Ты помнишь, мама, те года
(мне не забыть их никогда),
как с шумного вокзала
под паровозные гудки
и под прощальный взмах руки
меня ты провожала.
Тогда была ты молода,
(о, мама, как летят года),
а я почти мальчишкой,
но что увидеть мне пришлось, —
покрылся в белый цвет волос
мой черный чуб со стрижкой.
Мы шли в таинственный туман,
где незнакомый нам Афган
с пулесвинцовым градом
нас ждал, и падали в крови
на землю сверстники мои,
кто шел со мною рядом.
И я был ранен в том бою,
стоял у смерти на краю,
где путь к крестам проложен.
И грохотал военный гром,
но я услышал голос в нем:
«Ты должен жить, ты должен»
И вот мне, мама, повезло –
я выжил всем смертям назло,
чтоб рассказать когда-то,
как умирали на войне
в чужой афганской стороне
советские ребята.
Друзья, солдаты, земляки
отдали жизнь за кишлаки,
за родину чужую.
А дома сына мать ждала,
ждала сыночка, не спала,
не зная жизнь иную.
И в праздник даты их святой
я помолюсь за их покой,
как водится веками.
Потом налью в бокал вина
и осушу его до дна
за тех, кого нет с нами.
Афган, Афган — кровавый след.
Забыть ли мне тебя? – О, нет!
И в снах мне нет покоя.
Лишь чуть засну и до сих пор
я слышу выстрелы из гор
и тех парнишек разговор,
кто не вернулся с боя.
О, эти давние года –
людского горя череда,
ты помнишь, мама?
Мария БАКАЛДИНА
