Мы продолжаем хронику Великой Отечественной, которую начали в номере «ПК» за 21 июня. Мы рассказывали о подвигах казахстанцев в самом начале войны, в выпусках за 17 и 24 июля вспоминали о том, как казахстанцы сражались за Москву. Выпуски 31 июля, 7, 14, 21 августа посвятили непокоренному городу-герою Ленинграду.
Сегодня мы завершим рассказ об обороне Сталинграда и участии в нем гурьевчан, который публиковали в номерах за 28 августа, 11, 18, 25 сентября, 9 октября. Конечно, мы не смогли рассказать обо всех участниках этой переломной битвы. Очень многие атыраусцы были в рядах героических защитников города на Волге. Но о нескольких расскажем, прежде чем перейдем к другой важной битве — на Орловско-Курской дуге.
И превращался в пепел снег
В те предвоенные годы хоть и говорили о том, что войны не будет, все равно была твердая установка на необходимость всеобщей военной готовности. Одной из самых популярных была тогда песня о паровозе, летящем вперед, в коммунистическое общество, и особенно слова «Мы — мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути». Вот и его, директора школы Матвея Степановича Крюкова, сочли нужным подготовить с военной точки зрения. Правда, увидев его каллиграфический почерк, сразу же назначили писарем. Он заполнял документы четко, красиво, грамотно. И может, так и вернулся бы домой, ограничившись самой начальной военной подготовкой, если бы не грянула всеобщая страшная беда. Он назначается заместителем политрука 60-го стрелкового полка запасной стрелковой бригады. А с мая 1942-го Крюков — командир орудия 83-го гвардейского минометного полка, который срочно перебрасывают на Сталинградский фронт. Уже после войны военачальники в мемуарах своих отмечали, что неразумно было использовать минометы при столь сближенных позициях наших войск и немецких, так как выстрел из миномета — это обязательно вспышка, на которую тут же реагируют вражеские саперы. Но в те дни жесточайшего сражения в ход шло любое оружие, лишь бы подольше не пускать врага в какой-то район города, квартал, улицу, а то и за этажи дома сражались сутками (ведь героические ребята были не только на доме Павлова). Минометчики тоже не давали себе роздыху, и многие погибали или выбывали из строя по ранению. Тяжело ранен был и Крюков. А после излечения в Московском эвакогоспитале старший сержант Крюков назначается помощником командира взвода 442-го отдельного гвардейского минометного полка (того самого, командиры которого составили о Матвее Степановиче столь лестный отзыв).
Полк воюет на Юго-Западном фронте, затем были Третий и Второй Украинский. Сражалась часть Крюкова на самых решающих направлениях. Это подтверждают и благодарности Верховного Главнокомандующего, которые наш герой получил за отличные боевые действия по освобождению города Запорожье, по овладению городами Яссы, Роман и Бакау (Румыния), за овладение венгерскими городами Дебрецен, Ньиредьхава, Дьендьеш, Комарно, Мадьяровар, Дьер, Будапешт, за овладение столицей Австрии — Веной. Войну закончил в Праге. Вон сколько городов слышали грозный голос его «Катюши». Вот уж действительно — пол-Европы прошагал наш земляк. Чего только не было. И в атаки ходили, и в окружение попадали, но быстро выходили частью, и ранения были, и контузии от бомбежек.
Все вынес, все сдюжил и снова шел вперед солдат, землю спасая, мир защищая. А у самого сердце разрывалось от беспокойства за семью — его жена вместе с отцом и детишками эвакуировалась. Он знал только, что в Казахстан, куда именно, не знал. Но понимал, что Пелагее очень трудно одной с тремя малышами и стариком. Сердце — всегда вещун. Пелагея Кузьминична схоронила в эвакуации доченьку. Об этом ему она не сообщала, уже когда встретились, то узнал, в каких условиях они жили, ведь народу эвакуировалось много, разместить всех с комфортом было просто немыслимо. Не хватало продуктов, а те, что были, она старалась отдать детям. Вот и ослабела, сама вернулась из эвакуации с ревматизмом сердца и суставов. Ох, война, что ты только подлая не творила. Сколько людей не только на фронте, а голодом и болезнями убила.
* * *
Жанузак Байтенов всегда был образцом трудолюбия и полной самоотдачи в работе. После демобилизации ударно трудился и на мирном фронте. Был одним из лучших водителей автоколонны 2553. При этом успевал много внимания уделять детям, был прекрасным отцом и семьянином. Вот только рассказывать о походах своих в сороковые грозовые, о боях с врагами он не любил, ибо от волнения начинал путаться, теряться — сказывались последствия тяжелейшей контузии. И чтобы узнать о его боевом пути, обратимся к военному билету, эта скромная книжечка является бесстрастным свидетелем того, как служил солдат службу ратную. В Армию он был призван 8 января 1942-го, а демобилизован только в 1946-м. Его стрелковый полк был на Сталинградском направлении в январе-июле 1942-го, тогда шли самые жестокие сражения, когда, поливая кровью каждый клочок земли, бойцы все дальше отступали, за очень большую цену отдавая один за другим районы города, ставшего средоточием надежд многих тысяч людей. Но наступил перелом и в этой битве, Жанузак стал артиллеристом: сначала 85-мм орудия, а после и мощной гаубицей 152-мм управлял. Особенно тяжело пришлось, когда их подразделение вошло в состав разведочной дивизии. Поддерживали части, производившие разведку боем. И страшно даже представить, сколько огня обрушивали фашисты на часть, входившую в прорыв первой. И когда шли жестокие перестрелки, даже снег становился горячим от разрывов, копоти и пепла.Строчил пулеметчик
Нурпеке Ержанов на фронт был призван в мае 42-го, после окончания курсов пулеметчиков воевал в составе 783-го стрелкового полка под Сталинградом. Тогда вся надежда была на пулеметчиков и минометчиков, потому как артиллерию использовать было невозможно, слишком сближены были позиции, а то и дом занимали «поэтажно» фашисты и наши. Нурпеке оправдывал надежду боевых товарищей: его расчет всегда оказывался в нужном месте и в нужное время. В одном из боев погиб его друг и искалечен основательно пулемет. Он взял в руки миномет. А когда закончилось это страшное противостояние, когда разгромили вражескую группировку под Сталинградом, пошли воины дальше, освобождать Украину. Снова строчил пулеметчик огневыми строчками по фашистским цепям и огневым точкам. И сам не остерегся, получил тяжелое ранение, более трех месяцев был на лечении. Но снова вернулся в строй. После госпиталя стал воевать уже минометчиком. На большом 120-мм миномете был наводчиком. Воевал отменно. Был удостоен медали «За отвагу», освобождал Венгрию — сам удивлялся, как остался жив после страшных боев на озере Балатон. А дальше путь на Берлин. И служил солдат службу ратную аж до 47-го года. А вернувшись, успел еще и в нефтяной отрасли поработать, освоил профессии оператора по добыче, по подземному ремонту скважин. Так что в нефтяной реке Прикаспия есть и его ручеек.
Открывая мир Книги
Слово «ликбез» для нынешней молодежи звучит совсем не понятно. А вот с первых лет советской власти добиться ликвидации неграмотности было почетной обязанностью каждого грамотного, активного человека. Тем более для учителя. Калмагамбет Жексенов старался приобщить к знаниям, открыть мир Книги как можно большему количеству земляков. И допоздна не гас огонек в «Кызыл уй» («Красной избе»), где работал молодой учитель. Он проводил беседы, политинформации, громкую читку газет — хотел, чтобы его подопечные хорошо ориентировались в политической обстановке. А была она все тревожнее. И вот настал тот самый страшный час, когда пришлось Калмагамбету, отложив карандаш и ручку, взять в руки оружие. После обучения в Оренбурге стал он командиром станкового пулемета. Воевал в составе 884-го стрелкового полка под Сталинградом в качестве командира отделения. И старался, чтобы каждая очередь, выпущенная из пулеметов его отделения, достигала цели, наносила урон врагу. Требовалась большая сосредоточенность, ибо в каждую секунду, из-за каждого угла, подвала, окна можно было ждать выстрела. Шел постоянный поединок: кто кого первым увидит и уничтожит. Сержант Жексенов был на хорошем счету, его пули не летали «за молоком». Он был представлен к медали «За отвагу». Все ощутимее был перевес наших сил. Скоро-скоро должна была закончиться нашей победой эта Великая битва. Но не пришлось этого увидеть Калмагамбету. Он был тяжело ранен. И после госпиталя комиссован. Дома снова принялся за просветительскую деятельность. Его педагогический стаж превышает полвека.
* * *
А вот Уахит Жунусов на Сталинградском направлении оказался уже накануне соединения советских фронтов, когда фашисты были уже окружены, и когда в огромном котле был уже явный перевес на нашей. Но фашисты сопротивлялись отчаянно — бой продолжался в каждом переулке, доме, подвале. Часть, где служил Уахит, располагалась за Энгельсом, прежде он и не знал, что рядом с Саратовом есть два городка, носящие имена двух немцев — основоположников марксизма — это неудивительно, так как до войны здесь была область Немцеповолжье. Кто тогда думал, что придет время воевать с Германией. Что всех немцев из Поволжья депортируют в Казахстан. Да, война ломала и корежила судьбы людей и целых народов. Уахит очень наглядно убедился в этом еще и на Западной Украине, когда видел, как украинец шел на украинца. Под Ивано-Франковском нашла Уахита пуля фашистского снайпера. Быть ему слепым либо вообще не быть, но как-то очень своевременно он повернулся, и пуля только скользнула по лицу, не повредив зрения.
После демобилизации слабоват он был здоровьем. И, наверное, жалеючи фронтовика, председатель колхоза имени Панфилова предложил ему заведование библиотекой. Библиотеки-то как таковой и не было. Самый обычный красный уголок с несколькими подшивками газет и журналов. Но он начал собирать упорно книги по домам, через централизованные сети. Сам покупал при случае. Стал часто проводить различные мероприятия, диспуты. И постепенно библиотека стала настоящим очагом культуры. Жунусов даже стал победителем Всесоюзного конкурса библиотек, а диплом за подписью тогдашнего министра культуры Е. Фурцевой подтверждал, что он признан отличным работником культуры. В Москве были выпущены методическое пособие и диафильм об опыте работы библиотекаря Жунусова.
Я Чайка — ко мне летите
Евгения Петровна Бирюкова в действующей армии находилась с 15 мая 1942-го по июнь 1945-го. Пошла на фронт добровольцем. Не уставала ежемесячно ходить в военкомат со своего села и напоминать военкому, что обещал послать ее на фронт, когда подрастет. И послал он ее в школу радисток. А к этому времени и совершеннолетие пришло. А с ним и серьезность, ответственность в выполнении задания, а упорства ей было не занимать. Сержант Бирюкова могла сутками терпеливо и методично вызывать позывные разведгрупп, частей, с которыми «сходились» флангами. А где они — эти фланги в Сталинграде?! Казалось, что везде передний край. В одном доме на разных этажах наши и фашисты. То отчаянные советские разведчики через крышу проникают в дом, где фашисты засели и овладевают им. На каком этаже наши, на каком фашисты, куда ударить артиллеристам, чтобы помочь своим, чтобы не накрыть случайно своих же — в таких условиях нужны особенная скоординированность, согласованность действий. И только связист может это обеспечить, получив данные. Не случайно же Женя дважды медалью «За боевые заслуги» награждалась. И орден Красной Звезды получила.
Да она и сама не раз с разведчиками вместе вылазки совершала. И тогда уже другие девчата-связистки с нетерпением ждали отзыв, озвученный таким родным и знакомым Жениным голосом. Очень часто ее голос вел солдат, оказавшихся в тылу немцев, выполняя задания, а то и заплутавших в снежной круговерти, растерявшихся в грохоте разрывов и облаках осколков и пыли — после очередной схватки или артподготовки. И называя иносказательно ориентиры, она терпеливо выводила ребят к своим, по сути, спасая им жизнь. Я Чайка — ко мне летите, называла она свой позывной. И они летели.
Высоко сижу — все вижу
Надежда Михайловна Кораблева из тех людей, кто привык меньше думать о себе, больше о других. Быть патриотом — долг каждого гражданина — считает она. И когда грянула война, она пошла добровольцем на фронт. Оказалась в части ВНОС — ведущие наблюдение, осуществляющие оповещение и связь с зенитчиками. Те самые глаза и уши армии. И какими же ясными и красивыми были эти глаза всех оттенков у сорока гурьевских девчонок, посланных как пополнение в 44-й отдельный женский батальон, формирующийся в Индере. Как спешили скорее встать на защиту Отечества. Горе и слезы были эти солдаты. Шинелей им не выдавали, пока не зачислены были в Армию, не прошли аттестацию. А вот ботинки с обмотками выдали. Наде достались 41-го размера, у других и побольше, а у них размеры 35-36. Кто же думал, что придут в армию девчушки? Обмундирование готовили ведь под солдат-мужчин. Только где же их было набрать, столько солдат, чтобы хватило бы заткнуть ненасытную пасть коричневой чумы. Так что пришлось помучиться, пока проходили начальную подготовку, и с обмотками, надетыми поверх связанных мамой носочков, булавками их пристегивали, да еще на пробежках, когда ботинки спадали, несмотря на засунутую вовнутрь солому. А после всех этих мытарств — несколько часов сна в неотапливаемом помещении. И снова — за подготовку. Не такое это простое дело — по силуэту определить, наш ли, фашистский ли самолет, чтобы успеть оповестить зенитчиков. Командование хотело научить их как можно лучше, чтобы хотя бы этим защитить. Потом пешком отправили в Азгир, а дальше — к Сталинграду. С ночевками в случайных, неприспособленных помещениях. Иногда утром встать не могли — шинели примерзали к полу. Что ж ты, война подлая, делала с этими девчонками, будущими матерями. Но они терпели, были полны энтузиазма и стремились скорее поквитаться с врагом.
В Сталинграде их распределили по ротам и объяснили задание. И вот она — радистка, телефонистка. В шинели, которой могла два раза обернуться, как пушинка взлетала по лестницам, а то и по стене взбиралась на самое высокое здание в населенном пункте, чтобы вести наблюдение за воздушным пространством. Ведь как устраивались наблюдательные посты? Выпиливался кусок крыши самого высокого дома, и в образовавшемся квадратике устраивался помост с небольшим карнизом для альбома (на всякий случай сверить силуэт) и телефон. Стоять наверху перед открытым люком, когда самолет, несущий смерть, летит, кажется, прямо на тебя. А сколько их пролетело перед нею в дни Сталинградского сражения: и рам, и юнкерсов, и фоккеров. И, кажется, что каждый летит именно на тебя. А ведь нужно не только страх преодолеть, но еще и определить, что за самолет — разведчик, бомбардировщик, истребитель? Надина рация всегда работала безупречно, предупреждала об опасности четко и верно. И командиры любили, чтобы именно она вела оповещение, были уверены в ней, что сбоев не будет. Она была удостоена медали «За боевые заслуги». Уважали. И она старалась соответствовать этому уважительному отношению. Не щадила себя. Как-то вела корректировку, передавая данные целый морозный день, сидя в мелком окопчике. В горячке боя и не заметили, что ее не подменили, а она и не напоминала, знала, что некем было подменить. А после боя ее еле оторвали от охапки соломы, на которой она лежала. В госпитале потом лечили и простуду сильную, и обморожение. Беда была с ногами, на студеном ветру и морозе — в ботиночках… И было опасение, что вообще не будет ходить, полгода лежала в госпитале, и домой отправили с сопровождающими, они поддерживали ее, чтобы она шла хотя бы с помощью клюшек специальных. Но такое это поколение, такие сильные духом люди, что поднялась Надежда, пошла работать. Правда, точки-тире у нее уже плохо получались в связи с потерей гибкости пальцев, но работала связисткой. И ничего особенного в том, что воевала, она не видела.
Любовь МОНАСТЫРСКАЯ
(Продолжение следует)
