– На мой взгляд, с алфавитом, представленным 9 октября, есть вопросы по восприятию текста. Вот всех их возьмем с направлениями: диакритический, диграфный и апострофный.
У нас в Казахстане есть огромное количество университетов, включая АГУ имени Х. Досмухамедова. В вузах есть определенное количество молодых людей, на которых-то, в принципе, и рассчитан переход на латиницу, есть специалисты-филологи. Попробуем, разделим этих людей на группы по 100 человек. И вот один зал пишет на одном варианте алфавита, второй – на другом, третий – на своем. Затем читаем, засекая сколько это времени займет.
В принципе, такие исследования уже были. И они свидетельствуют о том, все-таки диграфы и апострофы создают проблемы с восприятием текста. Текст – вещь, нацеленная на восприятие. Человек, как показывают многие исследования, проглатывает текст целиком.
Тот вариант, который предложили на этой неделе, нуждается в доработке, и как минимум мы должны определиться: если мы апостроф принимаем, то, наверное, надо говорить о том, чтобы апострофы были связаны с согласными. Зато гласные мы оставляем в том виде, в каком есть. Думаю, какой-то миксовый вариант в итоге мы примем.
Что касается латиницы вообще в истории Казахстана – да, она когда-то была. Моя бабушка писала письма моей маме на латинице, при этом она не выпала из информационного пространства, спокойно добиралась сама до Алматы, не любила, чтобы ее встречали. Я не думаю, что кто-то «выключится» из того времени, когда примут новый вариант казахского алфавита. Это будет абсолютная смена вообще символического пространства.
Вот представьте, попали вы в Китай. Нравится вам, не нравится, но вы попали в пространство иероглифов, в Лондоне – в пространство английского языка. То же самое будет и у нас, это коснется всех. И потом, мы же не переходим на рунику, на китайский алфавит. Сейчас можно пройтись по Атырау и найти огромное количество вывесок на английском языке, все прекрасно могут прочесть что там написано.
Интересное недавно было исследование: людям предлагали ответить на вопросы – как, по вашему мнению, должна буква «қ» звучать, как «ң» и т.д. У всех поколений наших граждан наибольшее совпадение получилось в отношении буквы Q. Я связываю это с тем, что у нас немало банков, начинающихся с буквы Q – они провели ребрендинг, вкладывали деньги. Но идентичная память у людей – она есть. Кто в 1930, 1940-х годах писал? Даже такие исследования нам нужны.
Мне кажется, от досужих разговоров нам сейчас важно перейти к социологическим, лингвистическим экспериментам, исследованиям, и тогда у нас появится хорошая эмпирика, о которой потом можно будет принципиально говорить. Допустим, у нас 80 процентов населения думает, что буква «У» должна отображаться как в английском языке.
Но самый главный сейчас вопрос: мы делаем алфавит для своих граждан. Впервые в своей истории казахи получили возможность сами, по своим убеждениям, исходя из своих потребностей, выбрать не навязанный, а свой вариант алфавита. В итоге-то реципиенты мы! И каждый из нас, в принципе, теоретически может повлиять на тот или иной выбор. Не думаю, что старшее поколение должно от чего-то отказываться или отстраняться. В этом должны все участвовать, тогда будет больший эффект.
Вообще, говоря о переходе казахского алфавита на латиницу, это тот случай, когда принципы изучения велосипеда надо знать. Но это тот случай, когда мы велосипед будем изобретать сами.
Мы не переходим на английский язык, мы не переходим на латынь, мы берем те символы, которые наиболее должны быть приспособлены для казахского языка, не теряя его силу, его возможности. Если у нас это получится – хорошо. Нет – будем дальше работать. Т.е. какой-то предопределенности нет. Сказать, что вот мы выбрали вариант алфавита и после этого уйдем в космос или в черную дыру – этого не будет. Это живой организм, мы можем ошибиться, но, в любом случае, где-то поправим и по нему будем идти дальше.
Айдос Сарым,
политолог:
