Как эпитафия Уралу…

В рамках авторского проекта «Ақ Жайықты аялайық!» члены съемочной группы ТОО «Атырау – Акпарат» встретились с еще двумя людьми, которые не на словах, а на деле болеют за Урал, мнение и предложения которых сейчас как никогда актуальны.

Черный список преград

Первый, это Александр Суетин, журналист из Западно-Казахстанской области, корресподент газеты «Информбиржа ньюс». Человек, который более 30 лет занимается изучением и освещением на страницах печатных изданий проблем реки Урал. Считает, что настало время от согласований общих вопросов на различном уровне переходить к конкретным делам.

Более того, по его мнению, уже долгое время нет органа, который мог бы координировать усилия двух стран. В созданной комиссии нет преемственности тех наработок, которые были у членов комитета по Уралу в бытность Советского Союза. Из числа конкретных проектов предлагает изучить и внедрить опыт речного пароходства 1988 года, когда Уральское речное пароходство по просьбе рыбинспекции очистило низовье притока Урала — Рубежку. В то время, по воспоминаниям Суетина, река умирала, там не стало рыбы, река заилилась, замусорилась. Речники расчистили дно своими средствами, у них была техника: земснаряды, плавкраны. Появилась после этого рыба. Предлагает также изучить и внедрить этот опыт по всему Уралу. Вполне возможно, что нужно расчищать так речки, затоны, старицы.

– В РК сейчас загублена такая отрасль хозяйства, как речной транспорт. Мощные некогда государственные предприятия раздроблены на мелкие частные, которые между собой грызутся из-за остатков флота, — говорит Александр Суетин.

Также он вспоминает, как усилиями самих жителей обводнили озеро Чапурино. И сейчас там лебеди водятся. Кстати, о птицах. Александр Суетин в разговоре с нами сказал, что над Уралом уже давно не летают чайки и стрижи. Он предлагает, чтобы научно все было — создать в РК институт водных проблем, который бы занимался Уралом и остатками Аральского моря, Иртышом.

– Хотелось бы, что шла какая-то официальная информация об источниках и объемах водосброса. Потому что по весне начинают ходить разговоры, что никаких сбросов не будет, все нас «кинули». Что эти вопросы решают в кулуарных междусобойчиках. Чтобы таких слухов не было, необходимо обеспечить доступность официальной информации по сбросам из водохранилищ для общества, — считает Александр Суетин.

Недавно ему удалось составить список 19 искусственных водоемов на реке Урал, которая совсем еще недавно считалась незарегулированной. Список он опубликовал в своей статье «У последней черты» в газете «Информбиржа».

— Кроме перечисленных водохранилищ, в бассейне Урала имеется около 80 гидроузлов с капитальными сооружениями (в Республике Башкортостан, Челябинской, Оренбургской, Актюбинской и Западно-Казахстанской областях) и более 3100 земляных плотин на малых реках, которые, по данным Чибилева, задерживают в маловодный год до 85% весеннего стока, — сокрушается журналист.

Как утверждает Александр Суетин, к этому списку совсем скоро может добавиться еще один искусственный водоем, который планируют построить в Башкортостане, на Сакмаре. Действительно, будет это как эпитафия Уралу…

ЭТО УЖЕ ТЕЧЕТ САКМАРА…

Но есть еще люди, которые все еще надеются, что Урал можно спасти. Один из них — директор Уральского судостроительного и судоремонтного завода Владимир Самсонов, около 50 лет проработавший в этой отрасли. Специалист предлагает свои пути решения проблемы. В частности, предлагает заполнять пойму реки.

— Все время связан с Уралом и видел разные моменты – и глубоководные, и мелководные. И вот последние 10-15 лет вода падает и падает. Виной тому — наше человеческое вмешательство в природу. Во-первых, строительство Ириклинского водохранилища подорвало все. Сегодня, по сути, это уже течет не Урал. Это течет Сакмара. Потому что с Урала идет сейчас, в меженный период, с водохранилища 15 кубов и основная вода — это Сакмара. И я слышал, что хотят и Сакмару где-то в Башкирии закрыть. Если это сделают, то Урал просто-напросто высохнет. Поэтому все основные притоки ее зарегулированы. Маленькие притоки от Урала уже отшнуровались. То есть питания Уралу ниоткуда нет. Пойма его вся высохла. А это питание Урала: в меженный период он питается с поймы. То есть весной пойма заливается, потом вода уходит. И за счет того, что осталась в пойме вода, он питается, тем самым поддерживается уровень воды даже на протяжении нескольких лет.

По моему мнению, на данный момент нужно заполнять пойму. Отшнурованные притоки надо чистить даже при малой воде в реке. Если надо, то шлюзы установить: зашла вода и шлюзы закрыли, а она так и останется в пойме. Пойменные озера отшнуровались, вода в них с Урала не попадает. Это надо делать от плотины до Атырау. Каким образом это надо делать? Вот, например, у нас есть «Су жолдары», они частично что-то делают, чистят. Но это мало. Нет техники. Вот раньше, в конце 70-х, когда был расцвет пароходства, было очень много техники дноочистительной: земснаряды, землечерпалки, корчекраны… Был хозяин на реке. Сейчас пароходства нет и хозяина нет. Брошен Урал на произвол судьбы. И с 1980 года, когда началось сокращение пароходства, река не чистится. Поэтому, в первую очередь, его надо почистить. За эти годы столько нанесло всего. И вот на базе «Су жолдары» можно все это возродить, — предлагает Владимир Самсонов.

С точки зрения нашего собеседника, нужно возродить изыскательские партии. В советское время были такие партии, которые выезжали на перекаты, делали съемку, определяли, какой идет через него сток воды. Делали проект, потом приходил земснаряд — и начинали. Причем изучали перекат, который надо обрабатывать, и перекат, который выше. Почему?

— Потому что если здесь больше обработаешь, то вода пойдет и сразу же обсохнет верхний перекат. Я слышу, что надо чистить Урал. И удивляюсь — как чистить? Во-первых, мы физически не сможем все почистить от перекатов. Но, например, если представить себе, что весь Урал почистили от перекатов, то через месяц он стечет, и воды вообще не будет. Потому что перекат, он подпирает воду, не дает скатываться. Во-вторых, если почистим все перекаты, то на следующий год весенние воды опять их нанесут. Не в этих, так в других местах. Поэтому для того чтобы почистить, надо предварительно все обследовать. Вообще, у нас нет органа, который бы занимался проблематикой водоемов. Нужен какой-нибудь научно-исследовательский институт. А у нас этого нет. Занимаются общественники, СМИ. Поговорили, почитали, все повздыхали и на этом все заканчивается, — сокрушается Владимир Самсонов.

О финансовой выгоде возрождения судоходства у него есть предложения. Например:

— Отсюда до Атырау груз есть. Там строительство идет у вас глобальное. И это ПГС и его море надо вам. Вы его берете из Актюбинского карьера, а там глина и прочее, а у нас ПГС очень хороший, качественный. Но дело в том, что назад груза нет. Если найти груз, то бизнес сам в эту сферу придет, – полагает наш собеседник.

Более того, по воде перевозка груза всегда себя оправдывала, считает Самсонов. Поскольку себестоимость такой перевозки очень низкая.

— Автомобильные и железнодорожные грузовые перевозки по рентабельности всегда были ниже. Водный транспорт во все времена был самый дешевый. Возрождение Урала — большая экономическая составляющая! Раньше с зюйд-вестовых островов на Каспии возили ракушу, там добывали, в Уральске выгружали и вагонами дальше везли в Европу в страны соцлагеря, в Монголию. С Индера возили боратовую руду, – продолжил Владимир Самсонов.

Вообще, судоходство как открылось активное в 1925 году, оно тянулось до Оренбурга. Даже по Сакмаре пароходы ходили. А оттуда возили лес. Но ходили в апреле, мае, июне. И все зависело от того, какая вода. Если большая, то все лето. Возили бензин, солярку, зерно по Уралу.

По его мнению, проблема речного судоходства пошла из личных амбиций.

— В Атырау был филиал Астраханского рыбинститута. И там был директор. Когда он сюда приехал, в середине 70-х годов началась борьба — кто хозяин на реке. Он начал писать в Москву, что пароходство гибнет, гибнет река. Даже пригласил в Атырау корреспондента газеты «Правда». А тогда икра была, продавали ее за валюту, и в 1980 году последний раз по полной навигации отработали. А в 1985 году рыбы не стало, — вспоминает Самсонов. — И тот же рыбный институт заявил, что будет чистить реку. Им дали технику. Через год землечерпалки и земснаряды утопили, и все. Исчезло пароходство, флот, а потом и рыба. Остались у разбитого корыта.

По его словам, в 30-х и дореволюционных годах не было в Урале столько рыбы, как ее много было в 70-х. Предположение — когда Волгу зарегулировали, плотины поставили, рыбе некуда стали идти, и она вся пошла в Урал. Осетровые до Уральска доплывали.

— У вас пытаются чистить каналы, выходящие в море, в устье. Как чистят? Ставят кран. Накидает. Моряна подует и опять накидает. А надо ставить землечерпалку и шаланды, шаланды отвозят грунт подальше, где не мешает, и разгружали. Раньше все лето там стояла землечерпалка из Астрахани. В 70-х годах на Урале не было ни единой камышинки. Везде были чистые берега. А сейчас камыш начинает расти там, где даже песок. Это говорит о том, что там заилилось все. Камыш ведь на иле растет, — размышляет с горечью Владимир Самсонов.

Съемочная группа побывала на уральском судоремонтном заводе. Там как раз готовили к сплаву разводной мост для поселка Чапаево. Говорят, ко Дню Конституции уже сдадут. Завод дышит и ждет своего часа возрождения. Хотя все это смутно, тут бы реке не дать умереть.

Каршыга КУШЕКОВ

Итак, вот эти водохранилища:

Ириклинское (Урал);

Верхнеуральское (Урал, объем — 0,6 куб. км, площадь — 75,5 кв. км);

Магнитогорское (Урал, 0,2 куб. км, 33,4 кв. км);

Акъярское (Ташла, 0,05 куб. км, 7,8 кв. км);

Таналыкское (Таналык, 0,01 куб. км, 2,01 кв. км);

Маканское (Макан, 0,02 куб. км, 4,41 кв. км);

Бузавлыкское (Матраевское, Большой и Малый Бузавлык, 0,02 куб. км, 3,07 кв. км);

Верхне-Кумакское (Большой Кумак, 0,05 куб. км, 12,9 кв. км);

Домбаровское (Ушкоттинское, Ушкотта, 0,01 куб. км, 2,8 кв. км);

Красночабанское (Мендыбай, 0,05 куб. км, 12,8 кв. км);