой ситуации выкручивается руководство центра? С помощью личных денег. Может, все-таки заставлять работать в принудительном порядке, во всяком случае, хотя бы для того, чтобы оплатить оформление документов? А для этого внести соответствующие изменения на законодательном уровне. Надо бороться за каждого человека. Сотрудники от души радовались, когда одной постоялице — сироте, матери маленького ребенка и носящей под сердцем еще одного, акимат выделил квартиру. Каждый поделился чем-то. Один работник центра, например, преподнес ей холодильник, хотя и старенький, но в рабочем состоянии.
Когда я уходила из центра, постояльцы сидели в актовом зале и смотрели телевизор. Как рассказали работники учреждения, их трудно собрать на какое-то мероприятие, но передачу «Час суда» они никогда не пропускают.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ
Говорят, «от сумы и от тюрьмы не зарекайся». Вот только единожды оступившиеся, совершившие ошибку, не все могут вернуться к нормальной жизни. Да они вообще не знают, как им ее изменить. Оказавшиеся без жилья, паспорта и прописки, поставленные на грань выживания люди, по сути, вне закона. Довольно часто люди-тени замерзают в подворотнях в зимнюю стужу, такова страшная доля даже для человека со дна.
Некоторые люди стали по-волчьи относиться не только к другим, но и, в первую очередь, к близким людям. Тщательно скрываемая граница имущественного, социального и всякого неравенства пролегла внутри родственных и семейных отношений. Таким образом, безобидный и потому легко восстанавливаемый, на первый взгляд, разрыв родственных и семейных отношений грозит каждому быть выброшенным на улицу.
Достаточно непросто выбраться из болота бродяжничества и стать нормальным человеком. Некоторые горожане не считают чем-то зазорным и сверхъестественным помогать бомжам — дают им еду, одежду. Правда, делают это в разовом порядке. Сподвижников, которые занимались бы благотворительностью для особого контингента регулярно, организовав, например, передвижные точки питания для них, в Атырау нет.
Многое зависит от государства. Работа по реабилитации бомжей по принципу «помоги себе сам» не может строиться из-за низкой самооценки. По мнению председателя Ассоциации психологов Казахстана Владимира Стеблянко, государство должно быть заинтересовано в ценности каждой личности.
— Нужно в системе ценностей человека восстановить не сформированные или каким-то образом разрушенные ценности — семьи, дома, — считает Владимир Александрович. — Если он не держится за эти ценности, не отождествляет себя с ними, существуют специальные психологические приемы, с помощью которых все это формируется. Процесс — длительный, может тянуться даже годами. У нас есть временные места для того, чтобы бездомного покормить и дать одежду, но с ними не работают психологи на длительной основе. Надо создавать такую систему, чтобы она по полной программе работала над психологическим выздоровлением человека.
Светлана НОВАК
