Полынин Евгений Михайлович.
Родился в 1914-м году в поселке Жилая Коса Гурьевской области. С 1931 года жил и работал плотником в Гурьеве. В первые дни Великой Отечественной войны был призван в армию, сначала служил на Дальнем Востоке, потом их часть перебросили на западный фронт. Сражался геройски. Кавалер трех орденов Славы, двух орденов Красной Звезды, а также медали «За отвагу». После демобилизации вернулся к мирной профессии. Работал более 20 лет плотником на АНПЗ.
После окончания в Хабаровске ускоренных трехмесячных курсов радиотелеграфистов, или как их называли морзистов, Полынин попал в артиллерийский полк, дислоцировавшийся под Москвой, с ним он и пройдет до самого Кенигсберга. Только не морзистом, а телефонистом. Он должен был обеспечивать связью подразделения 298-го артиллерийского полка 192-й стрелковой дивизии. Кому надо объяснять, насколько важна связь на фронте вообще, а уж в артиллерийской части скоординировать действия, обеспечить прицельный огонь просто-таки невозможно без надежной связи. Впервые солдат принял бой в августе 1942 года, у городка Медыни. Осколки снарядов, мин то и дело разрывали провода на куски, и Евгению снова и снова приходилось покидать окоп и двигаться под этими осколками, под пулями, навстречу смерти. Конечно, было страшно. Помните, у Юлии Друниной: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего о ней не знает». Страшно, рассказывал Евгений Михайлович на одной из встреч со школьниками, ведь кажется, что каждый снаряд, каждая пуля, каждый осколок направлены на твоё уничтожение, но когда ты понимаешь, что связь необходима, что иначе не выиграть бой, что погибнут десятки, сотни твоих товарищей без артиллерийского прикрытия, страх отступает на второй план. И ты ползешь к этим обрывкам, находишь их, соединяешь, а уж потом, когда возвращаешься в окоп, можно и снова «забояться».
Вот так он и «боялся» более десяти раз только за один этот бой у высоты под Медынью. И грудь воина украсил орден Красной Звезды. А через некоторое время за участие в прорыве вражеской обороны у деревни с таким мирным названием Щёки (это уже Смоленская область), Полынину вручили медаль «За отвагу». А впереди были и новые бои, и новые подвиги, и новые награды.
Каждый бой кажется самым трудным, важным. А закончился он, отдохнули бойцы и уже спокойно вспоминают, вроде бы и ничего особенного не было. А назавтра новый бой.
Особо памятным стал для нашего земляка бой под деревней Гармоны Дубровинского района. Кончался июнь 44-го, кончался и кандидатский стаж у Евгения Полынина. Вот-вот ему должны были вручить партийный билет. Взволнованным, в приподнятом настроении он ходил эти последние денёчки. Вдруг — мощная артиллерийская подготовка, и наши части переходят в наступление. Вообще-то в воздухе давно уже пахло наступлением, но точную дату и час солдатская молва не донесла. И вот в общем порыве все рванули вперед. И уже прервана оборона противника на Витебском направлении. Гитлеровцы яростно сопротивлялись, то и дело контратаковали. И тут отличился наш земляк. Старший сержант Полынин под сильным артиллерийско-минометным огнем противника обеспечил бесперебойную работу телефонной линии, соединявшей командира полка с подразделениями. Нелегко ему это далось. Два связиста в первые же минуты боя были ранены. Двадцать пять порывов связи устранил он в этот день лично. Сколько километров ему пришлось пробежать, проползти, прокрадываться. И сколько это потребовало и физических сил, и духовных. И все-таки «он обеспечил нормальное управление боем, способствовал выполнению боевой задачи полка». С такой формулировкой направил командир представление для награждения командира отделения Полынина орденом Славы III степени.
Но вручат орден ему позже. А вечером того же дня, когда закончился тот страшный бой и пошла на убыль артиллерийская канонада, произошло в его жизни радостное, столь нетерпеливо ожидаемое событие: собрались в траншее коммунисты и приняли его в свою дружную семью. Комиссар знал Полынина с ноября сорок первого. И не раз убеждался в смелости и ловкости этого похожего на былинного богатыря солдата, от фамилии которого веяло горькой степной травой. Как-то, когда сидели в затяжной обороне, на традиционную подначку по поводу фамилии Полынин рассказал притчу, которую слышал от стариков, проезжая по степи, её бескрайним равнинам, покатым холмам, где чаще всего растут кустистый кокпек и перекати-поле, биюргун и полынь.
«Давным-давно случилась в степи вот какая история. Росла у одного бедняка юная красавица-дочь. Звали её Полынь. Глаза были чернее ночи, губы — алее зори, лицо белее первого снега. Была она кротка, работяща и влюблена в степной край. Прискакал в те места сын богатого бая. Заносчив он был, лжив и хитер, как старая лиса. Ковыл, так звали его, долго и безуспешно добивался любви красавицы. А она и знать его не хотела. И тогда гнусный лжец, сластолюбец подло отомстил бедной Полыни за то, что она его отвергала: на всенародном айтысе он пропел куплет о том, что он будто бы опозорил девушку, отнял у неё честь, и теперь разрешает глумиться над ней любому. Девять лун скакала по степи красавица Полынь, обливаясь горькими слезами. И уже стала настигать её погоня, которую вёл самодовольный Ковыл. Тогда остановила девушка хрипящего скакуна, крикнула в степь: «Скрой меня, спрячь, огради от позора!»
И вдруг пропала, исчезла на глазах своих преследователей. А с того места разбежалась трава. Весной она горька, как горючая слеза девушки. А поздней осенью, когда умирают все травы, сладка и съедобна. Злой Ковыл тоже обращен в траву. Семя его обладает зловредным, опасным свойством — въедливостью. Попадет оно в шерсть овцы и прошивает насквозь тело. Сторонятся его животные и люди тоже».
Выслушав притчу, бойцы притихли, взгрустнули каждый не столько о Полынюшке бедной, сколько о своих родных местах. А вскоре уже снова шутили. «А ты для нас, Полынин, круглый год сладок: больно хороший солдат». И еще и песню про степь запели. Навевая тоску по дому, по родной степи, по Жилой Косе, куда любил он приходить, слушать шепот волн, вдыхая пряный запах. Ох, скорее бы домой, но для этого надо сломать фашистской гидре шею. Значит, надо воевать еще лучше… Идти вперед, а это совсем не просто с 20-килограммовой катушкой, с намотанными 500 метрами провода и винтовкой. Правда, винтовкой ему орудовать пока особо не приходилось: зато исползал сотни километров земли на всем пути от Москвы, подбирая оборванные провода и соединяя их. Да, обмундирование его изнашивалось гораздо быстрее, чем было предусмотрено службой, но старшина даже и не ворчал, выдавая ему новые брюки и гимнастерку взамен истертых, истерзанных. Понимал, что это не от небрежности, а служба такая. Иногда в суматохе боя, не успевал найти ножик, так зачищал концы провода зубами. Потом крепко-накрепко присоединял нож к проводу, и никогда его не терял.
В январе 1945-го разгорелись ожесточенные бои в районе Вильтаутема, это уже в Восточной Пруссии артиллерийский полк готовился к атаке, во что бы то ни стало надо было раздобыть языка. Подобрали отделение из 12 разведчиков, определили группу захвата и поддержки и отправились в опасный путь. По плану группа захвата снимает часового у блиндажа, врывается, забирает офицера и уводит. А группа поддержки страхует. Полынин же был обязан обеспечивать связь командования с разведчиками, проникшими в глубь вражеских линий обороны и докладывать о ходе операции, чтобы был обеспечен отход, встреча. И он сообщал обо всех эпизодах этой успешно закончившейся операции. От фашистского офицера были получены ценные сведения. И ранним утром скорректированный огонь артиллерийского полка смерчем обрушился на позиции противника.
А 13-го (запомнилось Евгению это число) в течение трехчасового боя Полынин устранил 13 же порывов на линии. И для сращивания последнего у него уже не осталось провода. Тогда он привязал к концам шомпол винтовки, и таким образом восстановил связь между командиром дивизиона, находившимся в порядках пехоты, с НП командира артиллерийского полка. Никогда нельзя теряться на войне, смекалка, собранность — вот что всегда выручит, говорил он. И выручала она много раз, может благодаря ей только и дошел он до Победы. Потому что когда слушаешь воспоминания тех, с кем он общался, читаешь архивные материалы, невозможно поверить, что столько сделано одним человеком. Ведь он совершил не один подвиг, а множество их, отнюдь не считая, что совершает героические поступки. Полагал, что выполняет свою службу ратную, как умеет. А служить плохо он не умел и не мог. Сержант Полынин всегда находился на ответственных участках и обеспечивал связь, благодаря чему снаряды, выпущенные артиллеристами, без промаха разили цели, разбивали доты и дзоты.
За успешное выполнение боевых заданий командования в январских наступательных боях Евгений Михайлович Полынин был награжден орденом Славы II степени.
В разгар ожесточенных боев при прорыве сильно укрепленной обороны противника был тяжело ранен командир взвода связи. Старший сержант Полынин принял командование на себя и в трудных условиях сумел сохранить бесперебойную систему связи. А вот 15 апреля в районе станции Зеераппен он уже действовал и с винтовкой в руках. Процитируем письмо командования, которое пришло в Гурьев: «Под сильным огнем противника он лично устранил двенадцать порывов на линии связи. В числе первых ворвался на станцию, возглавив бойцов, очистил от гитлеровцев один из опорных пунктов. А в последующих боях продолжая командовать взводом связи, обеспечивал непрерывное управление огнем артиллерийского полка. Благодаря этому стрелковые подразделения имели своевременную поддержку артиллерии и успешно выполняли боевую задачу. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 апреля 1945 года за успешное выполнение заданий командования, проявленные при этом личное мужество и отвагу, за умелое руководство в бою отделением, а потом и взводом связи, старший сержант Полынин Евгений Михайлович удостоен ордена Славы I степени».
Гордая и счастливая его супруга Анастасия Михайловна в числе многих гурьевчанок выходила встречать мужа-победителя, мужа-героя. Целый месяц встречала, не ведая о том, что мчит Полынина поезд далеко на восток, где начиналось сражение с милитаристской Японией. И перестала выходить к поездам только, когда вслед за телеграммой «Жив. Здоров. Нахожусь в дороге» получила письмо, всё объяснившее.
Вернулся домой Евгений Михайлович только осенью, уже после разгрома Квантунской армии.
Настоящий герой смел в делах, а не на словах. Вот и Евгений Михайлович не требовал для себя особых привилегий, а работал на своём родном предприятии, опять же, как только и мог, по-стахановски. Получил десятки благодарностей и грамот. В том числе и Грамоту Верховного Совета Казахской ССР. И по линии совета ветеранов не отказывался от поручения — помочь солдатской вдове, семье инвалида. Никогда не отказывался пойти на встречу с молодежью, причем рассказывал своим юным слушателям не о себе, а о том, какая это страшная и жестокая вещь война, как тяжела солдатская ноша. И чтобы она была легче, нужно быть всегда в хорошей физической форме, овладеть знаниями, в том числе и воинской подготовки. Не дай бог, чтобы опять грянула война. Поэтому учитесь хорошо, и крепите мощь своей страны, тогда никто на неё не посмеет посягнуть, говорил он. Он не хотел, чтобы этим ребята довелось хлебнуть хоть малую толику того, что досталось его поколению. А иначе, зачем же они прошли сквозь огонь и дым, сквозь горечь потерь, голод и холод? Они уверены были, что та война – последняя на земле. И потому вынесли все и дошли до Великой Победы.
Любовь МОНАСТЫРСКАЯ
