Город Гурьев (ныне Атырау), где в знойную летнюю пору с наступлением вечерних сумерек приходится изнывать от назойливых комаров, а зимой стоят студеные морозы, дуют холодные ветра, расположен на стыке двух материков – Азии и Европы, граница которых проходит по берегам реки Жаик. Отец получил небольшую служебную квартиру, и наша семья переселилась из частного дома в «Европе» в «Азию», где я и начал учиться во втором классе новой школы. Видя, как тяжело привыкать к новой школе, совершенно иной среде, как сторонюсь детей и веду себя тихо и замкнуто, меня под опеку взяла чуткая, вежливая и спокойная по натуре Гайни апай – наша учительница.
Моя мать до сих пор хранит ее образ. Полноватая, смуглолицая, с ямочкой на щеках, она заботливо поглаживала меня по лбу своими теплыми мягкими ладонями, неизменно одаривая улыбкой и нежным взглядом больших красивых глаз, излучавших особое тепло и ласку.
– Ты, оказывается, спокойный, умный мальчик. Теперь будешь учиться в нашей школе вместе с новыми друзьями. Будешь сидеть вот на этой парте во втором ряду, возле Жолдаса…
Меня внезапно осенила мысль: откуда ей знать, что я спокойный, умный мальчик, она же меня впервые видит на уроке. Появилось и некоторое сомнение: а если я окажусь, наоборот, неспокойным, глупым мальчиком, то пожалуй, обижу, не оправдав ее доверия. К тому же, сразу воспользовавшись моей «робостью», не применул показать себя давним и авторитетным хозяином класса мой сосед по парте, огненно-рыжий мальчик Жолдас с плутовато бегающими иссиня-голубыми глазами.
– Говоришь, что учился в школе имени Жамбыла, на той стороне? Она же не новая, как наша. Там, наверное, учатся такие, как ты! – прошептал он, с явной насмешкой, беспричинно толкнув меня в бок.
С этого и начался наш конфликт. Я изловчился, каблуком ботинка ударил его по лодыжке и продолжал сидеть тихо, как ни в чем не бывало. Все-таки нельзя было оставлять без ответа его столь наглый поступок. Вдруг Жолдас поднял руку:
– Апай, апай! Он пнул меня ногой, – завопил он тут же с видом человека, пострадавшего безвинно. – Апай, пересадите его от меня…
– Он первый… – начал было я, вставая с места, как подошла Гайни апай.
– Ничего страшного, Мадижан, садись!.. Есть мудрое изречение наших предков: «Настоящим мужчинам не познать друг друга без спора и столкновения». Если ваше знакомство началось со стычки, то, пожалуй, со временем станете хорошими друзьями. Не так ли, Жолдас? – сказала она мягким голосом, с заметной улыбкой на губах.
Хорошо помню, как в моем сознании начало зарождаться чувство искреннего уважения и любви к учительнице, излучавшей тепло и ласку, в чьем спокойном и мягком голосе не было ни единой нотки раздражения, недовольства.
Обладая истинным благородством, гуманным отношением к ученикам, Гайни апай имела дар понимать природу ребенка, вселять в него нравственные основы воспитания. Приходилось учиться у многих наставников, каждый из них был своеобразен, имел собственные взгляды на жизнь, но надо отдать должное, Гайни апай была среди них совершенно особым человеком.
То ли Гайни апай заболела, или же были другие обстоятельства, однако в середине учебного года вместо нее появился учитель Гатауов. Не знаю, как другим, но мне этот полноватый, с топоршащимися, словно у ежа, волосами на голове, учитель с суровым голосом показался человеком, совершенно лишенным чувства человеческого понимания и тепла. Гатауов, похоже, почувствовал мое отчуждение, понял, что я не смогу относиться к нему так же искренне, как к Гайни апай. Он по-своему подошел к проблеме моего педагогического воспитания. В его глазах я оказался нерадивым мальчиком, у которого никуда не годится правописание, который не силен в математике и к тому же не всегда выполняет домашние задания. Так, вскоре из прилежного в пору учительствования Гайни апай ученика я превратился в посредственного. Поредели и положительные оценки, тетради пестрели правками красных чернил. Посещение уроков, встреча с суровым Гатауовым для меня стали мучением. Пропало желание ходить в школу. Бывало, выйдя из дома якобы в школу, убивал время в играх в одном из отдаленных дворов. Но это длилось недолго, вскоре мой обман был раскрыт, и мне пришлось вновь оказаться перед строгим учителем…
Следующей осенью Гайни апай вернулась к своим ученикам-третьеклассникам. Моей радости не было предела. К каждому из нас она отнеслась с добротой и теплом, будто к родному дитяти. «Почему у тебя снизились оценки, ты же хорошо учился? А может, пропускал уроки из-за болезни»? – спрашивала она все с той же неизменной приветливой улыбкой на лице. Смущенно потупившись, я молчал. Не мог, еле сдерживая слезы, невольно навернувшиеся на глаза, сказать, что во всем виноват строгий учитель, отбивший желание учиться…
Видимо, Гайни апай все прекрасно понимала. Она молча погладила мой лоб своей теплой ладонью и легонько похлопала по плечу. Какой огромной поддержкой, настоящей опорой стали для меня человеческое понимание, участие моей наставницы, это невозможно передать словами. Вскоре возымел свое волшебное действие и педагогический дар Гайни апай, пробудивший тягу к учебе.
Моим самым любимым предметом была «Родная речь». Именно на этом уроке моя учительница больше всего завораживала своим чудесным даром.
– Дети, самая первая песня, услышанная вами, это колыбельная. Величие и силу материнского чувства до человеческого дитяти доносит именно она. Конечно, вы были слишком маленькими, чтобы ощущать волшебные слова матери, наполнявшие теплом и лаской ваши души. И все-таки вы молча прислушивались к словам матери, завораженные, безмятежно засыпали под ее убаюкивающие звуки. Колыбельная песня матери каждый раз проникала в чистый, светлый мир ваших душ, она будила в вас чувство понимания окружающего мира, способствовала формированию человеческих качеств. А теперь мы откроем двери прекрасного, не менее чудесного мира «Ана тілі» – родной речи. Помните, ребята, любой человек обязан с почтением и уважением относиться к родному языку, переданному ему с материнским молоком. Это основа основ человеческой жизни!
Я хотя и не очень-то вник в содержание сказанного, однако был до того заворожен столь красивыми, словно убаюкивающими малое дитя впечатляющими словами учительницы, что слушал ее раскрыв рот. Моему удивлению не было предела, околдованный волшебным таинством слова, я окунулся в чудесный мир. В этот миг добрые глаза Гайни апай, говорившей, отрешившись от всего стороннего, сияли лучистым светом, на ее слегка разрумянившемся, смугловатом лице царили доброта и тепло. В такие моменты она одаривала каждого из нас искренним материнским теплом и чутким вниманием.
Это был прекрасный педагог, умеющий понимать душу своих учеников, заставляя биться в унисон сердца…
…Спустя годы, окончив школу в далеком ауле, я приехал в Алматы поступать в университет. Мечта моя сбылась, успешно выдержав конкурс, поступил на факультет журналистики, о которой грезил с самого детства. В один из дней, когда справившись с делами, я беззаботно гулял, знакомясь с достопримечательностями нашей прекрасной столицы, вдруг неожиданно увидел Гайни апай. Это случилось в театре имени Ауэзова во время постановки спектакля «Материнское поле» — «Ана – Жер – Ана» по повести «Млечный путь» Ч. Айтматова. В зале стоял легкий шум, люди рассаживались на свои места в партере. К середине переднего ряда прошла и на одно из мест села пожилая смуглая женщина, рядом с ней была тоненькая, словно тростинка, милая девушка, похожая на нее. Женщина показалась мне до того знакомой, что я просто уставился на нее. Вдруг вспомнил – Гайни апай. Это же Гайни апай! Точно, она! Те же знакомые глаза, излучавшие теплоту и ласку. Подойти к ней тотчас и поздороваться посчитал неуместным, поэтому стал ждать окончания спектакля.
Однако все не переставал невольно поглядывать в сторону Гайни апай, которую видел лишь сбоку. «Сколько лет прошло с тех пор, пожалуй, Гайни апай успела забыть меня. Пусть даже так, подойду, поздороваюсь с ней. Напомню ей о том, что когда-то был ее учеником, что до сих пор помню чудный дар своего любимого педагога». Мысленно размышляя, я все больше проникался чувством тоски и любви к человеку, столь близкому моему сердцу.
Невозможно было спокойно слушать полный печали и горечи материнской души монолог Толганай, пришедшей на поклон к Земле-матери, ее горькие сетования на жизненные тяготы и испытания, в прекрасном исполнении великолепной актрисы Сабиры Майкановой. Расчувствовавшись, дали волю слезам почти все зрители. В этот миг свой взгляд я снова обратил на Гайни апай. Увидел воочию, как моя любимая учительница плакала, не скрывая слез, искренне сочувствуя и сопереживая вместе с Толганай тяжкой судьбе этой стойкой женщины, которую не сломила даже проклятая война. До меня словно дошли невидимые глазу волны грустного вздоха Гайни апай, взбудоражившего ее нежную, чуткую душу. К горлу тотчас подкатил ком, в мгновение окружавший мир в моих глазах поплыл в тумане.
Как только опустился занавес, зрители бурно зааплодировали, встав с мест, и еще минут десять-пятнадцать рукоплескали артистам, выказывая искреннюю благодарность и восхищение.
Вскоре зрители постепенно стали расходиться. Все еще не успев отойти от тяжелого впечатления, с покрасневшими глазами, они молча удалялись с задумчивой грустью, не смея нарушать волшебную ауру театральной атмосферы. В этот миг, завороженный великолепным сценическим искусством, я вдруг вспомнил о Гайни апай и поспешно стал искать ее среди редеющих зрителей. Хотелось крикнуть: «Гайни апай, где вы, постойте, задержитесь немного!». Искал ее среди густого потока зрителей, шедших к выходу. Но тщетно. Я заторопился к выходу. Но не так-то легко было пробиться сквозь плотную массу зрителей. Наконец, толкаясь, помогая себе локтями, упрямо пробираясь вперед, я кое-как выбрался наружу. Августовское ночное небо города, одетого в зеленый наряд, совсем недавно сиявшее своей чистотой, сейчас разразилось теплым дождем. Плотная стена воды, толпа людей, суетливо бежавших к остановке автотранспорта, все дальше отдаляли от меня Гайни апай…
Казалось, душа опустела. До сих пор помню, как сожалел тогда, что не смог встретиться с Гайни апай, моей любимой учительницей, человеком истинно педагогического дара, обворожившим своей душевной теплотой и лаской меня, только что переступившего порог школы жизни, чересчур впечатлительного, хрупкого, стеснительного мальчика.
…Истинным наставником может стать лишь тот человек, который понастоящему обладает чувством искренней любви к своим воспитанникам. И я верю в эту истину.
Мади АЙЫМБЕТОВ
