9 Мая — самый главный праздник для всех и каждого на постсоветском пространстве. Особенный он и для нас, потомков ветерана войны Абилхаира Кенжебаева. Для нас, молодежи, жизнь ветеранов войны всегда будет примером патриотизма и мужества. В этом — яркое проявление единства и преемственности поколений.
Я была очень маленькой, потому, наверное, мне всегда казалось, что мой дедушка будет жить всегда. Хороший, милый мой дедушка! Сколько в нем было нежности и любви, которыми он щедро одаривал своих внучат. И смог передать эти высокие чувства своим детям, а через них и нам. А знаете почему? Потому что мой дедушка прошагал тысячи километров Великой Отечественной и остановил «коричневую чуму» фашизма, завоевав Великую Победу. И завещал навсегда нам это мирное небо, яркое солнце. И сегодня, в канун празднования Великой Победы, склоняя голову перед героическим подвигом ветеранов и в благодарность, в знак вечной памяти мне хотелось поделиться воспоминаниями моего деда.
…106-я гвардейская стрелковая дивизия, а потом 2-й гвардейский механизированный корпус, действовавшие на стыках Второго и Третьего Украинских фронтов, участвовали во взятии Вены, освобождении городов Будапешт и Прага и всей территории этих стран. И сколько советских воинов и офицеров погибло в этот период войны! Теперь мы знаем, что более 140 тысяч советских воинов отдали свою жизнь за освобождение венгерской земли, столько же пали смертью храбрых в Чехословакии. В марте 1945 года мой дедушка потерял трех земляков, с кем одновременно был призван в армию, с кем вместе начинал военную подготовку. Вот как это было.
«После освобождения города Будапешта наш 355-й стрелковый полк 106-й дивизии, готовясь к наступлению, занял оборону севернее города Секешфехервар. Приказано было окопаться основательно, маскироваться тщательно, так, чтобы вражеская разведка не обнаружила наши расположения. Бойцам стало известно, что наступление наших войск начнется 16 марта. В этот день, примерно в 16 или 17 часов, над нашими окопами кружил вражеский самолет. Забыв о строгом предупреждении, они все палили по самолету, кто из винтовки, кто из автомата. Может быть, пуля попала в бензобак, самолет, загоревшись, упал в километре-полтора от нас. Через некоторое время началась наша артподготовка. Мы пошли в наступление, враг отходит. Наше передвижение приостановилось с наступлением темноты. Мы в одном месте на небольшом хребте оказались четверо из одной роты, пятый солдат был из другого подразделения. В ущелье внизу был слышен гул танков, бронетранспортеров отступающего врага. Вдруг мы заметили свет в окне какого-то помещения в ущелье. Думая, что там наверняка штаб немецкого подразделения, не успевшего еще уйти, решили напасть на него: может, удастся захватить пленных и штабные документы. Тихо, по густым зарослям, пошли к домику, потом побежали с криком «Ура!». Но дом имел оборонную охрану. Темнота была выигрышна для них, они видели нас, а мы их нет. Подпустив ближе, фашисты забросали нас гранатами, а мы вели огонь, не видя цели, поэтому были вынуждены уйти обратно». В этом бою Абилхаир Кенжебаев был ранен осколками гранаты и отправлен в медсанбат.
А еще мой дед рассказывал: «Уже после войны однополчанин Сигуат Калниязов рассказал мне: «Утром следующего дня, 17 марта, когда рота собралась в одном месте, после вчерашних боев осталось около половины ее состава, в том числе из шестерых гурьевчан оказались только мы двое — Канашев Койбак и я. Слышал, что командир роты старший лейтенант Савиных поручил писарю роты направить в военкомат извещение о смерти Кенжебаева, недалеко от меня ты был сражен пулями автомата». Итак, в конце 1945 года, пригласив мою мать в Гурьевский военкомат, ей вручили извещение о моей смерти, как говорили в народе, «кара кагаз». Можете представить, каково было состояние шестидесятилетней матери, лишившейся единственного сына. С. Калниязов сказал, что среди собравшихся тогда, после вчерашнего наступления, не было также Хамзы Куспанова, Азмукана Жумекешева, Кабдола Елеугалиева. Через очевидцев слышал, что они погибли. Сам Сигуат дошел до Берлина, служил там некоторое время после войны. Мы встретились, когда я приехал, демобилизовавшись после «похоронки».
Тогда мой дедушка потерял связь со своей родной воинской частью, так как после излечения в госпитале он был направлен в другую часть, 4-ю гвардейскую механизированную бригаду 2-го механизированного корпуса. В ее составе принял участие в боях на чехословацкой земле, в частности, за освобождение городов Брно и Братислава, войну закончил под Прагой. И после войны долгое время не отказывался от мысли узнать судьбу своих боевых товарищей.
Он вспоминал: «Как известно, с целью увековечения памяти погибших и пропавших без вести в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. по областям в конце 90-х годов шла подготовка к выпуску Книги памяти. Узнав, что такую подготовку ведет в областной администрации специально выделенная группа работников, куда поступают списки-сведения от гор- и райвоенкоматов, я зашел к ним. В черном списке по городу Гурьеву оказались и мои друзья: Жумекешев Азмухан, 1925 г.р., призван Гурьевским военкоматом, погиб 17 марта 1945 года под городом Мор в Венгрии — было указано там. Куспанов Хамза — погиб также 18 марта, Елеугалиев Кабдол — пропал без вести. Вечная слава вам, друзья! Вы отдали свою жизнь за Родину. Продолжая читать списки и дальше по алфавиту, в числе погибших 18 марта под городом Мор в Венгрии обнаружил и себя. И вспомнил, что тогда, в марте 1945 года, после получения похоронки на меня, моей матери была назначена пенсия как матери погибшего сына. И только, когда выяснилось, что я жив, ей было назначено пособие как матери военнослужащего».
Айгерим БИСЕНГАЛИЕВА
