Как известно, государственный секретарь Марат Тажин на расширенном заседании межведомственной рабочей группы по изучению национальной истории Республики Казахстан поставил перед учеными-историками страны задачи по определению главных ценностей и ориентиров в этом архиважном вопросе на данный момент. Было сказано о том, что эти ценности должны быть современными, укреплять национальную идентичность в глобализирующемся мире, который размывает национальную специфику. Они должны обеспечить сохранение культурного кода нации: языка, духовности, традиций, культуры.
Конечно, мне как историку небезразличны эти ценные мысли и суждения о проблемах изучения и преподавания истории Казахстана. В связи с этим, соглашусь с выводами госсекретаря о новом отношении к источникам и архивам: «Неужели можно без критического анализа принимать в качестве истины в последней инстанции свидетельства о казахской истории, насквозь пропитанные евроцентризмом иностранных купцов, разведчиков, военных или географов? Мы должны серьезно переосмыслить все эти источники, понимая с высоты современной науки, что они часто не выдерживают никакой критики по стандартам сегодняшнего дня». Я полагаю, что в XIX-XX веках русскими и советскими исследователями было написано немало ценных трудов и статей, которые все еще недостаточно используются. Это в первую очередь касается трудов по этнохудожественной культуре казахского народа. Благодаря самоотверженной деятельности многих поколений русских ученых-географов, историков, этнографов для науки и широкой общественной мысли были открыты казахские земли — их историко-культурное наследие, природный и человеческий потенциал.
Необходимо учесть, что в XIX веке у коренных жителей Западного Казахстана появилось немало друзей среди русского населения. При этом казахи заводили дружбу как среди крестьян-переселенцев, так и среди казаков. Казахи своих русских друзей называли емким словом «тамыр», что в переводе с казахского означает буквально «кровеносный сосуд». «Тамыры» впоследствии становились близкими родственниками, кровными братьями. Ярким примером дружественных отношений между нашими народами могут послужить некоторые факты из жизни великого казахского композитора-инструменталиста Курмангазы Сагырбаева, замечательного интернационалиста. Круг его друзей был очень широк. Среди его знакомых были представители различных сословий и профессий. Будучи замечательным музыкантом, а также обладателем огромного интеллекта и высоких человеческих качеств, он был лично знаком с высшими чинами Российского государства тех времен, в том числе с генерал-губернатором Оренбургской губернии Перовским и градоначальником г. Астрахани Брауном. Об этом красноречиво свидетельствуют названия таких его произведений, как «Перовский марш», «Балбраун», «Лавочкин», «Не кричи, не шуми» и другие. Легенда гласит о том, что градоначальник Браун пригласил Курмангазы на бал, устроенный в честь своей жены. И на этом балу Курмангазы в благодарность за приглашение сыграл свое вышеупомянутое произведение «Балбраун».
Характерным моментом является то, что на этом балу состоялась встреча Курмангазы с калмыцким нояном Церенжепом. Позднее Курмангазы посвятил своему калмыцкому другу наигрыш «Саранжап». Курмангазы особенно дорожил своей дружбой с «тамыром» Н. Бородиным, который жил в одном из хуторов Уральской области. В 1868 году в доме Н. Бородина состоялась встреча композитора с журналистом и поэтом Н. Савичевым. Об этой исторической встрече Н. Савичев в газете «Уральские войсковые ведомости», №44 за 1868 год, писал следующее: «Господин Бородин сделал мне большое удовольствие, познакомив меня с Курмангазы Сагырбаевым, первым артистом в игре на балалайке, знаменитым по всей Букеевской Орде. Это мужчина среднего роста и лет, с добродушным и умным лицом, одет ни богато, ни бедно, в татарском вкусе. Он недолго заставил просить себя и снял со стены домбру. Это ковшеобразная балалайка, с длиннейшим, узким грифом, с двумя струнами и украшена порядочной инкрустацией. Мимоходом сказать, хозяин сам музыкант, играет хорошо на скрипке, гитаре и отлично — на балалайке и домбре. Курмангазы скоро настроил две струны и без прелюдий вдруг заиграл импровизацию, откинув несколько голову в сторону. Я еще на первых порах был удивлен, а после поражен его игрой. Я никак не ожидал, чтобы из такого беднейшего, первобытного инструмента, о двух струнах, могло выйти что-нибудь похожее на музыку, но такова сила человеческой способности — из домбры выходила чистейшая музыка, хотя характер мелодии был киргизский, но, смотря по тому, как она выражена, ее можно поставить наряду с произведениями образцовой музыки, потому что игра Сагырбаева происходит из того же источника — дара и вдохновения. Я назвал бы его игру вольной песнью жаворонка или соловья, но это сравнение слишком узко, несмотря на то, что бедность инструмента много ограничивает полет фантазии артиста».
В советское время исследованием музыкальной культуры казахского народа успешно занимались Затаевич, Жубанов, Ерзакович и другие.
Огромный вклад в дело исследования музыкальной культуры казахов внес Александр Викторович Затаевич — музыкальный критик, этнограф, один из основоположников казахской советской музыкальной культуры, первый народный артист Казахской ССР. Имя Александра Затаевича широко известно в музыкальном мире. Он вошел в десятку наиболее значимых фигур первой половины XX века. В историю музыкальной культуры он вошел как музыкант-этнограф. Не без преувеличения можно сказать, что он значительно расширил представления своего времени о музыке Востока, изменил содержание и смысл самого этого понятия, придал ему иные акценты. Он открыл европейскому миру ранее неведомый музыкальный мир степи, мир, который, удивляя своей непривычностью, свое-образной пластикой, первозданностью мелоса, предстал плодотворной противоположностью бывшим представлениям Европы: экзотике и чувственной утонченности мелодий.
Творчество Затаевича известно нам в основном по его трудам «1000 песен казахского народа» и «500 песен и кюев казахского народа», о которых и пойдет речь. Впервые Александр Затаевич услышал казахскую музыку в возрасте 51 года, будучи уже зрелым музыкантом, когда в 1920 году он переехал в Оренбург. «Своеобразной поэтичностью, красотой и мелодическим богатством» покорила его казахская музыка. С самого начала он воспринял эту музыку не как наследие и памятник прошлого, но как «живое творчество необычайной силы воздействия». Для него было непостижимо, что эти «необозримые музыкальные сокровища» оставались недоступны широкой европейской публике». Постепенно интерес и восхищение переросли в главное дело жизни: задавшись целью сделать общим достоянием «эти дотоле неизведанные музыкальные богатства казахского народа», он с неиссякаемой энергией разыскивает музыкантов-знатоков, слушает любителей, находит и записывает мелодии, которые ранее никем не фиксировались. И уже за неполных три года им было собрано более тысячи произведений. Все эти записи были собраны в Оренбурге — центре общественной жизни 20-х годов республики, куда съезжались люди со всех уголков Казахстана. А в 1925 году выходит первый сборник «1000 песен казахского народа», в который и вошли все собранные материалы. Работая над этой книгой, Александр Затаевич изучал, вступал в круг нового для себя языка казахской музыки, втягиваясь в новое мыслительное пространство, осваивая стиль и специфику казахской музыки. Сегодня невозможно без волнения читать его предисловие к труду «1000 песен казахского народа».
«Вам, мои дорогие друзья-джигиты, посвящаю и Вам возвращаю я этот труд, сработанный совместно с Вами в годину голода, холода и эпидемий, — писал музыкальный критик. — Вы знаете, что я всегда стоял на той точке зрения, что не я собираю Ваши прекрасные народные песни, а Вы сами, при моем посредстве, накопляете их, дабы уберечь это национальное свое достояние от забвения и искажений. Не мне судить, хорошо ли и правильно ли исполнил я эту трудную задачу, но уверен, что Вы не сомневаетесь в том, что выполнил я этот труд со всею любовью и самопосвящением, со всем уменьем, коим располагаю. В этой работе нельзя было сделать ни одного шага без внутреннего созвучия с интимнейшими струнами коллективной души народной, что навсегда породнило меня, случайного к вам пришельца, с талантливым и благородным казахским народом. Но я — старик, а за Вами — все будущее! Храните же, изучайте и приумножайте Ваши национальные духовные богатства, развивайте и украшайте их достижениями высшей общечеловеческой культуры, к которой стремитесь, и да возрастет из народных недр обновленная и расцветшая казахская национальная музыка!»
Тематика собранных произведений была обширна — охватывала период с древнейших времен до 30-х годов XX века: эпические песни (например, «?обланды»), древние исторические («Ескендір»), песни о монголо-татарском нашествии («А?са? ??лан» и «Жошы хан»), песни периода национально-освободительных войн, а также трудовые, бытовые, обрядовые, лирические, социальные.
Этот сборник имел, да и имеет, огромную этнографическую ценность. Во-первых, помимо музыкального материала, в нем собраны сведения об укладе жизни, традициях, быте народа; во-вторых, биографические сведения и характеристики некоторых деятелей и исполнителей, помещены также комментарии к некоторым произведениям; в-третьих, описываются народные инструменты и способы игры на них, а также характеристика некоторых ладовых основ.
Общим итогом этой активнейшей 16-летней собирательской деятельности стало одно из самых грандиозных собраний народной музыки первой половины XX века. Более трех тысяч записей — результат, поразивший всех своими масштабами. Не случайно появляются восторженные отзывы крупнейшего русского музыковеда Бориса Асафьева, теплыми словами откликаются Николай Римский-Корсаков, Николай Мясковский, Михаил Ипполитов-Иванов, Сергей Василенко. Борис Асафьев писал тогда: «…ценнейший памятник вековой, а, может быть, и тысячелетней культуры…» Максим Горький: «Оригинальные их мелодии — богатейший материал для Моцартов, Бетховенов, Шопенов, Мусоргских и Григов будущего…» Темами песен этих сборников воспользовались в будущем многие композиторы, такие как Брусиловский в операх «?ыз Жибек», «Ер Тар?ын», симфонии «Сары Ар?а», Великанов в «Казахской симфонии», балете «?амбар и Назым», Жубанов и Хамиди в опере «Абай», Мясковский в симфонии №14, Ипполитов-Иванов.
К сказанному следует добавить, что Александр Затаевич открыл для музыкальной общественности Казахстана творчество великого казахского композитора-песенника Мухита Мералиева, с именем которого связана целая школа исполнительского мастерства. Яркими представителями данной школы были народный артист Казахской ССР Г. Курмангалиев и наш незабвенный земляк, заслуженный артист Республики Казахстан Мекес Турешев. Отдавая дань прекрасным мелодиям композитора Мухита Мералиева, Александр Затаевич назвал его «баяном казахской степи», а про песню «Айнамк?з» сказал: «Такая песня может родиться только в казахской степи».
Обобщая сказанное, я считаю, что в изучении истории Казахстана необходимо использовать тот ценный материал, который был накоплен исследователями XIX-XX веков, в части этнохудожественной культуры казахского народа. Было бы неплохо ввести во всех учебных заведениях специальный курс «Духовное наследие казахского народа».
Шахман НАГИМОВ,
доцент Атырауского государственного университета
им. Х. Досмухамедова,
почетный работник образования РК
