В прошлых номерах газеты «Атырау» публиковались статьи жылыойца Абдуллы Абдрахманова о поездке казахстанской делегации в Магадан в поисках места, где могли бы покоиться останки поэта, писателя, борца за свободу казахского народа, алашординца Магжана Жумабаева, за свой патриотизм ставшего жертвой репрессии. Абдулла Абдрахманов был свидетелем последних дней жизни поэта в концлагере. Делегация недавно вернулась из поездки. В Магадане они встретились с местными краеведами, подняли архивные материалы. Поиск сведений о казахском классике будет продолжен. Сегодня мы предлагаем рассказ Абдуллы Абдрахманова о той поездке.
Есть единственный человек, которому известно место захоронения праха Магжана Жумабаева, и живет он в Жылыое. Дом Абдуллы Абдрахманова находится рядом с центральной кульсаринской мечетью. Аксакалу 92 года! Лицо старца излучает добродушие, для своего почтенного возраста он в отличной форме. Лично меня подобное потрясает. И ведь он еще постился в это время! Супруга Ильгек поддевает его всячески, а ему хоть бы хны.
— Ассаламагалейкум, ата!
— Добро пожаловать, сынок!
— Да будет принято ваше намерение!
— И тебе благочестия, дорогой!
— Вы недавно благополучно вернулись из поездки в далекий Магадан. Ну и как вас встретили места, которые вы когда-то прокляли?
— Так ведь много воды утекло с тех пор, как я проклял те места. Время раны лечит. И там все изменилось, разница как между небом и землей.
Старик проворно поднялся с места и принес три альбома – это оказались подарки магаданцев. Назывались они «Природа Сусумана», «Золото Сусумана», «Золотая Колыма».
— Да это ж настоящий золотой прииск!
Абдулла ата с этого момента и разговорился.
— Эти края богаты не только золотом, но и углем, металлом, пушным зверьем, всевозможной рыбой – Магадан, почитай, посреди моря расположился. С 1932 года сюда стали отправлять осужденных. Судя по документам, их маршрут начинался с порта Бухты Нагаева, далее следовали Палатка-Атка-Мякит-Оротукан-Дебин-Ягодное-Сусуман-Мальдяк. Огромный пароход плыл около 6-7 суток. Осужденные просто не могли отсюда убежать. Охотское море-то огромное, оно объединяет Россию, Японию, Корею.
Казалось, старец воодушевился воспоминаниями, да так, что не остановить.
— А что с Магжаном было? — я не хотел терять нить разговора.
— Мы с Магжаном добывали золото на прииске Перспективный, там была река Берелех, и мы намывали золото в ней. Это, скажу вам, труд почти адский. Лопата, лом, сито, кайло – вот и все наши орудия труда. Уповали на свою силу. А мы-то все полуживые, голодные, больные, в рубище. Непригодных загоняли в отдельный барак. Это означало, что человек уже не жилец на этом свете. Магжан заболел цингой. То был остров, наверное, поэтому, погодные условия были какими-то нестерпимо суровыми. Легко ли, девять месяцев зимы и три месяца лета…
— Да, я понял. В альбоме есть даже характеристика природных условий этого края. Климат континентальный, субарктический. Температура воздуха в январе может опускаться до минус 67 градусов по Цельсию.
— Из-за таких условий нас обязывали уложиться в три месяца!
— А что еще можете рассказать о Магжане?
— Я до сих пор удивляюсь несправедливости судьбы, которая забросила такого славного поэта в этот ад. За что ему было такое наказание? Он трижды был судим, дважды приговорен к смерти.
— Есть сведения, что жена Максима Пешкова ходатайствовала о досрочном освобождении поэта.
— Было такое. Приговор могли под каким-то влиянием изменить. Магжан ранее отсидел в Сибири около 7 лет.
— Потом он вернулся на родину, и как сложилась его дальнейшая судьба?
Старик молчал некоторое время.
— Не знаю, может, время было такое, или это была эпоха деградации, но тогда даже внутри самой нашей интеллигенции была зависть, холодный расчет. Как жаль! Жумабаев состоял в партии «Алаш», он не скрывал страданий, выпавших на долю его товарищей и его самого. Страдание запечатлелось в его глазах. Он сбежал из сибирской тюрьмы, по возвращении на родину ему помог Сабит (Сабит Муканов – прим. авт.) – устроил его на работу. Но спустя некоторое время он снова попал в жернова тройки – в 1938 году его приговорили к 10 годам. Но и после отбывания срока он так и не вышел на свободу. В то время карателям ничего не стоило сфабриковать дело против инакомыслящих и накинуть еще годков. Это было для душегубов чем-то вроде забавы, что ли… А Магжан был парень самоотверженный, такие разве останутся неприметными? Он принес себя в жертву ради товарища, который оклеветал его. На сей раз его отправили в далекую Сибирь.
— Надо же! Значит, товарищи по несчастью могли подставить, предать? Что может быть хуже?
Мне вспомнилась одна фраза Магжана: «Есть только две сильные вещи в мире — это любовь и смерть». Видно, рано познал он жизненную философию. Хоть и погас он, но живет во всенародной любви.
Седобородый старец тяжело вздохнул.
— Прошло уже шестьдесят лет, а до сих пор все как сейчас помню.
В глазах старика показалась тоска. Эта тоска, может быть, появилась еще в Магадане. Он до сих пор не может без волнения вспомнить те лихую годину. Может, вспомнилось ему, как Магжан идет по каменистой дороге в Колыме? Может, до сих пор ему мерещатся пропитанная смертью чужая земля, нечеловеческие страдания невинных людей? Старческие глаза застилают слезы. Старик очень раздосадован тем, что ему так и не удалось найти место, где покоятся останки Магжана, хотя бы какого-нибудь знака. Проклятый суглинок словно поглотил все следы. Какие муки испытала душа старца, когда он стоял на берегу реки Берелех, где в годы молодости он намывал золото, где некогда стоял старый барак, жилище Магжана?
Но аксакал доволен и тем, что ему довелось хоть прочитать молитву за упокой души товарища. В эти волнительные минуты рядом с ним плакали родственницы усопшего Райхан Жумабаева и Шайзада Бекишова.
Дед пришел в себя и вдруг повернул беседу в нужное ему русло:
— А нынешнее поколение, даже их родители, хоть знают, кто такой был Магжан, проникали ли они в мир его души, его таланта? Тогда надо восполнять этот пробел. Это был тонкий живописец, неординарно мыслящий, с драматичным, чувственным внутренним миром.
— Ата, у наших предков было поверье, что поэтический дар подобен светоносному напитку, которым наполняется человек. И стоит заговорить такому дарованию, то напиток этот изливается в виде стихов.
Магжан Жумабаев и был обладателем такого дара. Но большая часть его жизни прошла в неволе и страданиях, потом его объявили врагом народа – и в результате его творчество и литературное наследие были преданы забвению, это никого не интересовало. Но бесспорно одно: какое место занимают его произведения в казахской поэзии, такое же место его голос, полный таинственности и тоски, занимает и в мире духовного вообще.
Он обладал потрясающим интеллектом, все время был в творческом поиске, постоянно занимался самообразованием. Выучившись в медресе «Галия», он учился у египетских и стамбульских ученых. Видимо, благодаря этому он отлично разбирался в тюркской литературе.
Все еще на устах у людей эти строчки, написанные им:
Түркістан – екі дүние есігі ғой,
Түркістан – ер түріктің бесігі ғой.
Вдруг Абдулла-аксакал промолвил:
— Каждое стихотворение Магжана прекрасно, он мыслил масштабно и зрело. Например, чего стоит его стихотворение «Мен жастарға сенемін»?
Надо же! Дед хранил эти шестьдесят лет золотые строчки, написанные поэтом на каменном полу тюремной камеры, а на самом деле вырезанные в своем сердце, и они грели ему душу долгие годы.
Действительно, Магжан возлагал большие надежды на молодежь, он верил в будущее нации. В моем блокноте под циклом «Бабадан — мұра» наряду с изречениями С. Торайгырова, М. Ауэзова, К. Жубанова, Г. Мусрепова выписаны его слова: «Каждый воспитатель применяет национальную педагогику. Национальное воспитание испытано временем, обкатано многими поколениями, и, безусловно, каждый наставник обязан знать о нем. Учитывая то, что ребенок будет жить среди своего народа, служить своей нации, воспитатель должен воспитать его, применяя именно национальное воспитание».
Видимо, аксакалу вспомнились мысли Магжана по этому поводу, он заерзал на месте и произнес:
— Магжан верил в будущее. Он лелеял в глубине души заветную мечту о том, что и на нашей улице когда-нибудь будет праздник. Обладатель незаурядного ума, неординарная личность, он был мастером красного слова, его беседы были содержательны и оставляли впечатление, а когда он излагал свои мысли на русском языке, то сами русские снимали шляпу.
— Оно и немудрено, ведь он учился в русской учительской семинарии, читал Пушкина, Горького, Блока, Гете, Гейне, Шекспира, Байрона.
Отдавая дань мировым классикам и культуре, Магжан не забывал о своем народе, всячески возносил его и его светлые надежды и мечты, о чем с гордостью писал: «Я потомок народа, восходящего к гуннам, рожденного солнцем».
— Ата, в одном из альбомов, посвященных 55-летию Магадана, есть строки о том, что там живут потомки славных людей, обладающие не только недюжинной силой, но и незаурядным умом.
— Я понял вас. Хотите спросить, что я имел в виду? Дело в том, что среди вышедших на свободу осужденных было много видных специалистов в различных отраслях. Некоторые осели там, обзавелись семьями. Вообще в эти лагеря в основном попадали талантливые ученые, военнослужащие, деятели культуры. Среди них, например, кроме Магжана, были такие личности, как академик Королев, генерал Горбатов.
— Человек привыкает и к аду. Вы говорите, что многие связали свою судьбу с Магаданом. А как вам удалось вернуться на родину из края собачьих упряжек?
— После смерти Сталина, в 1954 году, наступила хрущевская оттепель и заключенных этапировали в Акмолинск. Помню, как в один рейс на пароход посадили 8 тысяч человек. Те, у кого было слабое сердце, не выдержали морского переезда и погибли в пути. Их тела попросту скидывали в воду. Среди освобожденных не было Магжана, к сожалению. Болезнь взяла верх, он уже не мог стоять на ногах. Мне довелось увидеть последние минуты его жизни.
Мы прибыли в Акмолинск зимой, стоял обжигающий мороз, бушевала вьюга. Мест на всех не хватало, иных устраивали в палатки. Бывших заключенных ГУЛАГа разместили в жилищах целинников.
Радости людей, измученных, отощавших, потерявших всякую надежду на свободу и возвращение на родину, не было предела. Среди этих счастливцев был и я. Это была самая большая радость в моей жизни…
— А о чем вы жалеете?
— О том, что не смог выполнить наказ Магжана. В пути у меня украли его блокнот с записями. Я никогда не прощу себе эту оплошность.
Видно было, как старика охватило сильное волнение.
Бедный Магжан, кто мог предположить, что тебе уготована столь суровая и драматичная судьба? Единственный человек, который видел тебя воочию, старик Абдулла долгие годы носил в себе эту боль и, в конце концов, рискнул в 92 года поехать в далекий Магадан, чтобы найти место, где ты нашел вечный покой. И пусть его поиски не увенчались успехом, зато он соприкоснулся с твоим духом. Твои безутешные родные, поехавшие с ним, должно быть, лишь сердцем могли почувствовать, что ты благодарен им. И все же не напрасно ехали сыновья и дочери твоего родного Алаша в такую даль – их намерение высекло искру надежды. И в архивах нынче оживленье. Но самое главное – пока о тебе помнит любящая тебя родина, ты будешь жить. Ибо, как сказал турецкий святой Мауляна, «не ищи могилу почитаемых на земле – они покоятся в сердце народа».
Каржау ОРАЗБАЕВ, член Союза
журналистов Казахстана,
Жылыойский район
(газета «Атырау» за 3 сентября 2011 года)
Перевод
Гульжаннат АБУГАЛИЕВОЙ
Магжан Жумабаев — замечательный казахский писатель, поэт, публицист, один из основателей новой казахской литературы. Его стихам, поэмам, рассказам присущ обостренный трагизм, выражающий чувство ответственности перед народом и вытекающее из него обращение к истокам и переломным моментам истории. В то же время Магжан воспринял общечеловеческое художественное и научное наследие, начиная с Шекспира, Пушкина, Соловьева и кончая символизмом, технократизмом и Шпенглером. Столь распространенные в наши дни экзистенциальные мотивы довольно явственно просматриваются в его творчестве. После долгих лет замалчивания Магжан Жумабаев открылся нам заново.
Магжан Бекенулы Жумабаев родился 25 июня 1893 года в урочище Сасыккуль Сарыайгырской волости Петропавловского уезда. Умер 19 марта 1938 года в Алма-Ате. Магжан происходил из зажиточной семьи, его отец Бекен был бием, волостным управителем. С четырех лет он начинает изучать восточные языки и литературу. Ранние стихи Магжана не сохранились. Арабский, персидский и турецкий языки он продолжает осваивать в медресе Бегишева в Кзыл-Орде, получая там среднее мусульманское образование. В 1910 году он поступает в медресе Галия, высшее мусульманское заведение в городе Уфе. Но по совету преподавателя Галымжана Ибрагимова, ставшего классиком татарской литературы, Магжан ищет другие пути пополнения образования. При содействии Ибрагимова в 1912 году в Казани впервые выходят в печати произведения юного Магжана. В этот же период при наставничестве со стороны Миржакипа Дулатова и Ахмета Байтурсынова он изучает русский язык, знакомится с русской и европейской литературой, сотрудничает с газетой «Казах». Магжан поступает в 1913 году в Омскую учительскую семинарию. В годы, проведенные в Омске, Магжан принимает активное участие в создании общества «Бiрлiк» («Единство»), редактирует его рукописный журнал «Балапан».
С первых шагов в поэзии Магжан обнаруживает яркий самобытный талант. Широкое признание принес ему поэтический сборник «Шолпан» (1912). Первый этап творческого пути Жумабаева охватывает период с 1910 года по февраль 1917 года. Все сильнее звучат мотивы национально-освободительной борьбы в стихах поэта, смело обращающегося к истории. В стихотворении «Прошлое» Магжан называет имена героев борьбы против джунгарских поработителей. Для него подлинный герой тот, кто «помнит о своей нации».
После февральской революции Жумабаев, имя которого как поэта уже было известно в кругах казахской интеллигенции, был введен в состав областного комитета партии «Алаш». Хотя на всеказахстанских съездах этой партии он избирался кандидатом в депутаты учредительного собрания, активной политической деятельности он не вел. В дальнейшем, на втором этапе своего творческого пути (1917-1924) Жумабаев стремится отказаться от стереотипов в своем мировоззрении. Он занимается журналистикой, работает на ниве просвещения, издает в 1922 году труд под названием «Педагогика». Магжан некоторое время был редактором газеты «Бостандык туы» («Знамя свободы»), издававшейся в Омске, а с 1921 года — в Петропавловске.
Напряженный и творчески плодотворный период жизни Жумабаева связан с переездом в 1922 году в Ташкент, где он создает поэму «Батыр Баян», цикл стихов о Туркестане, статьи об Акан сери, Бухаре-жырау, Абубакире Диваеве. Он сотрудничает с газетой «Ак жол» и журналом «Шолпан». Здесь же, в Ташкенте, а также в Казани в 1922-23 годах один за другим выходят в свет два сборника стихотворений Жумабаева, в которых проявились отличительные черты его дарования. Магжан принадлежит к тому поколению поэтов, которые первыми в регионе Средней Азии и Казахстана воссоединили два потока духовного развития народов Востока и Запада. Он жадно следил за мировым литературным процессом, стремясь попасть в струю художественных течений современности. Подобно западным и русским символистам Жумабаев пытался заглянуть в «запредельный мир», где по его глубокому убеждению, таятся истинные идеи, он старался сосредоточиться исключительно на переживаниях, заменить образ символом.
В этот же период взлета начинается волна обвинений в национализме, пантюркизме, самолюбовании. Эти наветы продолжались и в период его учебы в 1923-26 годах в Московском литературно-художественном институте, возглавляемом В.Брюсовым, который высоко ценил талант казахского поэта. Параллельно Магжан работал в Московском Восточном издательстве. Летом 1927 года он возвращается на родину и занимается преподавательской деятельностью в Петропавловске, Боровом. В это время он создает ряд патриотических стихов, воспевающих новую жизнь. Жумабаев принимает активное участие в создании литературы для детей, пишет учебники.
В 1929 году по ложному обвинению Жумабаева осудили на 10 лет лишения свободы, он отбывал наказание на Севере, затем в 1935 году благодаря ходатайству М.Горького был освобожден досрочно. Однако, пребывание на свободе длилось недолго. Проработав учителем русского языка и литературы в средней школе, Жумабаев по приглашению С. Сейфуллина прибыл в Алма-Ату. 30 декабря 1937 года по злостному навету поэт вновь подвергается аресту. В ежовских застенках 19 марта 1938 года Жумабаев был расстрелян. В издании «Шыгармалары» («Произведения»), подготовленном Институтом литературы и искусства Казахской Академии и вышедшем в свет в 1989 году, имеется приложение, содержащее статью Ж.Аймауытова о поэтике Магжана Жумабаева. Статья представляет собой текст выступления в 1923 году перед студентами Ташкента. Оценивая творчество Магжана, Аймауытов пытается защитить его, каким-то образом снять с поэта обвинения в самолюбовании, созерцании, идеализме, преклонении перед стариной и т. п. Печать времени на статье Аймауытова о Жумабаеве имеет не только негативный привкус.
Показывая, что гнет царизма не мог не пробудить в душе Магжана национального самосознания, Аймауытов относит его бурный рост к 1914-1915 годам. После Февраля творчество Жумабаева пронизывается гражданской ответственностью писателя перед народом. Его потрясает чувство безысходности.
В целом же, как поэт Жумабаев — мастер интимной лирики. Он боготворит дар любви как неземное счастье и радость. Он живописует саму страсть, ее яркую вспышку и бурное течение. Такие его стихотворения, как «Мое желание», «И меня ты, смерть, убаюкай», «Люблю», «Эй, Сарсембай», «Темная буревая ночь» составили сокровищницу казахской поэзии. Отдавая дань символизму, Магжан подобно другим представителям этого направления сделал много полезного для развития литературы.
Литературное наследие Магжана Жумабаева выдержало испытание временем, оно органически вошло в историю казахской поэтической культуры, составив наряду с творчеством других классиков ее неотъемлемую часть.
Информация с официального сайта ЮНЕСКО
