2 мая по улицам Атырау под звуки оркестра прошагал «Бессмертный полк». В его составе «шел» и гвардии старшина Сурен Петросян.
Долог и труден был ратный путь Петросяна. На военную службу он был призван в 1939 г., служил в автотанковой бригаде части в Белоруссии. Здесь и застала его война, и он вступил в схватку с фашистами. И пришлось ему изведать всю горечь отступления. Потом выходить из окружения вместе с усталыми, измученными, оставшимися без оружия людьми. Кто-то из селян выносил что-нибудь поесть, давал добрые наказы, а были и те, кто злорадствовал: «Что, не накормила, не спасла вас ваша советская власть?» Больно было… Но он еще сильнее сжимал винтовку, где на всякий случай хранил один патрон. Встретилась, наконец, группа красноармейцев с командиром, присоединился к ним и уже ощутил себя сильнее, частью большой армии. Так и шли, отбиваясь от гадов, пока не соединились с основными частями. В августе Сурен был ранен, лечился в Калужском госпитале. А с декабря 41-го по сентябрь 42-го он — заместитель политрука автомотобатальона, а потом назначен замполитрука 14-го танкового корпуса. В составе Южного фронта участвовал в битве за Кавказ, в числе других воинов, показавших высокое мастерство и стойкость, был награжден медалью. Затем — сражение за Сталинград, потребовавшее от солдат приложения всех сил и героизма. Наконец, 19 ноября 42-го танковые и механизированные соединения Юго-Западного фронта, куда вошло и подразделение Петросяна, и Сталинградского, устремились навстречу друг другу, а после напряженных боев, соединились. На груди воина засверкала медаль «За оборону Сталинграда». А потом к ней добавятся еще многие награды: медаль «За отвагу» — за сражения на Курской дуге, «За освобождение Праги», «За взятие Берлина», «За победу над Германией». Да, Сурен Григорьевич не только с родной земли гнал фашистов, но его ратный путь прошел через Польшу, Австрию, Венгрию, Германию и Чехословакию. В красноармейской книжке все новые благодарности Главнокомандующего Сталина за взятие европейских столиц. А в 45-м ему вручен и орден Славы. Исполнительного, инициативного командира не спешили мобилизовывать. Он еще год служил на границе. И только в 46-м вернулся домой.
Конечно, не описать радости встречи и гордости от того, что и ты приближал Победу. Но, кроме желания выжить, есть еще мужество жить. И он решает осуществить свою мечту — закончить обучение, получить профессию химика. Восстанавливается в Азербайджанском госуниверситете, откуда был призван в армию, и заканчивает его с красным дипломом. Получает направление на Куйбышевский завод.
Там он изведал не только счастье приобщения к профессии, но и встретил свою любовь. В 1952-м году приехала на завод выпускница химического факультета Киевского государственного университета Нелли Вербицкая. И дрогнуло сердце, казалось бы, несокрушимого, серьезного инженера. Какой же красивой парой они были и как дружно, как интересно проходил каждый их день. А потом их любовь перелилась в еще большее счастье — появились дети. И кем еще, если не химиками, они могли стать, если вся квартира была забита брошюрами о передовом опыте в нефтехимической отрасли, технической литературой, журналами, кстати, автором многих статей был их отец. Естественно, что и в дискуссиях за вечерним чаем превалировала заводская тема. Нелли Васильевна работала начальником ЦЗЛ, а уже ближе к пенсии руководила лабораториями на выпуске готовой продукции. Замечательная женщина, умевшая сплотить коллектив. До сего дня ее бывшие подчиненные советуются с нею по всем вопросам. Вместе отмечают праздники и дни рождения — по кругу. Дочь Людмила Суреновна тоже всю жизнь проработала на АНПЗ. Защитила диссертацию на кандидатскую степень.
В этой семье всегда был и живет и поныне культ отца. Его портрет во время акции несла Людмила Суреновна. И такая гордость и светлая печаль были на ее лице, почти копии отцовского! А когда за праздничным дастарханом собрались ветераны нефтеперерабатывающего завода, то вместе с ними были и те, кто сегодня уже не может выйти на вахту, выбыл из строя по причине смерти. И здесь уже портрет Сурена Григорьевича находился под опекой его верной спутницы жизни, Нелли Васильевны, вот уже 39 лет не желающей смириться с тем, что так мало лет было ему отведено судьбой. Разве можно покидать этот мир, им же отвоеванный, так рано, в 56! Для нее он жив, он с нею ежедневно, ежеминутно. Она привыкла сверять с ним свои мысли, поступки. И так будет всегда. Она пишет о нем, стараясь восстановить каждую деталь, каждое событие столь дорогой для нее жизни.
И хоть на ГНПЗ он проработал всего четыре года, но вполне заслужил право быть рядом с нефтепереработчиками, ибо он всегда беззаветно отдавался делу, где бы не работал. И здесь, как и на химзаводе, он вкладывал весь свой опыт, накопленный им еще за годы работы после окончания университета на Куйбышевском нефтеперерабатывающем, где он вырос с рядового инженера до главного технолога одного из крупнейших в СССР нефтеперерабатывающих заводов. Прекрасно образованный, инженер творческого склада (в его трудовой книжке 52 записи о выдаче авторских вознаграждений за участие в рационализации, за огромный эффект, полученный производством в результате внедрения его предложений). Умелый, дальновидный организатор, принципиальный, не боящийся возразить даже самому высокопоставленному чиновнику, и не просто возразить, а доступно и грамотно изложить свою собственную точку зрения и настойчиво отстаивать ее — именно такой человек смог наконец-то вдохнуть жизнь в «бородатую» стройку, начинавшуюся как «Синтезспирт» и ставшей головной болью и местных органов, и министерства.
К сожалению, далеко не все помнят сегодня, каким усилием воли, здоровья, ума, а с приходом Петросяна, по приглашению Совнаркома — и правильного, грамотного руководства важнейшим объектом, появился Гурьевский химический завод имени 50-летия Октябрьской революции.
— Параллельно с заводом строились и жилье, и детские сады, большое внимание уделялось повышению квалификации и образования работающих, — вспоминала Тамара Черняева, заведующая научно-технической библиотекой, техническим архивом. — Руководить таким гигантом было непросто. Но благодаря такому руководителю от Бога, как Сурен Григорьевич, на заводе были порядок и дисциплина. Почти десять лет он был его настоящим лидером.
«Этого человека мы называли «Хозяин завода», — вспоминал наш коллега, бывший редактор « Прикаспийской коммуны», начинавший как бригадир комсомольско-молодежной бригады на строительстве химзавода, Виктор Шигаев в своих заметках «Магия проходной». — А он таким и был — настоящий хозяин, от первого колышка до пуска первого полиэтилена буквально проживал на заводе. И ежедневно совершал свой обход завода. Стройный, в строгом черном костюме, неизменно собранный, подтянутый, шел целеустремленно вперед, вроде бы даже не смотря по сторонам. Но его хозяйский взгляд замечал все. А результатом этих «прогулок» были директорские планерки. Он был строгий, но уравновешенный, тактичный. Все, что он говорил, произносилось спокойным голосом, но всегда было аргументировано, убедительным и профессионально грамотным».
Так что его уважали, а многие и любили за верность идеалам, избранным однажды и на всю жизнь. Все бывшие химзаводчане подчеркивают его непререкаемый авторитет знающего, опытного руководителя, его внимание к нуждам рабочего коллектива или отдельного работника, например, он никогда не вызывал в выходные машину на дом, давая возможность шоферу отдохнуть.
В своей книге «Летопись поколений» наш земляк Вячеслав Ялфимов, почти шесть самых первых лет создания завода проработавший инженером, подчеркивает неординарность инженерной мысли Петросяна, его стремление сплотить коллектив, иметь единомышленников. И приводит поистине уникальный факт. Когда пустили ДСК, жилищное строительство развернулось, Петросяну, как руководителю крупного завода, предложили квартиру в новом доме, он отказался, сказав, что есть более нуждающиеся.
Сурен Григорьевич отличался абсолютной честностью и порядочностью. Не любил подхалимов, о взятках не могло быть и речи. Никогда не отсылал подарки «наверх», не делился премиями, не брал в соавторы больших начальников, не раз намекавших на желательность этого. Конечно, это далеко не всем нравилось, не раз наезжали комиссии, шли разборки. Все это не прибавляло здоровья бывшему фронтовику. Но люди всегда были за него. И работали на совесть. Завод давал высокую производительность. Производство расширялось. Заводчане получали премии, награды. И он был удостоен ордена Трудового Красного Знамени, Почетной грамоты Верховного Совета Республики, еще нескольких медалей.
Да, он был достаточно строгий и требовательный, даже нетерпим к неисполнению инструкций и технического регламента, к нарушениям производственной дисциплины. И спрашивал строго, но это было вполне справедливо: очень пожаро- и взрывоопасно было производство. Однажды случилось так, что потух факел: скапливающиеся газы могли взорваться в любую секунду, от малейшей искры, последствия аварии были бы непредсказуемы. И не раздумывая, Сурен Григорьевич дает команду увести весь персонал в безопасное место, а сам, рискуя собственной жизнью, поджигает потухший факел. Как привык всегда отвечать за все сам. Еще на фронте. Еще в детстве, когда родители ему с самых малых лет давали задание, естественно, посильное, и он старался выполнить поставленную ему задачу. И никогда не отвиливал, не хитрил. Это о таких людях говорят: «Прямой и прост, как правда».
Конечно, далеко не полным получился портрет воина бессмертного полка, наглядно подтвердившего, что он жил мужественно и честно. Такой человек, такой эрудит, интеллигент, такая цельная натура, воин-ветеран.
Хочу привести еще один факт, который, наверное, поможет восполнить целостность его характера. Сестра Сурена Григорьевича в письме Нелле Васильевне призналась, что Сурен для нее всегда был мерилом всех поступков и самой жизни. Бывало, — пишет она, — я в чем-то уверяю маму, она не до конца верит. Но если я скажу: «Клянусь Суреном» — все сомнения отпадают. Знала, как он дорог мне».
Я прожила большую жизнь, встречала много примеров искренней дружбы, любви, взаимовыручки между родственниками. Но вот в такой степени уважение, вернее даже, преклонение — дорогого стоит. Очевидно, что Сурен Григорьевич обладал необычайным обаянием, был камертоном нравственности. На таких людях держится земля и продолжается жизнь.
Любовь МОНАСТЫРСКАЯ
