В нашу редакцию на днях позвонила читательница. Женщина давно мечтает усыновить ребенка. С мужем в браке уже приличное время. После очередного семейного совета супруги решили воплотить свою мечту, и отправиться на поиски малыша в дет-ские дома. Женщина пошла вместе с подругой. Как известно, когда действуешь не один, стойко переносишь все неприятные моменты. А их у нашей читательницы оказалось немало.
Чтобы в глазах не было равнодушия
— Нужно встать в очередь в орган опеки, посоветовали нам в детдоме, — рассказывает женщина. — Нужно так нужно, пошли мы в городской отдел образования, где находится отдел органа опеки.
Далее атыраучанка с сожалением поделилась с нами, что отношение там к потенциальным усыновителям, опекунам оставляет желать лучшего. Очень сухо, порой даже равнодушно специалисты этого отдела, по словам читательницы, вели разговор с потенциальными усыновителями.
Что ж, возможно в тот день люди были заняты делами и не смогли уделить должного внимания. Ведь у них, если разобраться, работа сложная: орган опеки не только принимает будущих опекунов, родителей для сирот, ставя их в очередь; специалисты этого учреждения участвуют в процессах на суде, когда идет речь о лишении прав на ребенка родителей-алкоголиков, наркоманов, бомжей.
Когда мы около месяца назад проводили «Прямую линию» с начальником отдела департамента по защите прав детей по Атырауской области Фатимой Баймухановой и поступили аналогичные вопросы в отношении якобы незаинтересованности органа опеки в усыновлении сирот, наша интервьюируемая пообещала передать пожелание читателей — чтобы в глазах работников органа опеки была поддержка, а не равнодушие, — при первой же встрече с органом опеки. Будем надеяться, что у специалистов упомянутого учреждения появится больше времени на общение с потенциальными усыновителями. Потому что действительно здесь нужен подход чисто с психологической стороны к пришедшим людям, которые хотят взять в свою семью сироту. И которым тоже очень нелегко было решиться на такой ответственный шаг — привести в свой дом чужого ребенка.
«Он плакал за стенкой нашей палаты…»
Между тем откровения атыраусцев, которые хотят взять в семью сироту или ребенка, оставшегося без попечения родителей, можно найти в интернет-конференциях, услышать на встречах опекунов, приемных родителей. На одной из таких встреч мы познакомились с Айнагуль (имя изменено).
Айнагуль рассказала, что однажды попала в инфекционную больницу со своим трехлетним Болатом. Их привезли на «скорой» в полночь, пока оформили (у ребенка было расстройство желудка), пока легли в палату, часы уже два часа ночи показывали.
За стенкой Айнагуль вдруг услышала плач. Ребенок то всхлипывал, то прекращал всхлипывать, а потом опять громко ревел. Как объяснила соседка Айнагуль, это был детдомовский малыш. Мальчик в свои 4 года находился один в темной палате. Айнагуль попросила медсестру, чтоб ребенка переложили к ним в палату, но та сухо отрезала: «Не положено!» Айнагуль проплакала вместе с мальчиком-сиротой, что находился за стенкой, всю ночь. Женщина рассказывает, что после утреннего обхода врачей сироту все-таки разрешили взять к ним в палату. Они вместе ходили на процедуры (у мальчугана тоже было расстройство желудка), женщина читала ребятам книжки. «Представляете, он сам убирал за собой грязную посуду и даже умел завязывать шнурки!».
После выхода из больницы Айнагуль решила усыновить этого ребенка.
— Когда мы с Болатом выписались из больницы, у меня из головы не выходил тот малыш. Поговорила с мужем, который поначалу не понял: «Зачем? У нас ведь есть свой ребенок!» Но потом, когда рассказала всю историю, согласился.
Супруги поехали в больницу, но там сироты уже не оказалось — выписали. Начали выяснять, в каком детдоме он живет. Нашли. Им объяснили, какие документы нужно собрать, чтобы стать усыновителем, а пока разрешили навещать Кайрата в детдоме.
— А потом нам начали мотать нервы, — рассказывает Айнагуль. — Сначала проявляли полное равнодушие. Потом всплывали все новые и новые справки, которые необходимо нам представить для усыновления. Если честно, как-то неуютно себя мы чувствовали у чиновников в кабинетах. Такое впечатление было, что эти работники нарочно придумывают барьеры, чтобы мы передумали, «сломались». Но зачем, для чего, когда сегодня везде и повсюду призывают усыновить сирот, взять их в свои семьи, чтобы у нас, в конце концов, не было детдомов и приютов?
Месяца через три Кайрат наконец-то обрел семью: Айнагуль с мужем стали официальными усыновителями. «Только не называйте район, в котором мы живем, — попросила Айнагуль, — не хочется неприятностей».
Мы еще опустили откровения женщины о том, как они с мужем отстояли полдня в очереди, чтобы получить справку в наркодиспансере, как толкались среди вечно недовольных бабушек в поликлинике тоже за разными справками…
Все приемные родители, с которыми мы в ходе нашей акции общались, повторяли: проблема не только в чиновниках. Просто наше общество пока не готово опекать чужих детей. У нас до сих пор есть тайна усыновления, которую во многих цивилизованных странах отменили. В маленьких городах Казахстана, в том числе и в нашем, усыновление считается чем-то зазорным — женщины, порой, несколько месяцев нарочно подкладывают подушки, чтобы сымитировать беременность. Или уезжают на какое-то время, а потом приезжают с «родившимся» ребенком, либо придумывают легенды, если усыновили довольно взрослого сироту, что ранее он находился у бабушки (тети, сестры) ввиду здешнего плохого климата, а теперь вот подрос, ему стало получше и приехал в Атырау.
Еще атыраусцы уверены: большинство сирот — больны и страдают плохой наследственностью.
«Конечно, надо быть готовым ко всему, когда вы возьмете ребенка из детдома. Думаю, что человек, который хочет усыновить ребенка, не посмотрит на небольшие отклонения в развитии малыша, возможно, даже вылечит его. Нужно только огромное желание», — уверена начальник отдела областного департамента по защите прав детей Фатима Баймуханова.
Работая над этим материалом, сама не раз спрашивала себя: готова ли я усыновить ребенка? К примеру, ершистого подростка с возрастными комплексами, у которого, быть может, в роду были алкоголики, точно бы не смогла, а вот младенца, ползающего за погремушкой, может, попробовала бы.
К чему я это? По данным статистики, большинство казахстанцев думает точно также. Так, процентов 60-70 от общего количества сирот и детей, оставшихся без попечения родителей усыновляются в возрасте от года до трех лет. Немало бездетных супружеских пар выстраиваются в очередь за такими малышами. И надо таким родителям постараться помочь взять ребенка в свою семью.
Справка «ПК»
Примечательно, что в последние годы, по данным республиканского Комитета по охране прав детей, держится довольно стойкая тенденция к тому, что около 70 процентов детей из числа выявленных определяются на воспитание в семьи (опека (попечительство), усыновление, патронат), остальные — в детдома и интернаты. В регионах в целях поддержки семей, желающих принять ребенка в семью, оказания психологической, юридической помощи опекунам, патронатным воспитателям при детских домах, отделах образования действуют 37 Школ приемных родителей, 19 служб поддержки семьи.
Справка «ПК»
В Атырау сегодня существует 3 учреждения для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей: детский дом «Ак бота», школа-интернат №1 и детская деревня семейного типа «Шанырак». По последним данным, в Атырау проживает 181 сирота (для интереса: еще 4 года назад в городе проживало 285 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Причина резкого уменьшения — многие дети вернулись в биологические семьи).
Подготовила Надежда ШИЛЬМАН
