«СРЕДИ ГЕРОЕВ НАШИ ИМЕНА»

Глядя на сохранившуюся старую, ещё «советскую» фотокарточку Сагына, невольно залюбуешься им. И, чего греха таить, слегка позавидуешь… С застарелой юношеской ревностью к торе жигитам (султанам среди жигитов). Даже к рано ушедшим…
Ещё со времён Адама и Евы таких жигитов девушки любят и предпочитают. Высокий кудрявый красавец, к тому же — герой войны, орденоносец! Это для склонных к романтической лирике тонких натур.
А для более практичных особ немаловажным и решающим является то, что плюс ко всему вышесказанному он успел смолоду сделать головокружительную карьеру. Уже в 26 лет – директор серьёзнейшего департамента!

КРУГИ АФГАНСКОГО АДА
Но утверждать, что Сагын Кайрешев был баловнем судьбы, и путь его, пусть досадно короткий, но был устлан розами, кощунственно для его памяти. Иначе зачем фортуна устами или приказом армейской мандатной комиссии отправила его в пылающий Афганистан? Для тогдашних советских мам и пап слово «Афган» однозначно ассоциировалось со словами «смертельная опасность, команда смертников». Но это потом, когда они с ужасом узнали, где довелось служить их «ребёнку»…
А пока, что называется, короткий экскурс в недавнюю историю. Поначалу кремлёвские правители решили «пристегнуть полудикий Афганистан к социалистической упряжке». В пику всепланетарному тогда конкуренту Союза – США. А наши люди – из тех, что начитанные, знали, что Афганистан ещё в античной древности «обломал рога» даже хвалёному Искандеру Двурогому. Коего в Европе величают Александром Македонским. Пришлось и нашему Советскому Союзу уходить из Афгана несолоно хлебавши… Так и не утвердив там знамя «мирового коммунизма».
И по нынешний день живущие в своём средневековье афганцы перемалывают кости завязшему там «капитану планеты» — США.
Но наши славные парни были далеки от т.н. «высокой» политики. Были и такие, что с мальчишеской самоотверженностью рвались на эту «войнушку». Мечтая повторить подвиг отцов. В большинстве же своём они просто, не мудрствуя лукаво, исполняли свою извечную тяжелейшую солдатскую работу. Что даже бюрократам от тогдашней армейской канцелярии приходилось признавать их ратный подвиг.

«ВЫЗЫВАЮ ОГОНЬ НА СЕБЯ!»
Вот и нашему Сагыну Мурат улы Кайрешеву высшее командование вручило орден «Красной звезды» и медали!
А заварушка была под знаменитым теперь Кандагаром. И надо же такому случиться — 9 мая! Того самого «исторического» перестроечного 1985 года. В местечке, что прозывалось, как кишлак Шиндандт, была дислокация нашего советского автобатальона. Где и служил обычный гурьевский парень Сагын Кайрешев. И дослужился наш земляк до младшего сержанта, командира отделения.
В тот великий, но, как оказалось злополучный тогда день, его рота благополучно миновала «зелёнку» и остановилась на «бетонной точке». А «зелёнка» знаменита тем, что смертельно опасна для советских солдат. Как в сказке – туда «советам» можно, а оттуда — вряд ли…
После вечерней проверки расслабились было наши ребята на «точке». Кое-кто из бывалых достал даже заветную фляжку в честь праздника отцов. Но вдруг (как обычно бывает для попавших в засаду) окружили «духи». И начался кромешный ад на земле. Сказать, что «поливали, как из шланга» свинцом наших же «калашей», значит ничего не сказать.
Нашему Сагыну досталось от гранатомёта. Осколки жгучими шмелями впились в спину и ноги сержанта.
И вот тут-то и проявился батырский дух командира и бойца. Кто-нибудь малодушный закричал бы: «Санитара! Я умираю!», и как рак-отшельник забился бы в недосягаемое для ливня из убийственного свинца укрытие. А ведь юному, жизнерадостному парню, познавшему прелести жизни, ох как хотелось жить. Но Сагын решил принять огонь, направленный на его боевых друзей, на себя. И истекая кровью, отбивался «калашом» от наседающих «духов». Трижды накрывало его огнём из гранатомёта… Наконец добрались, доползли до него Асхат из Гурьева и каракалпак по ротной кличке Никулин и вытащили его из-под огня. Бой длился целых 45 минут.
Только потом прилетели транспортные «вертушки» и забрали раненых. Наши потери составили восемь бойцов.
И опять… Сагын отказался от госпитализации, из гордости, непонятной для штатских и в мирное время. По странной логике наши парни считали чуть ли не дезертирством лечение в госпитале и называли укативших туда не иначе как «батальонная крыса». Сугубо штатским представляется чуть ли не искажённой психика этих непонятных вояк…

«МАМА! Я ВЕРНУЛСЯ!»
Можно смело утверждать, что гурьевский парень с честью выдержал испытание. Как батыры из героического эпоса, кои даже из преисподней возвращались с ханскими дочерьми-красавицами и половиной ханства вернулся из афганского пекла с честно заслуженными наградами и обожаемый родными и друзьями!

ЗА ДЕЖУРНО-СУХИМ НЕКРОЛОГОМ…
Но может недаром в народе существует поверье, что Боженька прибирает к себе самых лучших… А нам, оставшимся, обидно до ноющей физической боли терять их, отпускать в вечность курдасов и сослуживцев. Разве это справедливо, что слишком рано уходят такие торе жигиты, как Сагын?
Досадное разочарование вызывают у нас безликие, ничего не говорящие шаблонные трафареты некрологов.
…Чиновник чиновнику рознь. К сожалению, тьма тьмущая сиятельных (в их воображении) вельмож, неправдами и «блатом» дорвавшихся до «кормушки». И засим искренне убеждённых, что только этим осчастливили родной народ. А посему считающих, что это народ должен служить им, а не наоборот…
А к нашему Сагыну было применимо высокое народное звание «Азамат». Казахам исстари присуще придавать этому слову чуть ли не знаковое, патриотическое значение. Переводится как «гражданин», но это совсем не приземленно-будничное «гражданин, передайте за проезд…». Сагына, что примечательно, даже подчинённые не считали «казённой, чернильной душой». Потому что это был наш, советской закваски, человек. И в то же время до мозга костей патриот нового, суверенного Казахстана…
В казалось бы рутинную, конторскую работу в департаменте труда, занятости, Институте по охране труда, Центре внутреннего администрирования бывший «афганец» внёс свежую, оригинальную струю «человека с улицы»! Он мог быть по-солдатски настойчивым при решении производственных «гордиевых узлов», по-военному, по-Жуковски принципиальным в отстаивании своей точки зрения.
Лишь малая толика того, что успел сделать Сагын за свою короткую жизнь, говорит о его гражданственности. Перечисление всего того, что он успел, заняло бы ещё одну страницу. К тому напомнило бы казённый конторский перечень, и, что самое главное, вызвало бы его недовольство. Если бы он был жив… И опять же бередит незатягивающуюся рану его друзей – сколько бы он сделал для любимого им народа, проживи он дольше…
А посему его друзья, служаки будут помнить Сагына, покуда будут живы сами. И таким запомнят его из рассказов их дети…

Афганцы Атырау