Как лучше представить человека, только перечисление заслуг которого перед Ее Величеством Музыкой может занять целую страницу газеты? Дирижер, хормейстер, профессор, Народный артист Казахстана, лауреат Государственной премии – это вкратце о Базаргали Ажиевиче Жаманбаеве. Он сегодня гость гостиной «ПК».
Пятнадцатилетним юношей он погружается в мир профессиональной музыки в Республиканской средней специализированной музыкальной школе им. К. Байсеитовой. Служба в Советской Армии. И учеба в Ленинградской консерватории им. Н. Римского-Корсакова, по окончании которой работает в алматинской консерватории им. Курмангазы.
О жизненном кредо
– Мое кредо: чтобы все музыканты жили среди людей счастливо. Ведь что такое дирижеры-хоровики? Вот музыкант, к примеру, пришел, сыграл и ушел, или певица – спела и ушла. Мы же работаем с людьми, с коллективом. Поэтому, чтобы быть счастливыми, много критериев. Первое – быть профессионалом. Второе – быть порядочным человеком. Третье – внутренний мир должен быть чистым. Четвертое – они должны по жизни шагать с чистой интонацией. Что такое интонация – все прекрасно понимают. Вот мое кредо, которое я воспитываю в своих студентах. Я им всегда говорю, что завтра вы изменитесь, и должны стать лучше. Главное, чему я учу, чтобы они священно служили своей профессии. Служили!
Я приехал сюда, в Атырауский музыкальный колледж «Музыкальная академия им. Дины Нурпеисовой», по приглашению многоуважаемой Клары Киматовой, почетного профессора консерватории им. Курмангазы. Много я не езжу. У меня с ней давний профессиональный контакт. Она здесь воспитывает своих молодых музыкантов, дирижеров, потом своих выпускников отправляет в Алматы в консерваторию. Они оканчивают и возвращаются сюда. Здесь открыто недавно новое отделение народного пения. Таких людей надо беречь. Это главенствующее лицо, на нее буквально надо молиться, чтобы она могла все организовать, собрать, и какой бы конкурс ни проходил – вокальный, дирижерский, народное пение, вокалистов – Киматова все время впереди. Со своими учениками. В консерватории учатся платно некоторые студенты. Платно – это в наше время сложно, тяжело, но уговорить продолжить обучение – это заслуга Киматовой. Учатся очень одаренные ребята из Атырау, Кайрат такой есть, большеглазый мальчик, талантливый, керемет! Когда я сказал, чтобы он шел в драматический театр, не пошел. Он любит дирижерское дело, предан ему, потому что так воспитан Киматовой. Будем переводить его на бюджет. Я рад, что в этом колледже есть профессор, почетный профессор. И не каждый колледж в столицах имеет педагогов с почетным званием. Когда есть такие педагоги, которые любят свое дело, профессия будет расти.
О таланте
– Дирижерская профессия – это элитарный вид искусства, не каждому дано стать дирижером. И не каждый дирижер станет Караяном, это избранные. Даже во всем Казахстане это единицы. Мансуров, Османов, Кажгалиев, Тлендиев –три-четыре фамилии. Но в каждом городе есть оркестр народных инструментов, симфонических мало, но есть. И когда я вижу, что у дирижера руки не развиты, конечно, звучать оркестр не будет. Тут нужна техника. Хоть симфония, хоть опера. Чем я сейчас занимаюсь – это мелкая и крупная мануальная техника, техника рук, потому что дирижер не говорит, как лектор, работают только руки. Я за многие годы выработал для себя специальные упражнения. Есть еще утренние этюды в Алматы. Студентам я вливаю знания с самого первого курса, повторяюсь. И ничего, к четвертому курсу они уже сами что-то могут сказать. Я этому бываю очень рад.
Я всю жизнь проработал в опере. Был десять лет директором оперного театра, и поэтому очень люблю вокалистов. И ими всеми за дирижерским пультом руковожу я. Стоит огромный хор. Надо владеть их вниманием. Не окликнешь, только руками показываешь. Музыку показывать руками, руководя всеми одновременно. Вот она – профессия дирижера.
Важен человек. Профессия дирижера – элитарная. Ну не каждому дано. Что такое талант? Многие говорят про талант. А талант либо есть, либо нет. Каждый, выходя на сцену, идет с тем, что у него есть, только у него, не бывает одинаково у всех. Таковы одаренные люди. Я сам себе судья, сам себе прокурор, и бог, и кто угодно. Вот представьте себе. Ровно в семь часов вечера тушится свет, я у пульта дирижерского – король, всем командую, над всем тем чудом, что происходит на сцене – я командир. Больше никто! Семьдесят человек сидит, сто – это оркестр, восемьдесят человек – хор, сорок солистов, балет. Я командую, только я. Я так чувствую.
– И еще зал.
– Да, зал – 700 человек! Вы не представляете, какое это счастье! Если это испытать… Мне выпала честь дирижировать в лучших театрах мира, и самый престижный, конечно, Большой театр в Москве. Представляете? Когда я обернулся, сам испугался. Это же Большой театр. Когда хлопки идут в Большом театре – так интересно – они не сразу доходят до слуха, а как лавина, каскадом идут аплодисменты. Чувство ни с чем несравнимое!
Быть педагогом
– Я работаю в консерватории 52 года. После окончания Ленинградской консерватории меня сразу взяли на работу. Впрочем, тут есть история. После консерватории я отслужил в армии и пришел в алматинскую консерваторию. А там мне сказали: «Вы нам не нужны, поезжайте, пожалуйста, в Гурьев». А я смело так: «Почему же вы сами не поехали?». На что ответили: «Я казахский язык не знаю». «Ну и что? А я знаю русский язык зато! Вы поезжайте туда и учите казахский язык». С этого момента я стал фигурой номер один, предметом долгих пересудов. Впервые. Был такой Тибенихин, органист, с ним я сделал «Магнификат» Вивальди, и все! Меня оставили! Есть казахская поговорка: «Ағарып алдына шыңпа, қарайып артында қалма». А я «агарып» выскочил вперед. С этого момента на меня сыпалось все, кроме атомной бомбы. И тогда сказал себе: «Я буду преподавать очень хорошо». Мне это очень нравится. Я люблю учить, потому что я люблю своих студентов. Многие из них из других классов, но они стали все моими.
Многие девочки ведь непослушные. Случается, что выходят замуж. Я им говорю: «Ну подождите же немного, давай поучимся». Так нет – у них ведь любовь. Любовь! Любовь! Носятся, а я ведь многое вижу. Иногда бывает махаббат ошибочный. И теперь я у юношей и девушек, которые поженились, спрашиваю, шутя: когда разведетесь? Я ведь как старший должен дать бата. Но иногда не хочу. Вижу, что некоторые не уживутся, ведь я уже давно психолог.
О коллегах в оперном и необходимости делиться
– Я не застал в оперном театре только Куляш Байсеитову. Я дирижировал Жандарбекову, Курмангалиеву, Кенжетаеву, Каукенову, Бисековой, Урие Турдыкуловой, уже не говорю о Серкебаеве, Бибигуль Тулегеновой, Джамановой и так далее. Я на самом деле дирижировал им всем. Стоял за пультом. Я работал со всеми казахстанскими композиторами, кроме Тулебаева, он уже умер, когда я приехал в Алматы. С Брусиловским работал, с Хамеди работал и другими. Все их спектакли прошли через мои руки в оперном театре (ГАТОБ им. Абая — ред.). Сначала я был главным хормейстером оперного театра, дирижером, затем десять лет директором. В то время был расцвет хора. Были такие спектакли, как «Алпамыс», «Братья Ульяновы», «Двадцать восемь панфиловцев». Самый потрясающий композитор, с которым я работал, это Раиса Ахметовна Жубанова. Талантище среди всех композиторов старшего поколения. Мастер высочайшего класса! Профессионал! Я не имею права все это в себе держать! Делюсь с учениками, как надо трактовать «Енлик кебек», «Абая», как дирижировать «Алпамыс». Почему не передать, как дирижировать русскую классику, чему я учился в Ленинградской консерватории, вы не найдете человека, который так хорошо б знал историю оперного искусства, как я. Почему бы мне не поделиться? Я не только работал с композиторами, но и с исполнителями. Ведь что такое хормейстер. Это закулисная работа. Публика не видела и не знала меня. Но потом у меня появилось желание встать за пульт. Первым меня за пульт поставил Жандарбеков, и это было для меня счастьем.
Первое впечатление обманчиво, утверждают иные. И ты обманываешься, попадая под водопад обаяния этого невероятного человека. И уже не важно, что ему семьдесят пять лет, и надо бы соблюсти субординацию, отдавая дань уважения возрасту аксакала. Но ты смеешься над его шутками, шутишь вместе, потому как уверен – он поймет, какой еще возраст?! Какие еще церемонии?! Нет, не обмануло первое впечатление. Он неприлично молод, невероятно уверен в себе и безгранично обаятелен. «У вас есть вопросы?» – спрашивает он и, опережая их, рассказывает сам.
О личном
Я женат. Моя жена – младшая дочь знаменитой Куляш Байсеитовой Раушан Катиятовна Байсеитова. Она – народная артистка, лауреат Госпремии, профессор, лауреат международных конкурсов. Мы с ней уже больше сорока лет вместе. Шучу иногда – столько лет, пора бы и надоесть друг другу. Есть сын. Внучке скоро 20 лет, учится на балетмейстерском факультете в университете им. Жургенева. Внук учится в третьем классе. Лепит. Дети просят в магазине машины, то, се, он просит: «Ата, купи пластилин». Интересный такой. Сам я родом из Актюбинска. Есть сестра. Отец погиб на фронте. Он ушел на фронт, когда мне было шесть дней. Не помню, конечно.
Вся моя жизнь – музыка. Иногда супруга спрашивает, все ли в порядке с моей головой? А я, когда слушаю музыку, себя освобождаю. Начинают работать пальцы, кисти, руки. Ведь я передаю музыку руками, знаками рук. По утрам вместо зарядки я «дирижирую». (Он показывает. Будь я музыкантом, наверняка «услышала» бы мелодию. Но пасы руками мне очень напомнили танец под неслышимую музыку. Завораживает!)
Тонкое мироощущение музыканта и материальный мир
– Как жить музыканту в материальном мире? Как живу я? А я миллионер. Вот вам нравятся мои ботинки? (Озадачил не на шутку, но посмела выразить мнение – нормальные ботинки, добротные). Они стоят 2 тысячи тенге. Это на базаре в Кас-келене. А выглядят ничего. Потому что я миллионер. Когда я вижу в других городах своих выпускников, уже подросших, повзрослевших, я восхищаюсь ими, они такие красивые – это и есть мои миллионы. А если серьезно. Ну разве бывают в консерватории музыканты миллионерами? Конечно, нет. Ну что, вот он – спел, получил зарплату 200 тысяч тенге. И все. А хочется петь, хочется хорошо выглядеть, быть хорошо одетым. Еще только выходя на сцену, тебе должны рукоплескать, восхищаться. И идти – все при мне! Так должно быть, мы, артисты, такие. И весь ужас в том, что ты на виду. Пусть хоть одно платье или рубашка, но безупречной чистоты, выглаженная. Потом подвесишь что-то блестящее на шею, прицепишь на грудь, руки украсишь. Приезжает к нам из аулов молодежь. Все пальцы на руках в кольцах… алюминиевых! Смешно? Но я не смеюсь. Потому что это же стремление быть красивым. Только единственно я им говорю: «Сними все эти колечки, оставь одно, но подороже».
Еще раз о счастье
Когда говорят счастье, это не то, что сегодня, а то, что завтра. То, что получается у меня. Вся прелесть в этом заключается. Если я ничего не умею, какой я счастливый? Конечно, я буду несчастным человеком. Как гласит еврейская мудрость: «Бойся тех людей, которые не состоялись. Бойся!». Не приближайте к себе и не приближайтесь сами к таким людям. Я счастлив тем, что у меня получается. Интерес очень большой. Когда я начинал работать заведующим кафедрой, очень мало народу было. А сейчас идет колоссальный наплыв. Можете себе представить? В Астане только 11 человек поступило на бакалавриат, а у нас мест нет. 95 человек!
Я стараюсь поддержать детей из глубинки. К нам идут из Байганина. Ыргыза, Шалкара, говорят только на казахском, не знают языков. Многие буквально не видели ничего кроме верблюдов. И травы, которую эти верблюды едят. Все. Не видели ничего. Что для них посмотреть Венгрию, Будапешт? Городские все-таки в лучшем положении, выезжают. И мне приходится именно этих ребят проталкивать, из аулов. Ничего не видели, а душа чистая-чистая, не испорченные. И сижу камнем, чтобы таким ребятам показать мир.
И о возрасте
– Да, мне 75. А вы хотели увидеть седого старца с трясущимися руками. Да, когда я еду в аул к себе на родину, рядом со своими сверстниками выгляжу как мальчик. Но это жизнь такая. Я столько отдаю. Но и столько же получаю. У меня общение только с молодыми сейчас. И вокалисты, и дирижеры, и вообще. Меня в консерватории все время на Ученом совете держат. Прошу, чтобы освободили. Но держат. Значит, еще послужу.
Записала
Марта ОРЫНБАСАРКЫЗЫ
