В числе дорогих и памятных вещей, хранящих в себе душевное тепло близких и по непреложному закону бытия покинувших этот мир людей, есть в нашей семье особая реликвия – карманные часы моего дедушки Трухина Василия Васильевича. Хронометр, прослуживший деду добрых семь десятков лет, ставший его спутником по всей практически жизненной стезе и свидетелем его незаурядной судьбы. Дедушке в феврале исполнилось бы сто двадцать пять лет. Изящному «Брегету», наверное, немногим меньше. Дедушку почти сорок лет как забрали небеса, а часы его до сих пор на ходу. В день памяти деда я их обязательно завожу – они идут и поражают точностью хода.
Мой дед, «Трухинъ Василий, Василия сынъ, сословия – крестьянский сынъ», как было записано в его свидетельстве о рождении, рожден был в г. Тотьма Вологодской области, в бедной семье, и по малолетству ходил с бабушкой по селениям, испрашивая у людей милостыню. Так они дошли до Ярославля, но там бабушка умерла, а мальчик был определен в церковно-приходскую школу. Васек проявил смекалку и сноровку, яркие способности и был в соответствии с государевым Указанием направлен в губернскую гимназию с должным пансионом и попечительством. Дедушка рассказывал, что все свободное время проводил в губернской библиОтеке, как тогда произносили, и даже раньше своего учителя прочитал «Жизнь Двенадцати Цезарей» Светония (страсть к чтению он сохранит до последних дней жизни). Вырос, забрали в армию, получил звание унтер-офицера. Но началась Первая мировая война. Крестьянский сын Василий Трухин отличился в сражениях и был удостоен Георгиевского Креста, а вместе с этим произведен в дворяне. Вскоре получил и офицерский чин. Впереди ждала успешная военная карьера. Но мог ли сын крестьянина воевать против бедняков-братьев, когда в Отечестве произошла смена эпох? Разумеется, дедушка сразу после революции перешел на сторону Красной Армии, воевал на Царицынском фронте, продвигаясь к низовьям Волги – к Астрахани. Был ранен в наших местах, под Ганюшкино, в обе ноги, пролежал там месяц в госпитале. На период до полного выздоровления его, как грамотного человека, направили на организацию рыболовецких артелей. Работал серьезно и вдумчиво, обратил на себя внимание новой власти. Но не только. НКВД инкриминировал Василию Трухину припрятывание и порчу «смолёных канатов» – дед не рыбак, он даже и не знал о том, что таковые канаты бывают. Один из бывших сослуживцев (я помню его фамилию, но ни к чему ее здесь вспоминать) учинил дедушке приговор. Ночью через весь астраханский Парбычев бугор привели его под конвоем на пустырь, заставили штыком выкопать для себя яму (до рассвета дед копал могилу), поставили у края… «По врагу народа – огонь!». «Я уже с зарей попрощался, — рассказывал дедушка, — смотрел на восход и плакал»… Но расстрел был мнимый. «Методы работы НКВД!» — ответил сослуживец на дедушкин вопрос: «Зачем ты меня мучаешь, знаешь же, что все это ложь?».
Дедушку отправили в Саратовскую губернскую тюрьму. А он написал оттуда письмо Командующему Фронтом, коим был не кто иной, как И. Сталин, и письмо это было тайно доставлено в штаб офицером-однополчанином. Состоялась проверка. Дедушку моего освободили. А тех, кто разрабатывал «методы», арестовали, сослуживца же – расстреляли за превышение революционной власти. Такое было время.
…Многое помнят дедушкины старинные часы. Всего не расскажут. Даже того, как их удалось сохранить в эпоху великих потрясений. Но они идут, отсчитывают настоящее время, чтобы мы не забывали время прошедшее и чистыми и честными глазами смотрели во Время будущее.
Георгий ТРУХИН
