Запустив в «Прикаспийке» рубрику «Старый город», мы не ожидали, что она так понравится нашим читателям. Люди звонят, предлагают темы. А недавно в редакцию пришло письмо из России. Наш постоянный читатель (спасибо Интернету), родившийся и выросший в Жылыойском районе, а ныне проживающий в российском городе Луга Юрий Салеев прислал свой рассказ, записанный со слов казака Ивана Гусева, у которого Юрий Иванович жил и слушал его рассказы. Рассказы о Жилой косе — городе, который несколько столетий назад располагался вблизи Жылыойского района. Давайте вместе почитаем — какая жизнь была раньше в Жилой косе.
Я очень люблю свою малую родину — г. Гурьев, ныне — г. Атырау в Казахстане, с ее ветреной погодой, характерной северному Каспию, с необычайными степными и морскими просторами, с устоями и обычаями проживающих на ней с древных времен уральских казаков и коренных жителей этих мест — казахов, из родов беріш, таза, шеркеш, адай и других племен…
Бывали здесь Чингиз хан, Стенька Разин, Емельян Пугачев, Тарас Григорьевич Шевченко, Толстов-генерал (последний атаман войска уральских казаков), Кунаев — генсек ЦК Компартии Казахстана, Попович — космонавт СССР, а также огромное число эвакуированных людей с оккупированных немцами территорий нашей страны во время Второй мировой войны, спасавшихся здесь от смерти и голода рыбой, изобилующей в этом крае.
Нефть и газ, со времен работы Нобелевской компании — с 1906 года на Эмбинских и Мангышлакских нефтепромыслах, как и рыбный промысел, являются главными богатствами края и по сегодняшний день. Но самое приятное воспоминание того времени, до распада Советского Союза: в этих местах жили замечательные люди разных национальностей и вероисповеданий, одной дружной семьей, добиваясь великих побед в атомной энергетике, в космонавтике, в освоении целинных земель, прокладывая межконтинентальные магистральные нефтепроводы, газопроводы и водопроводы, преображая жизнь этого края сокровищ!
Своей малой родине посвящаю я рассказы Ивана Гусева — уральского казака.
Город «Жилая коса»
В конце девятнацатого века на северо-востоке Каспийского моря, где заканчивается Прикаспийская низменность и начинается Плато Устюрт Мангышлака, широко вливалась в Каспийское море река Эмба. В ее честь весь прилегающий район назывался Эмбинским, а простирался он от Каспийского до Аральского моря. В древние времена пересекали его с юга на север, вдоль восточного побережья Каспийского моря «шелковые», «чайные» и другие караванные пути, по которым вся юго-восточная Азия торговала с Европой, а главное — с Россией.
В городе были и Церковь, и надомная Мечеть, и общеобразовательная гимназия. Люд был многонациональный, речь — многоязычная, а на зимнюю и весеннюю путины из городов Приуралья и Поволжья осенью приплывали морем наемные рыболовецкие ватаги, состоящие из земляков своих мест, влачивших дома нищенское существование из-за отсутствия постоянной работы. На их дешевой рабочей силе в этой окраине богатели гурьевские рыбопромышленники Толстовы, Чемпаловы, Юсуповы и другие, но и местный люд был богат, о чем свидетельствовали сплошь стоящие добротные деревянные дома с множеством подсобных построек и живностью в них, а многие имели ледники с заготовленным из реки зимою льдом, покрытым со всех сторон камышовыми фашинами и матами, сохраняющими лед до новой зимы.
«Нобелевские» времена
Край этот звался Казацкой Вольницей, где основное сословие — уральские казаки, а весь иногородний люд обзывался казаками презренными словами мужики, мужланы. Временно проживали здесь и англичане, и американцы, работавшие как по части торговли осетровой рыбой и черной икрой, так и проводившие фирмой «Нобель» внедрение роторного бурения нефтяных скважин и разработку эмбинских нефтяных месторождений. Добываемая нефть с нефтепромыслов Доссор, Макат, Байчунас, Кульсары и другие, по стальному, шестидюймовому нефтепроводу, проложенному по поверхности земли, перекачивалась в город на нефтеналивную базу фирмы «Нобель» в стальные вертикальные, клёпаные резервуары, напоминающие сверху расставленные шашки на шашечной доске… Здесь часть нефти на простейшей нефтеперегонной установке «перегонялась» на керосин для собственных нужд округи, а остальная нефтеналивными морскими танкерами вывозилась на юг Каспия, в Иран и сухопутным путем в другие страны Азии.
Бывало, за все лето не было ни единого дождя, зной стоял днем ужасный, в полдень от пекла все живое пряталось в тени скудной зелени, даже ночью было душно и вдобавок зверствовали комары, которым в заболоченных камышах у моря был сплошной рай…
Спать приходилось под марлевыми пологами или в комнатах, с вечера прокуренных дымом чадящих. Комары буквально набивались в нос и в глотку, трудно было дышать и разговаривать, спасали лишь дымящие костры у ног да непрерывные отмахивания от них платком или пучком ивовых веток, слегка хлеща по голому телу.
Здешние зимы неизменно стояли морозными, как всегда, ветреными, и поэтому северная половина Каспия, почти сплошь до берегов Туркмении замерзала, покрываясь метровой толщиною льда, на котором в погожие солнечные дни на лежбищах грелись тюлени со своими малышами — беляками с иссиня-черными большими глазами.
Седой Каспий за свой штормовой нрав в древние времена назывался Хвалынским, по имени Бога ветров — Хвалын. Находясь значительно ниже уровня Мирового океана, в окружении равнинных пустынь, Каспий сильно подвержен ветрам, особенно юго-восточного направления, называемыми здесь «афганцами», которые порою с огромной силой днем и ночью могли дуть, не затихая, на протяжении целого месяца, передвигая на своем пути могучие барханы песка пустыни. В это время день становился ночью, все заметало песком, как снегом в метель.
Зимой по морскому льду «санными поездами», конными тягами отправлялись в глубь моря ватаги рыбаков на песчаные острова и шиханы (острова из вздыбленного штормом льда) на подледный лов оханами (ставными сетями с большим глазом ячеи, около 200 мм) белуг, осетров, шипов и севрюг. Рыбаки зимовали в кошомных юртах до самого распаления льда, а юркие купцы-торговцы еженедельно приезжали к ним на «ятовь» (место лова осетровых пород рыб на зимних углубленных местах, спячки рыбы, где возможен их лов баграми и этот вид лова называется «багренье»), снабжая рыбаков необходимым продовольствием, рыболовными снастями и пьянящим пойлом, увозя обозами скупленную по дешевке или обменянную на товар всю добычу рыбаков-оханников. Некоторые «ватаги», промышлявшие рыбу и зверя, сами вывозили добычу на продажу в г. Гурьев и даже в г. Астрахань, получая при этом, без купца-посредника, большие «барыши».
Про паюсную икру и рыбу «в корень»
Наша семья, имея всю необходимую снасть, сбрую, конный обоз и зимнюю утварь, самостоятельно занималась таким промыслом, что позволяло не только безбедно жить, но и преумножать свое хозяйство.
Закончив путину зимнюю, с началом половодья на Эмбе начинали весеннюю путину той же осетровой — красной рыбы (от слов прекрасная, отличная, хорошая) с черной икрой и рыбы частиковой (вся остальная рыба кроме красной), непрерывными косяками входящих на нерест в пресные воды реки. Весенняя путина короткая, потеряешь время — потеряешь «доход». Поэтому круглые сутки снуют, всплывая по реке, бударки (судна) на два ловца сплавными сетями, разметанными поперек реки, по самому ее дну. Потому что осетровая рыба — донная, и плывут они друг за другом с небольшими интервалами по времени, образуя замкнутый круг очереди повторного заплыва. На берегу тут же рыбу потрошат, солят паюсную черную икру, а пластованную рыбу солят «в корень», обильно засыпая солью, и отвозят в бочках во дворы и подвалы со льдом для себя впрок и для частичной продажи в любое время, когда цены на нее будут солидными…
(Продолжение следует)
Надежда ШИЛЬМАН
