16 апреля, после продолжительной болезни, ушел из жизни Тендык Жауыров.
Как больно говорить о Тендыке Жауыровиче в прошедшем времени. Невозможно смириться с тем, что уходят такие вот последние из могикан — это был человек широчайшего интеллекта и высокой культуры, настоящий интеллигент. Общение с ним доставляло наслаждение, ибо, помимо того, что он был приветливым, вежливым человеком, всегда старался поддержать, сказать что-то приятное, он еще был буквально ходячей энциклопедией, мог сообщить всегда что-то новое, интересное. Он с самой ранней юности стремился к познанию. Как-то в доверительной беседе он признался, что считает себя очень счастливым, потому что жизнь подарила ему знакомство и общение со многими талантливыми и высокоэрудированными людьми, от которых он почерпнул много для себя. И потом так и учился всю жизнь, щедро делясь тем, что познал, со своими сверстниками, коллегами. Причем, никогда не показывал, что он умнее или осведомленнее тебя. Наоборот, всегда старался приподнять человека в его самоощущении и самооценке.
Весьма уважительно относился к коммунарам. Хотя мы были как бы конкурентами: делая, в общем-то, одно дело и идя всегда рука об руку, все же каждый хотел отличиться. Так Тендык Жауырович и здесь поступал очень мудро, он не только не подтрунивал над «соперниками», напротив, старался всегда отметить работоспособность коммунаров. Поднимается, например, вопрос о дефиците кадров. Тендык Жауырович тут же скажет: «Вам, Игорь Николаевич (Свидин), легче, нам бы таких заведующих отделами, как ваши, и проблем бы не было». Или другой пример. Тогда не было ни модемов, ни ксероксов, получали доклады уже после выступления в одном экземпляре. А коллегам еще и переводить надо было». Конечно, они хотели получить первыми этот оригинал. И как было приятно нам, когда редактор «Комммунистик енбек» говорил: «Ты отдай (и тут называлась фамилия коммунара), он так материал подготовит, что тебе останется только перевести». Конечно, тут имела место дипломатия, их ребята сделали бы материал не хуже, просто ему не хотелось, чтобы между нашими коллективами были какие-то трения, конфликты.
Он вообще всегда был как бы выше тех стандартов и правил, на которые настраивал его служебный статус. Будучи руководителем районной газеты, он заботился не только о том, чтобы газета была востребованной, имела тираж, но думал и о том, чтобы у нее было много и внештатных помощников, находил время для постоянных встреч с рабочими корреспондентами, а потом даже выпустил брошюру, которая оказалась очень хорошим методическим подспорьем для людей, которые хотели бы писать о проблемах и нуждах людей, но не владели журналистским мастерством. Кстати, он, можно сказать, до последних дней своей жизни заботился о пополнении кадров журналистских, преподавал в университете на факультете журналистики.
А как корректно и, можно сказать, без стрессов прошла переаттестация журналистов в середине 80-х, когда он возглавлял областное отделение Союза журналистов. Вопросники были конкретными, благодаря его педантизму при их подготовке, обстановка при собеседованиях — спокойной, доброжелательной. Так что, почти все журналисты подтвердили свое соответствие и квалификацию. Кстати, при нем работали секции, проводились различные конкурсы, победить в которых и быть награжденными грамотой стремились и молодые, и маститые журналисты.
Он умел сочетать высокую исполнительскую дисциплину с умением рискнуть при необходимости. Например, когда были большие неприятности у смелого журналиста Нури Муфтаха, он не побоялся поддержать его, взял в штат, хотя он не жил в Атырау, а тогда не практиковалось трудоустройство иногородних. И когда был завотделом обкома партии, то не старался быть надзирателем и контролером, не придирался к каждой заметке и малейшей ошибке, а общался с редакциями очень тактично и корректно. И если на пресс-конференции кто-то из журналистов задавал слишком смелые вопросы, то он не одергивал, а как бы сглаживал ситуацию, отмечая, что вот, мол, чувствуется, что человек хорошо знает проблемы курируемой им отрасли. Он никогда не злоупотреблял своей властью, пользовался ею только для мобилизации коллективов на творческую работу. Никто не слышал, чтобы он повысил голос, накричал, оскорбил кого-то.
Его отправили на пенсию, когда ему исполнилось 60. А он еще был полон планов и задумок, и тогда он не побоялся перейти на работу в независимые газеты. И очень многое сделал для того, чтобы у нас появились журналисты, имеющие свою точку зрения на жизнь, ситуацию. Критика была конструктивной, а если кому-то не нравилась публикация, то Тендык Жауырович опять же очень тактично, но предметно и убедительно защищал автора.
А каким он был талантливым, наблюдательным журналистом. Писал он, в силу своей занятости, редко. Но поистине бомбой стал цикл его материалов из Сингапура, где он побывал с делегацией области, отправившейся с целью ознакомления взаимодействия Шеврона с местными нефтяниками и жителями. Сколько интересных замечаний, наблюдений. Мы, читая его материалы, как бы сами побывали там.
Очень добрый, чуткий, отзывчивый на чужую боль, он не хотел кого-то утруждать своими проблемами. Не жаловался на болезнь, которая буквально иссушила его. Совсем недавно был в редакции, как всегда элегантен, подтянут.
Нет, невозможно представить, что его уже нет. И мы так и не успели отметить его 80-летие. Не успели сказать, как уважаем, как любим его. Пусть же никогда не остынет наша нежность к нему и наша память.
Глубоко скорбящие коммунары
