Так, за «японское прошлое», прозвали сельчане своего земляка Аманкоса Ермекова. И неспроста. Связано это со сложным и даже печальным периодом жизни этого человека. Сегодня деду Банзаю 71 год. Но держится он молодцом, хотя жизнь его была отнюдь не легкой. Он один из тех людей, у которых отняли счастливое детство.
Когда Ермек Кабдолов в 1941 году уходил на фронт, его сыну Аманкосу исполнился только месяц. В числе почти 200 бойцов служил в конной кавалерии. В ходе одного из боевых действий всем полком попали в плен, и три года Ермек находился в Германии. В 1946 году отец Аманкоса возвращается домой, но его арестовывают. На войне Ермек знал, кто враг, а кто друг. А вот в мирное время он не мог понять, за что его приписали в число «врагов народа». Ведь он защищал свою Родину, прошел огонь и воду, испытал весь ужас фашистских застенков. Но тогда безжалостная политика послевоенного времени перечеркнула судьбы тысяч советских солдат, бывших в плену, которым порой ценой собственной жизни приходилось доказывать свою правоту и невиновность. Вот и Ермека Кабдолова после возвращения с фронта в 47-ом отправляют в ссылку на Сахалин. За то, что выжил, за то, что не погиб.
Аманкосу было уже пять лет. И о том, как все происходило, как покидали родной аул Жаманкала (ныне Махамбет), он рассказывает со слов своей матери, временами вставляя свои детские размытые воспоминания.
— Она говорила, что отцу поставили два условия пребывания в ссылке: уехать одному на 10 лет без права переписки в Сибирь или с семьей на Сахалин. Папа остановился на втором варианте. Мама не хотела уезжать и пряталась у дальних родственников. Но когда мы с отцом и братьями уже шли к поезду, сердце матери не выдержало. Выбора не было — она отправилась за мужем и детьми, — рассказывает дед Банзай.
До Владивостока добирались три месяца — сначала на поезде, потом на пароходе. Железнодорожный состав по пути набирал и набирал политических ссыльных, почти на каждой станции. Ехали долго. Было голодно, холодно, невозможная теснота, смрад. Единственной едой были брикеты комбикормов — прессованный жмых и вода. Детей было много, и родители старались их накормить в первую очередь.
— Вместе с нами аул покидали и немало наших земляков. Среди них был сосед дядя Бердигали с супругой. И мне запомнился один из эпизодов. Мы же казахи и без чая никак не можем. А кипятка не было. Воду набирали во время остановок на станциях. Так вот однажды, во время одной из таких остановок, жена Бердигали решила поискать кипяток. Его она, конечно же, нашла. Только к поезду не успела. Мы видели из окошка вагона, как женщина бежала и изо всех сил старалась успеть хотя бы заскочить в последний вагон. Но состав неумолимо отдалялся и отдалялся. Потом как-то слышали, что она вышла замуж за бурята, а спустя годы якобы вернулась в Казахстан, проживает где-то под Алматы. Но мы с тех пор ее так и не видели, — рассказывает он.
Надо отметить, дедушка Банзай — весьма хороший рассказчик. И, несмотря на то, что тогда ему было всего пять лет, обстоятельно делился своими детскими впечатлениями, останавливаясь на различных деталях. Почти ежедневно им приходилось видеть, как умирали люди от голода и безысходности. После долгих скитаний, наконец, семья Кабдоловых добирается до ссыльного пункта — остров Сахалин. Небольшое село Муравьево. Здесь же были переселенцы из Украины, Прибалтики, России, Казахстана. Много было бендеровцев. Предоставили жилье — домик.
— Если для нас только сейчас расписные картины служат новшеством, то в том домике уже тогда стены были удивительно красиво разрисованными. Да и сам дом был такой основательный, дубовый. Оказывается, строили такое жилье бывшие японские ссыльные, которых почти не было в селе. Их всех отправили в другие места, оставив лишь специалистов, — вспоминает аксакал. — При этом в доме было очень много тараканов. И нам казалось, что мы никогда от них не избавимся. Соседствовала с нами семья японцев. Хозяин дома работал мастером на судоремонтном заводе. Жена — домохозяйка.
По приезде Ермек Кабдолов устроился на работу звеньевым рыбного цеха. Мужчина был от природы сильным. Но, видимо, война и эти скитания сказались на здоровье, и через четыре года он умирает. Мама с тремя сыновьями остается одна. Брат и Аманкос пошли в школу. Учились в сельской средней школе, где преподавали одни женщины. А после уроков ходили в лес собирать ягоды-грибы.
— Природа — просто сказка. Места красивейшие. Рядом такие леса. И что там только не росло! Брусника, малина, земляника, грибы, черемша. Но мы с ребятами любили собирать шиповник, его еще называли китайское яблоко. И знаете почему? Потому что он рос прямо на побережье океана, — говорит дедушка. — Правда, нужно было очень осторожно до него добраться. Потому что селение наше было приграничное и охранялось пограничниками строго. Но мы ухитрялись. Купаться очень любили, а однажды я чуть не утонул, ведь вода холодная, волны высокие. Ветры там были очень сильные.
Годы шли. Дети взрослели. Однажды мама сообщила, что выходит замуж за того самого Бердигали, чья жена отстала от поезда. У младших Кабдоловых появились сводные брат и сестра. Но они как-то сразу сдружились, потому что были почти ровесниками. Потом их мама родила еще трех сыновей, которых назвали Михаилом, Александром и Аманжолом. Время было трудное, но семья справлялась. Стало чуть легче, когда подросшие дети во время каникул работали в рыболовецком комплексе.
— Я хорошо помню свою первую зарплату. Целых 400 старых рублей. Такие большие бумажные деньги. Мне так не терпелось принести их маме, а когда прибежал домой и стал вытаскивать их из кармана, то порвал. Я начал плакать. Увидев это, проходивший мимо человек посоветовал пойти в магазин и поменять на целые. И действительно, в лавке мне поменяли, правда, пришлось что-то обязательно купить. Не помню, что купил, главное, я абсолютно счастливый принес деньги маме, — улыбается наш собеседник.
Наша беседа длилась долго. Дед Банзай вспоминал эпизод за эпизодом. И то, как в клуб в кино ходили, и то, как там же на танцах смотрели на драки пограничников с моряками. Скорее, из-за девушек.
В их классе учились 30 человек. Ребята разных национальностей, а из казахов он и Валя (Бакыт) Махмутова. Так вот они не расставались ни на минуту. Почти весь день проводили вместе. Уроки делали, по грибы ходили, помогали по дому друг другу. Это сейчас по прошествии стольких лет он определенно знает, что это были какие-то особенные чувства. А тогда ему все это казалось просто дружбой. Отношения были необыкновенно чистые, трогательные. Время же было трудное, потому и подарки делались самые скромные — носовые платочки, вещицы простые. Но однажды по сложившимся обстоятельствам мама Вали решила переехать в другой поселок. Больше они с Аманкосом никогда не встречались. Только спустя некоторое время он мельком увидит ее, когда будет уезжать из Сахалина. Но время это так и оставило в памяти юнца лишь яркое впечатление.
До сих пор поражается и никак не может найти объяснения Банзай своему поступку. Сосед-японец всегда сажал огурцы. Однажды они с братом полезли в огород и набрали овощей. Набрали большие плоды, по-видимому, подумали, что они вкуснее. Но огурцы оказались переспелыми. На другой день полезли вновь, чтобы набрать мелких. Но их поймали.
— Карапси, карапси, худана… — услышали они незнакомую японскую речь хозяина, который таким образом пожурил и без этого уже испуганных пацанов. Поругать поругал, но собранные огурчики вернул им. Через некоторое время только ребята поняли, что означали эти слова. В переводе это звучало типа того, что карапси — это карабкаться или воровать, а худана — худо. То есть воровать это плохо. Но после этого случая они стали теснее общаться с соседями. По сути, они были добрыми отзывчивыми людьми, говорит аксакал. Как-то они помогали соседу по хозяйству и так заработались, что не заметили, как наступил вечер. Жена японца предложила ребятам поужинать с ними. Накрыла стол, на котором была совершенно незнакомая пища из каких-то овощей и зелени. Главное, ужин нужно было есть палочками. А как это нужно было сделать, если ребята первый раз в жизни увидели такое. Внимательная хозяйка, заметив это, пошла за ложками. А тем временем, не долго думая, ребята начали есть привычным способом — руками. На что потом уже удивились соседи. И таких казусов было предостаточно в жизни деда Банзая.
Говорят, все происходит по воле судьбы. Может быть. Только в случае с возвращением на Родину Аманкоса и его семьи получилось все по закону. Указом тогдашнего советского правительства ссыльным, у которых из семьи в армию призывались сразу двое сыновей, автоматически сокращалось время пребывания в ссылке. Так вот, из семьи Аманкоса в один год ушли его старший родной и сводный братья. И в 1958 году Бердигали Капашев с женой и детьми вернулся в Махамбет. Дорога домой тоже выдалась не из легких.
Адаптироваться на родной земле было сложно. Зачастую это было связано с незнанием казахского языка. Ведь там они учились в русских классах. Собственно, дед Банзай научился родному языку именно здесь. Да он и до сих пор охотно изъясняется по-русски, иногда в разговоре употребит и японский. Стоит отметить, что Аманкос Ермеков — человек разносторонний. За годы пребывания в Сахалине он изучил украинский, немецкий, русский, за годы службы в армии узнал пуштунский, свободно читает на арабском.
О своем родном языке до приезда на Родину он не знал ничего, хотя ему было 17 лет. Там на Сахалине учился в русском классе. Дома тоже разговаривали чаще на русском. Казахская речь почти не звучала. В связи с этим Аманкос ата вспоминает случай, когда его однажды спросили: «Улты? кiм?» (Кто ты по национальности?). На что он очень задумался и ответил: «Шеркеш».
— Я всегда слышал, как отец часто говорил, что он шеркеш. Но никогда не задумывался над значением этого слова. Вот и пришлось так ответить, потому как из казахского знал только это, — улыбается он. Причем, прозорливостью и деловой хваткой он отличался всегда.
По прибытии в родные края наш герой поступает в техникум, который оканчивает с отличием. После все 35 лет работает в некогда знаменитом аграрном совхозе имени «60-летия СССР» села Жалгансай. Был трактористом, пастухом, а перед уходом на пенсию охранял разграбленное здание комплекса. В годы своей учебы в техникуме женился на местной девушке Нуржамал, с которой познакомился во время сбора урожая картофеля. Вместе они воспитали трех сыновей и трех дочерей. К сожалению, два года назад супруга Аманкос ага ушла из жизни. Аксакал живет в небольшом саманном домике. Получает мизерную пенсию в размере 29 тысяч тенге, тогда как работавшие вместе с ним коллеги получают в два раза больше. Старался узнать в собесе, почему так, но все тщетно — данных нет. Волнуется дед и за своих детей, которые не устроены в жизни. Однако дед Банзай не отчаивается и не жалуется. Ему не привыкать к трудностям жизни, он живет наперекор судьбе.
Насип ШАЛАБАЕВА,
фото Самата КАЙРЖАНОВА
