Тема людских потерь в Казахстане в результате голода 1932-1933 годов советскими историками не затрагивалась, ее предпочитали не упоминать. До недавнего времени единственным документальным источником для анализа проблемы служили данные первой и второй Всесоюзных переписей населения, проведенных в 1926 и 1939 годах. Исходя из этого, примерные масштабы невосполнимой убыли коренного населения Казахстана в годы трагедии определяются в пределах свыше 2 млн человек.
В известной докладной записке начальника Казнархозучета М. Саматова (14 января1937 г.) сообщается, что сельское население Казахстана за период с 1 июля1930 г. по 1 июня1933 г. сократилось на 3,4 млн человек, а городское население увеличилось на 766,8 тыс. человек. В записке не указывается, сколько в этой разнице (263,3 тыс. человек) умерших от голода и болезней и откочевавших за пределы республики.
Из этого историки-демографы делают вывод, что прямыми жертвами голода и связанных с ним болезней стали в названные годы 1 млн 750 тыс. человек, или 42 процента всей численности казахского населения республики.
Большой урон численности коренного населения нанесли откочевки. Четвертая часть первоначальной совокупности населения, то есть 1030 тыс. человек, откочевала в годы голода за пределы республики. Из них 616 тыс. — безвозвратно и 414 тыс. впоследствии вернулись в Казахстан. По оценкам специалистов, из безвозвратно откочевавших около 200 тыс. человек ушли за рубеж — в Китай, Монголию, Афганистан, Иран и Турцию.
Причины трагических событий тех лет объяснялись перегибами, ошибками политической системы тех времен, тем не менее, оставались вопросы: как могли допустить такое трагическое развитие событий? Более того, достаточно долгое время бытовало мнение о якобы полном неведении Сталина о реальном положении дел, о масштабах драмы в Степи, дескать, его дезинформировали. Но это не более чем отговорка, поскольку известна официальная правительственная записка за подписью Председателя СНК Казахстана У. Исаева (май1932 г.), в которой давалась более или менее правдивая информация. Существует также версия о том, что о голоде и откочевках в Казахстане в Москву сообщали секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р. Эйхе и председатель ЦИК Узбекистана Ю. Ахунбабаев (логика здесь есть, поскольку Западная Сибирь и Узбекистан приняли большие массы откочевников, и их руководители не могли не ставить об этом в известность Сталина).
В знаменитом письме Турара Рыскулова — тогдашнего заместителя председателя СНК РСФСР — Сталину приводятся ужасающие факты. Вот выдержка из него:
«Не лучшим обстояло дело с откочевниками внутри самого Казахстана. По многим городам (Аулие-Ата, Чимкент, Семипалатинск, Кзыл-Орда и др.) и ж.д. станциям ежедневно вывозят трупы умерших казахов. В Чуйском районе (по сообщению уполномоченного т. Джандосова) в райцентре, с. Ново-Троицком умирает ежедневно по 10-12 человек казахов, и 60% кочевников также ушло из района. В Сары-Суйском районе из имевшихся 7000 хозяйств осталось около 500 хозяйств, а остальные откочевали в Алие-Атинский и другие районы и часть даже попала в Киргизию. В ноябре на большое расстояние двинулось несколько сот казахов из этого района с семьями. По дороге часть населения погибла. За одну вторую пятидневку января подобрали 24 трупа. По дороге напали на них вооруженные бандиты. Женщины бросали детей в воду. В г. Аулие-Ата 5-6 января по чайханам подобрали 20 замерзших трупов детей, и за это время умерло 84 человека взрослых. В постановлении Актюбинского обкома от 16 октября1932 г. указывается, что на ж.д. ст. Джусалы из прибывших до 300-400 семейств возвращенцев-откочевников (и отправленных затем на ст. Саксаульская) умерло (по неточным данным) 100 человек казахов (в том числе 21 человек — от натуральной оспы), из-за неоказания им помощи, имело место на станции избиение казахов. В указанном постановлении констатируется, что районные организации проявили «безразлично-безучастное отношение к массовой смертности казахов». Событие произошло еще в конце июля месяца, а постановление обкома состоялось в октябре месяце.
В докладе московского отряда (Общества) Красного Креста, работающего сейчас в Актюбинской обл., сообщается, что казахи в таких районах, как Тургайский, охвачены голодом и эпидемией. Голодные питаются отбросами, поедают корешки диких растений, мелких грызунов. «Собаки и кошки этой группой съедены полностью, и кучи мусора вокруг их шалашей полны вываренных костей собак, кошек и мелких грызунов…» Передают о случаях трупоедчества…»
Гурьев во времена голодомора
В минувшем году в Атырау побывала группа историков из Калмыкии, один из которых профессор Калмыцкого государственного университета Александр Команджаев назвал Урал святым местом, рекой жизни. В действительности, на протяжении веков этот необыкновенный водоем спасал жизни многих людей, нашедших приют у его берегов. Только благодаря Уралу большинству гурьевчан удалось спастись от голодной смерти во времена коллективизации.
Конечно же, архивы не хранят данных о числе погибших от голода в 1932-1933 годы, в областном управлении архивов и документации имеются лишь данные после 1937 года. Но, судя по скудной информации, оставшейся от 1922 года, когда в состав Гурьевского уезда входили 12 районов, число голодающих составляло около 16 тысяч человек. При этом в деловых переписках ответственных лиц не раз отмечалось увеличение количества беспризорных детей, беженцев из других регионов. Несмотря на бедственное положение села, людей буквально заставляли отдавать свое имущество в собственность государства, таким образом, пополнялись склады комитетов помощи голодающим. Гурьевчан настоятельно просили оказать материальную поддержку бедствующим регионам России, народу Приволжья. Максимум, что удалось в том же 1922 году собрать у гурьевских селян, — это 18 голов верблюдов, 7 — лошадей, рогатого скота — 49 голов, баранов — 260 и т.д. Если учесть то количество скота, имевшееся до революции, то наглядно наблюдается бедственное положение жителей районов Гурьевского уезда.
В те годы активно рассылались циркуляры об оказании продовольственной помощи голодающим. По мнению руководителей тех времен, примерный набор пайка должен был выглядеть так: «Хлеб, картофель, крупа, масло, чай, перец, соль». При этом детям до 10 лет полагалось то же самое, только в меньшем объеме и с исключением картофеля из рациона, зато им выдавали сахар.
Видимо, активные поборы с населения и выдача пайков не давали результатов, так как в одной из записок, адресованной чрезвычайным уполномоченным взаимопомощи голодающим Гурьевского уезда заведующему Собезом Т. Торбинскому, говорится следующее (от 1922 года):
«Наверное, небезизвестно и Вам, т. Торбинский, что за последнее время мы сталкивались с такими явлениями, что голодающие, в том числе масса беспризорных сирот стали гурьбой таскаться из учреждения в учреждения, например, в Собез, не зная, где чего брать, хотя он самого мизерного для поддержания желудка. Я два раза посещал Ваш отдел, но вас не было, а Ваши сотрудники на них не обращали должного внимания, даже того в полном смысле пренебрегая их мольбами и слезами, направляли их преспокойно от стола к столу и от т. Горбачева к другому, а последний к третьему и т.д. И толку они ни у кого не добились и, не отставая от меня, пошли за мной, и я без Вас абсолютно ничего не мог им сделать. Такие случаи, кажется, бывают ежедневно, а голодающие благодаря таковой халатности падают, возможно, умирают. Ибо были случаи — двое умерли на улице третьего дня и один вчера возле исполкома.
Считая подобные действия весьма ненормальными на голодном фронте, прошу Вас установить серьезное отношение Ваших сотрудников к голодающим и падучими не игнорировать их направлениями от стола к столу, от лица к лицу, а без задержки сделать им то, что от них требуется».
Стилистика и орфография безымянного автора этой записки сохранены, как и некая его попытка воззвать к совести товарища Торбинского, сквозь пальцы глядевшего на то, что у порога его кабинета умирали голодные гурьевские дети.
Как уже говорилось, наша область по сравнению с Актюбинской или северными регионами Казахстана, менее всего пострадала во времена коллективизации. Мы попытались связаться с очевидцами или современниками тех смутных лет. Хотя ветеран труда Фарух Марданов родился в 1932 году, но все же испытал трудности голодных времен. «Сколько помню, всегда ходили голодными, — рассказывал он на встрече студентов с ветеранами Великой Отечественной войны и тружениками тыла, прошедшей накануне 9 Мая, — нам выдавали что-то похожее на еду — смесь воды, муки и еще чего-то. Не наедаешься, но голод на время притуплялся». Когда речь зашла о 30-х годах прошлого столетия, Фарух агай вспомнил рассказы стариков, подслушанные им. «Открыто об этом не говорили. Только когда они не замечали, что рядом сидим мы, дети, аксакалы говорили о Голодоморе». По его словам, более всего пострадали жители Кызылкогинского района, поскольку на его территории не имелось какого-либо производства, это был полностью животноводческий район. С началом коллективизации многие начали покидать свои аулы, перебирались ближе к реке. По словам аксакала, от голода люди начали поедать грызунов, всякие корешки трав… «Не любили старики говорить об этом, нам не рассказывали. Не знаю, почему, — вопрошает Фарух Марданов и добавляет: — Но я считаю, что об этом нужно говорить, наша молодежь должна знать об этих трагических страницах нашей истории, чтобы такого больше не повторялось».
Конечно, люди, пережившие такое унижение, постарались навсегда похоронить воспоминания об этих страшных днях. Кто может с гордостью рассказывать о том, что его предки из-за дикого голода поедали трупы своих родных, домашних животных, грызунов? Только дело в том, что эти люди не были виноваты в том, что их довели до такого состояния, поэтому говорить об этом просто необходимо.
Подготовила
Шынар ТЕКЕЕВА
