Снижение мировой стоимости барреля нефти с более чем 100 долларов до 40.
Затем вираж в сторону увеличения. Вновь снижение. И как следствие — сокращение притока валюты в страну, таргетирование курса тенге, отправленного в свободное плавание. Все это, пусть и неприятные, но вроде как объяснимые реалии наших дней. Однако на фоне обсуждений стоимости нефти и курса тенге как-то совсем уж неожиданным стала отправка в свободное плавание ценообразования на продукты нефтепереработки, в первую очередь высокооктанового бензина. Цена на горючее незамедлительно взлетела:с 105 тенге за литр АИ-92 до 130 тенге. Правда, после поднятого шума цена на него опустилась до 125 тенге за литр. Неожиданным же и для многих трудно объяснимым это стало по одной причине: если стоимость нефти падает, то почему производные из нее растут в цене?
Воспользовавшись приездом в наш регион на празднование Дня нефтяника и 80-летнего юбилея трубопроводного транспорта Казахстана первого вице-министра энергетики Узакбая Карабалина, ему мы и адресовали вопрос о причинах отмены государственного регулирования цен на горючее.
— Узакбай Сулейменович, думаю, вы сами уже догадались, о чем будет первый вопрос. Почему бензин стал вдруг дороже, когда стоимость барреля нефти, чуть перевалившая за 50 долларов, вновь устремилась вниз?
— Давайте вспомним, что тенденции к повышению-понижению стоимости бензина у нас всегда были в ту или иную сторону. И удивляться тут не стоит. Все зависит не от стоимости нефти, хотя это и важный фактор, а от ситуации на рынке. Сегодня есть четкие ожидания у всех, что если цена на нефть падает, то наверняка должна снизиться цена на нефтепродукты. Это логичные рассуждения. Но в то же время мы не должны забывать, что примерно 30 процентов бензина мы импортируем. И есть еще один момент, который не учитывается нашими потребителями бензина. Это то, что в последние несколько месяцев в России розничная цена стоит на одном уровне – 32-33 рубля за литр. Те, кто завозит его к нам в Казахстан – эти компании покупают его не на «пистолете», они покупают оптом. На заводах, у продавцов оптовых. Там же цена другая, не зависящая от правительства Российской Федерации. И мы замечаем тенденцию, что в течение последних нескольких месяцев цена все время растет. И сегодня она уже достигает 550-600 долларов за тонну. Если взять и посчитать с затратами на покупку, на транспортировку, хранение, уплату наших налогов плюс расходы на АЗС… Согласитесь, те, кто привозит, должны иметь хоть какую-то маржу. Отсюда и рост цены. Вот вам и ответ: сохрани мы прежнюю стоимость, завозить бензин стало бы невыгодно. И он бы очень быстро стал дефицитным. А что такое дефицит, и что происходит, когда чего-то не достает, думаю, и пояснять не надо.
— Узакбай Сулейменович, вы сами сейчас сказали, что бензина Казахстану не хватает. Нужно увеличивать объемы его выпуска. Мы, атыраусцы, знаем, что завершается реконструкция АНПЗ, после которой в Атырау будут производить высокооктанового бензина почти в три раза больше. К сожалению, проблем всей страны с горючим наш завод не решит. Но у нас есть еще два завода. С Шымкентом все понятно. А вот вокруг Павлодарского НПЗ больше слухов, чем фактов. Что с его модернизацией?
— Павлодарский завод в соответствии с большой программой реконструкции всех наших трех заводов также сегодня модернизируется. Соответственно, были проведены работы по технико-экономическому обоснованию. Затем, в целях снижения стоимости работы, они были пересмотрены еще раз с учетом технологического усовершенствования. На сегодняшний день работы уже начались. Они идут. Есть ожидания, что некоторые задержки по дополнительным работам будут. Отсюда, наверное, и пошли разные разговоры. Но я думаю, в итоге та задача, которая у нас была, к концу 2016 года будет решена. Она не снималась. Она находится в работе. И сегодня Павлодарский завод является самым технологически совершенным из всех трех работающих в Казахстане. Поэтому там не идет речь о какой-то кардинальной большой переработке. Вернее, о реконструкции. Но, тем не менее, это значительные работы, которые потребуют инвестиций порядка 1 миллиарда долларов. Пока инвестиции идут на деньги, которые выделены КМГ. Одновременно идут работы по привлечению инвестиций для полного финансирования всего проекта.
— Сегодня павлодарский завод ориентирован только на переработку российской нефти. Сможет ли завод после реконструкции перейти на казахстанскую нефть?
— В этом отношении сама реконструкция задумана таким образом, чтобы завод был, условно говоря, всеядным. Потому что он будет рассчитан не только на переработку западно-сибирской нефти, как это традиционно было, но сможет перерабатывать и западно-казахстанскую нефть.
— А какими путями казахстанская нефть будет доставляться до Павлодара?
— Главное, поступление ее физически возможно. У нас уже есть трубопровод со стороны Атырау до Кенкияка. Он давно работает. Теперь от Кенкияка также есть трубопровод до восточной системы трубопроводов, до Кумколя. И далее с выходом от точки Атасу до Аланкуля тоже уже построен. Дело в том, чтобы сегодня уверенно перемещать нефть из Западного Казахстана на восток, необходимо дальнейшее расширение этой линии. Требуется ее усиление, увеличение мощности. Для этого необходимо построить как минимум две НПС. И эта работа планомерно ведется. Сейчас, в связи с тем, что есть определенные финансовые трудности и по капвложениям, и вообще в целом по отрасли, эта работа в отношении реверсной прокачки идет с некоторой задержкой. Но я думаю, что этот вопрос тоже решится. У нас здесь сотрудничество идет с китайской нефтяной компанией СNPС. Недавно были встречи Глав государств. До этого мы встречались на уровне компании КМГ. И мы прорабатываем вопрос, чтобы по возможности ускорить эту работу.
— Сегодня один из самых обсуждаемых вопросов: будут ли в Актау строить четвертый казахстанский НПЗ?
— По четвертому НПЗ мы уже имеем несколько интересных предложений. Это и предложение акимата, есть предложения различных компаний. Сейчас у нас есть рабочая группа. На последнем совещании у нас было принято решение – КМГ за свои средства провести технико-экономическое обоснование четвертого завода. Здесь должны быть учтены все факторы, которые влияют на его экономическую целесообразность. Количество нефтепродуктов, которое будет вырабатываться на этом заводе, должно обеспечить нам, если можно так выразиться, безбедную жизнь в смысле объемов выработки бензина в Казахстане. При этом мы ожидаем, что с 4-м заводом будет профицит, причем довольно значительный. И тогда эти нефтепродукты надо будет куда-то девать. Иначе говоря, необходимо провести маркетинговые исследования, чтобы знать: где их выгодно можно продать?
— А что? С этим может быть проблема?
— У нас в этом отношении довольно сложная ситуация. Северный сосед, с которым мы имеем огромной протяженности границу, это Россия. Она ежегодно перерабатывает 260 млн. тонн нефти. Для сравнения: мы – 14,5 млн. тонн. Туда мы со своими нефтепродуктами, конечно, не войдем. Смотрим на Запад, через море. Там нефтяная страна Азербайджан. У нее тоже производство достаточное. И Закавказье обеспечено нефтепродуктами. Говорим о Востоке. В Китай. Здесь китайцы уже построили два хороших НПЗ. В Душанцы – 15 млн. тонн в год. И туда с нашими нефтепродуктами есть сложности войти. Остается южное направление. Это Узбекистан, Кыргызстан, Афганистан, Таджикистан. Но туда сегодня Россия поставляет нефтепродукты. Мы должны как-то конкурировать. Кроме того, сами эти заводы совершенно недешевые: чтобы построить 6-миллионник, нужно примерно 10 миллиардов долларов. Это немаленькие деньги. И эти инвестиции, которые мы вносим в этот завод, потом должны окупиться. Поняли, что я хотел сказать? Начиная строительство, мы должны думать не только о том, что бензина, наконец, у нас будет достаточно. Но и о том, куда деть излишки, чтобы новый завод работал на полную мощность, окупил себя.
— Мы говорим о бензине, о заводах. А каковы запасы нефти в Казахстане? Не закончатся ли они быстрее, чем построят новый завод. Это, конечно, я говорю образно. Есть актуальность их увеличения?
— Прогнозные запасы у нас примерно 18 миллиардов тонн. И в целом мы сегодня имеем примерно 4,8 миллиарда извлекаемых запасов. По уровню запасов мы находимся в мире на 12 месте. И в дальнейшем, конечно, для того, чтобы успешно поддерживать добычу, чтобы восполнять свои ресурсы, нам нужно продолжать геологию. И в этом плане мы достаточно активно работаем по проекту «Евразия», презентованному два года назад на конференции ассоциации «Казэнержи». Правительство поручило рассмотреть проектные предложения по дальнейшей его реализации. Суть проекта заключается в том, что необходимо провести комплексное большое геологическое исследование Прикаспийской впадины. Работа такая уже ведется. Ее первый результат: группа ученых, производственников, специалистов подала заявку на соискание Государственной премии в области науки. Называется она «Научное обоснование углеводородного потенциала РК». Это большая, очень важная для страны работа. Была проведена оценка всех 15 осадочных бассейнов Казахстана. Получается, что объем ресурсов, о которых мы думали, что они составляют примерно 18-22 млрд. тонн, у нас значительно больше. Эта работа позволяет – по ней ожидается, и она научно обосновывает, что мы обладаем примерно 72 млрд. тонн (!) извлекаемых ресурсов. Из них свыше 60 млрд. ожидается в Прикаспийской впадине. Это огромные ресурсы. Теперь на базе этой работы, которая идет на соискание Государственной премии, есть возможность более тщательно изучить такую уникальную в геологическом строении и по своему потенциалу Прикаспийскую впадину, наметить направления геолого-разведочных работ на поиск новых месторождений.
— А насколько вероятно обнаружить там нефть?
— Мы думаем, что на больших глубинах, чем сейчас, наверняка будут обнаружены крупнейшие месторождения. Новые супергиганты. В целях изучения всего бассейна в целом, чтоб сделать оценку по самым современным технологиям геологоразведки, магниторазведки? сейсморазведки, космической разведки, нужно завершить строительство параметрической скважины глубиной аж до 15 км.
Это уже на слуху. Такую скважину никто не бурил никогда. Это очень амбициозная задача. Сейчас мы работаем над этим, чтоб создать консорциум для проведения этой работы из числа высокотехнологичных, крупных нефтяных компаний. И этот консорциум будет решать, на какую глубину конкретно бурить и в каком месте. Для изучения всего бассейна такая скважина нужна. И речь идет не о потенциале на сегодняшний день, а на более дальние перспективы. Когда на нынешних супергигантах — Карачаганаке, Тенгизе, Кашагане — после 30-х годов добыча начнет скудеть, суммарная добыча по Казахстану начнет снижаться. Это естественный процесс. И к этому времени нам нужно подготовить ресурсы. Примером может служить «Казахстанкаспийшельф». Когда начинались работы, проводились исследования, поисковые работы, было обнаружено 5 месторождений. Среди них супергигант Кашаган, где мы ожидаем добычу. Между открытием и добычей месторождения проходит длительное время. А значит сейчас наступило время, чтобы работать на перспективу. Неслучайно Глава государства не раз высказывался о том, что нужно усилить работы по геологическому исследованию наших недр, обеспечить внедрение в отрасль новых технологий. Только таким образом мы восполним запасы, которые сегодня активно используем.
— Интересно, а какова средняя стоимость барреля нефти, добытой в нашей стране. Если честно, я о такой цифре не слышал.
— У нас трудно сказать о средней себестоимости. Потому что очень сильная разница между Тенгизом, где она примерно обходится в 20 долларов за баррель, и до 71 доллара в Узене. Диапазон, как видите, довольно широкий. Месторождения очень различаются с точки зрения геологии, состава нефти, коллекторских свойств. Кроме того, и сама нефть разная. Где-то густая, где-то трудноизвлекаемая. На Тенгизе легкая, но с сероводородом. Поэтому очень сильная разница.
— Понятно. Спасибо вам, что нашли время и ответили на наши вопросы.
Виктор СУТЯГИН
