«Тридцать пять лет прошло со дня декабрьского волнения 1986-го в Алма-Ате. А я помню эти два дня – 16 и 17 декабря – как сейчас. Волна молодежи у здания правительства, периодически наступающая на колонны оцепления. Летящие камни, обильно покрытая водой площадь и мгновенный каток. Сжигание милицейских машин, раненые, вышедший к толпе генерал… Каждый раз, бывая в Алматы, прохожусь по площади. И вспоминаю то время. Забыть такое невозможно».
Так коротко рассказал в начале беседы с корреспондентом «ПК» уроженец Гурьевской, ныне Атырауской, области Ахмет Казмуханов. Он учился на третьем курсе нефтяного факультета АлмаАтинского политехнического института, когда произошли события Желтоксана. Говорит, что в памяти – все детали. Забегая вперед, осторожно подмечает, что никакого национализма не было.
Люди просто хотели видеть в числе руководителя республики местного, а не засланного из Первопрестольной. Тут я вспомнила, как сама, первоклашка, услышала в то время охи и ахи своей бабушки, когда та узнала из телевизора, что Казахской ССР теперь будет руководить какой-то Колбин.
— Василий, что делается?! Почему Кунаева сняли, что за Колбин? Ужасть! – в точности так возмущалась, обращаясь к деду, моя баба Роза.
Вот и доказательство: не только представители титульной нации негодовали назначению из Москвы, а практически все жители республики. Мне тоже тогда Колбин не понравился – фамилия не пришлась по душе. Но это так, отвлечение от темы…
— В тот день мы были на занятиях, — начал свои воспоминания Ахмет Казмуханов. — И вот уже время обеда, а нас не выпускают из аудитории. Я говорю преподавателю — можно хоть поесть сходить? Отпустили в буфет. Вышел на улицу — смотрю, там уже идут с транспарантами. Сейчас уж и не помню, что на них было написано. Решительно шагает рабочая, по всей видимости, молодежь и студенты, и на треногах их фотографируют возле института, прямо по Сатпаева. А наш нефтяной корпус как раз располагался на Сатпаева-Масанчи. Я недоумеваю – что такое?
Поднялся Ахмет в аудиторию. Позже декан чуть не отчислил его за то, что этот гурьевский бравый парень якобы выходил на улицу и призывал всех к восстанию. Пришлось нашему земляку чуть ли не доказывать, что он ходил обедать – столовая рядом совсем.
— Потом я всё же пошел на площадь. А там уже собрались студенты, рабочая молодежь. Начался митинг, где красной нитью шло: каждому народу – правителя своей нации! Вопрос-то стоял – почему Колбин? Казахстанцы были согласны на русского, но чтобы был из КазССР. Я в то время являлся председателем студенческого совета. И вот закрыли все двери, чтобы студенты не выходили. Хотя через окна, может, выбирались. Рассказывали, что генерал один приходил и кричал – студенты, почему сидите в общежитии, все на площади, а вы здесь (а общежитие №7 нашего факультета располагалось неподалеку от здания правительства). Я сам лично такие призывы не слышал. И вот вечером пошли на митинг, — продолжает А. Казмуханов.
— Представляете – площадь. Правительственное здание. И выступает генерал Басаров: «Расходитесь! А то будем применять силу!» (Я после читал – на него, оказывается, все шишки свалили). Здание полностью окружила милиция. Со щитами, дубинками. Потом пошли волнения. Студенты, молодежь начали наступление на дом правительства. Через короткие промежутки столкновения повторяются, а потом успокаиваются. Из протестующих были такие, кто от фонтана куски мрамора отламывал и кидал в толпу. Потом приезжали санитары, раненых перевязывали, а то и забирали.
Ахмет, как председатель студенческого отряда, на площадь пошел с миссией, чтобы своих сокурсников, в случае чего, увести, следил, чтоб они там ничего не натворили. На тот момент у парня за плечами была служба в армии – в Венгрии, в танковых войсках, кое-какой трудовой стаж. Говорит, многое повидал тогда уже в жизни, несмотря на молодость, и для него главным было, чтобы из знакомых никто не пострадал. На митинге каким-то образом очутились совсем юные дети. Ахмет рассказывает, что подошел к нескольким таким.
— Спрашиваю — вы чего тут, камни летят кругом, родители знают? А они: нас мама отпустила, сказала – это опасно, но надо! — вспоминает Казмуханов.
КАТОК, ПАТРУЛИ И ЛОПАТЫ
А опасно, по словам собеседника, действительно было: толпа сожгла милицейскую машину, милиционеры успели выбежать. Потом приехали две военные машины, и народ к ним ринулся, солдаты смогли покинуть авто. Протестующие бензином облили и подожгли. Ну а чуть позже большие пожарные машины с зарешеченными окнами примчались и водой залили площадь. Она быстро превратилась в каток – в то время зимы в Алма-Ате были хорошие, морозные. Бесполезно было там находиться, все разошлись.
— Я читал потом, что якобы пьяные на площади были, водку привозили – такого не видел. Ложь это, — уверен Ахмет ага.
Наутро 17 декабря, когда наш собеседник с сокурсниками вышли из общежития, площадь уже огородили. В оцеплении и русские, и казахи были, и не пускали никого. Всего порядка 8-10 колонн из милицейских, военных, местных жителей. А рядом с политехническим институтом находился техникум связи. Там же студенты — несовершеннолетние подростки. Они выбежали на площадь, и солдаты начали их сильно пинать. Ахмет с приятелями подбежали, увели технарей. На их глазах толпа спустила вниз по улице автобус (хорошо, водитель выбежал из кабины!).
Ахмет Казмуханов говорит, что на Орбите (микрорайон в Алма-Ате) была еще одна общага нефтяного факультета, он направился туда, проверить, все ли в порядке.
— По дороге нас останавливали, проверяли специальные совместные патрули. Позже пошли слухи: мол, казахи избивают русских и наоборот. Но я такого не видел. Были патрули, в которых люди разных национальностей. И когда я прибыл в другое общежитие, смотрю – БТР едет! А чуть погодя насчитал 33 автомашины «ЗИЛ-130», «ЗИЛ-131», груженные военными с черенками от лопаты…
А вообще, много людей в те дни пострадало. И жутко было на все это зрелище смотреть: головы разбиты, кровь течет… Как поле боя. На милицию нападали.
ПОСЛЕ СОБЫТИЙ
Казмуханов отмечает, что после декабрьских событий в продмагах Алма-Аты неожиданно появилось мясо разных сортов, чего раньше и не видели; гуси, утки, и это, подчеркивает он, все в разных магазинах.
— Конечно, иногда задаешься вопросом – нужно ли было все это затевать. Но мы же не наверху, мы — простой народ и не можем по политическим меркам судить, как бы отразился приход Колбина в КазССР. Но повторюсь – в эти дни никакого межнационального конфликта не было. Мы ж с детства живем дружно – немцы, болгары, русские. Просто люди требовали поставить земляка.
Сегодня нефтяник Ахмет Казмуханов рассуждает, что в Казахстане люди живут хорошо. «Жаль, коррупционеров много. Надо с этим бороться», — уверен атыраучанин. И, немного подумав, добавляет: — В Казахстане мы, как и раньше, в мире и согласии, и за все эти годы единство только укрепилось, это наша главная ценность.
— Когда я бываю в Алматы, а у меня сейчас там сын учится, вспоминаю свои студенческие годы, ностальгирую, прихожу в институт, где учился, на площадь зайду. Все помню, как сейчас…
Надежда ШИЛЬМАН
